Картер побеждает дьявола - Глен Голд

– Да.

Мистериозо сощурился.

– Не вижу люка. Зато вижу подъемник, так что могу примерно представить, как это работает. Отыскать слепую женщину на переходном мостике. Неимоверно сложная задача. – Он кивнул на сцену. – По-прежнему не понимаю, как работает устройство, которое вы украли у Келлара.

Картер чуть было не попался на удочку, но подумал: «Он просто подонок». Да, подонок, вооруженный кольтом, но от этой мысли стало чуточку легче.

– Я не стану говорить вам, как что работает. – Говоря, Картер увидел, что рот Гриффина исказился гримасой. Агент лежал в тени, и нельзя было понять, насколько серьезно он ранен; впрочем, черная от копоти одежда уже пропиталась кровью. Гриффин лежал на боку, поджав колени, и перед ним скапливалась лужица крови.

Мистериозо двинулся на Картера. Остановившись в нескольких шагах, он пробормотал: «Есть идея» и начал расстегивать пуговицы на рубашке. Под ней оказалось что-то вроде самодельной тряпичной люльки. В ней сидел песик.

– Господи, – пробормотал Картер.

Мистериозо вынул песика из люльки и спустил на пол. Тот потянулся, выставив вперед передние лапы, и зевнул.

– Красавчик, – сказал Картер.

– Красавчик Третий, – поправил Мистериозо. – Кто мой маленький? Кто мой маленький? Сидеть, Красавчик! Умничка!

Убедившись, что песик сидит на безопасном расстоянии от коварного Чарльза Картера, Мистериозо одной рукой залез Гриффину в карман и вытащил вторую пару наручников, а другую приложил ему к шее, отыскивая пульс.

– Нет, нет, – недовольно проговорил он и со всей силы пнул Гриффина в спину. Тот застонал, к явному удовлетворению Мистериозо.

– Красавчик! Иди ням-ням!

Песик подбежал трусцой, встал на краю кровавой лужи и принялся шумно лакать.

Картера замутило.

Мистериозо бросил ему наручники.

– Наденьте один браслет на левую руку. Второй оставьте свободным.

Под дулом пистолета Мистериозо заставил его подойти к заднику, в который во время представления метали ножи. Теперь Картер ощущал запах своего врага: дешевый одеколон не мог заглушить тяжелой вони, как будто Мистериозо много ночей подряд спал в сараях и канавах.

– Двенадцать лет, – сказал он. – Двенадцать лет вы выступали с моим шоу и жили в свое удовольствие.

– Да уж, в высшей степени.

– Охотно верю, что у вас было много неприятностей. – Мистериозо зевнул. Его черные глаза были устремлены на Картера. Двенадцать лет назад тот видел в них презрение и себялюбие. Однако сейчас он смотрел в бездну – глаза Мистериозо были совершенно пусты.

– Знаете, что я сделал? Я уехал за границу. Угадайте, куда.

– Не знаю. – Картер сглотнул, чувствуя себя потерянным, словно пустота, идущая из глаз Мистериозо, уничтожила всё, что он знал наверняка.

– В самые очевидные края. – Мистериозо схватил свободный браслет и защелкнул его на U-образной трубе, выступающей из задника примерно на уровне пояса. – Угадайте же.

– В Индию, – бездумно отвечал Картер.

– Вот именно. Все мы уверяли, будто учились у тамошних мудрецов, а я действительно это сделал. Я прожил там годы, Картер, покуда вы прожигали жизнь, получая по пять тысяч в неделю…

– Я никогда…

– Помолчите. – Мистериозо прицелился ему в горло. Картер понимал, что выстрел может раздаться в любой миг. Одна рука у Картера была свободна, но вместо мыслей в голове мелькали старинные карты плоской земли со стрелками «там драконы» – предупреждением тем, кто решится выйти за границы изведанного. Мистериозо побывал дальше. Для этого нет слов: какую карту ни возьми, географическую или психологическую, Мистериозо вышел за все ведомые пределы.

– Я путешествовал на осле по клоакам и трущобам, жил в кишащих паразитами пещерах, и знаете, чему учат мудрецы? Внутреннему миру. Самоусовершенствованию. Можете вообразить? Мне нужен был один-единственный фокус, любой, лишь бы никто другой его не знал: как разрубить мальчика на куски и составить снова, или настоящий индийский канат. Но какое там!

Пистолет теперь упирался Картеру в солнечное сплетение; свободной рукой Мистериозо схватил его правое запястье, потянул вверх и прижал к заднику. Картер задыхался от запаха дрянного одеколона.

– Стоять прямо! На цыпочки! – выкрикнул Мистериозо. – Тянитесь!

