Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы - Айзек Азимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Появляется Фальстаф и не моргнув глазом признается, что он действительно нанес судье Шеллоу несколько оскорблений. (Причем это произносится без намека на юмор. Прежний Фальстаф все выгернул бы наизнанку, представил в смешном свете и заставил бы Шеллоу оправдываться.)
Затем Фальстаф обращается к Слендеру и спрашивает, на что он жалуется. Слендер объясняет:
…ваши негодяи — Бардольф, Ним и Пистоль — затащили меня в таверну, напоили пьяным и обобрали до нитки.
Акт I, сцена 1, строки 123–126Бардольф — это слуга Фальстафа, участвующий в обеих частях «Генриха IV»; его лицо, красное от неумеренного потребления крепких напитков, — постоянная мишень шуток Шекспира. Пистоль, появляющийся только во