Странное требование. Ни один фокусник не может надежно связать или заковать другого: никогда не знаешь, от чего тот сумеет освободиться. Поэтому Картер повиновался охотно, не чувствуя должного страха. По многолетней привычке делать одно и следить за другим, он встал на цыпочки, одновременно наблюдая, как Гриффин на мгновение приподнял голову и тут же снова ее уронил. У Гриффина были вторые наручники. Может быть, у него есть второй пистолет. Картер посмотрел, нет ли какого-нибудь движения там, где остановилось кресло для исчезновений. Ничего. Попутно он соображал, как сбросить наручники. Мистериозо упер дуло ему в живот.

– Знаете, для чего годится этот пистолет?

– Нет, – прошептал Картер.

– Для отвода глаз.

Картер посмотрел вниз. В живот ему упирался не пистолет, а рукоять его собственного метательного ножа. В тот миг, когда Картер заметил подмену, Мистериозо вскинул руку, и вогнал лезвие ему в ладонь, потом отступил на шаг, любуясь результатом.

Картер даже не услышал звука, с которым вонзился нож. Дрожь прошла по запястью и отдалась в сжатых от изумления губах. Рука была пригвождена над головой, поднятая, как у первого ученика в классе. Картер смотрел, ничего не соображая. Мир расплывался, как плохой диапозитив, с каждым ударом сердца сознание рассеивалось.

Что-то двигалось рядом, но Картер не понимал что: он отделился от тела. Обрывок воспоминаний: зимний вечер в библиотеке Тетчер-скул, за окном подрагивают под дождем голые ветки, свистит ветер, он склонился над «Анатомией» Грея. Свет моргает раз, другой, и гаснет; гравюра, изображающая продольное сечение кисти, погружается во мрак. Только что перед ним было сложное переплетение кровеносных сосудов, нервов, костей и жил, но свет погас, и всё рассыпалось, как портрет Горейса Голдина в его мрачной фантазии: голубки, платки, монеты и чертенята разлетелись, остался пустой человек.

Он ждал боли, но ее не было, только ползучий страх: когда боль придет, она будет ужасной. Приложение воли к физическому телу… его рука загублена, воля сломлена… и вот, наконец, на ее место хлынула волна сметающей, грозной, неописуемой боли.

Картер по-прежнему не издал ни звука. Мистериозо подбоченился.

– Ну же. Это должно быть больно.

Да. Сознание вернулось, боль пульсировала от тела к мозгу и обратно, и вместе с ней тошнотворный страх новых мучений. Однако появилась и цель, за которую Картер ухватился: не доставить врагу удовольствия.

Он вдыхал через нос и выдыхал через рот. С трудом. Через стиснутые зубы, которые силился, но не мог разжать.

– Мои наниматели… – Мистериозо сложил руки натруди и прислонился к колонне, – разрешат мне забрать всю вашу аппаратуру. Ту, что я не уничтожу. – Он взглянул на свои ногти.

Картер прохрипел:

– Вы и до Гудини намерены добраться?

Мистериозо задумался. Он взглянул на Гриффина (тот не двигался).

– Извините, вы разговариваете в надежде, что кто-нибудь вас спасет, или просто для разговора? Гудини сделал то, что должен был сделать, и я его уважаю. Вы – шавка Гудини, дешевый фигляр, которому временно повезло. Благодаря мастерству и настойчивости, которых у вас нет, я возвращаю себе свое. Смело, не правда ли?

Картер моргнул. Это слово. Два слога. Без всякой причины вспомнилось по-французски: «Jamais tromper pas la repout pour l'audace». В тот миг, когда Мистериозо отвернулся, Картер выкрикнул, зажмурившись от напряжения:

– Никогда не путайте смелость с наглостью!

Мистериозо не остановился, только обернулся и бросил через плечо:

– Да, да. Знакомый совет. – Он дошел до кирпичной стены и двинулся вдоль нее. – Кто это сказал? Профессор Хоффман?

Оттава Кейс. Картер резко открыл глаза.

Он посмотрел на Мистериозо, который отсчитывал шаги от распределительного щита, потом на себя – сначала на ту руку, которую освободить легче, прикованную к трубе. Специальных инструментов не потребуется, что хорошо – специальные инструменты в другом рукаве. Достаточно ударить наручниками о твердую поверхность. Мистериозо приковал его довольно высоко от пола; может быть, удастся размахнуться и ударить по самой трубе.

Картер вспомнил, как каждый вечер тревожился за руки Аннабель – их так легко повредить в драке. Свой ежеутренний ритуал, молоко с оливковым маслом. Какая-то его часть убита; пока невозможно понять, насколько это бесповоротно. Шевельнул большим пальцем. Он может шевелить большим пальцем.

Мистериозо держал пожарный топор. Картер набрал в грудь воздуха. Когда Мистериозо подойдет и замахнется, он со всей силы ударит его ногой. Впрочем, вряд ли это поможет.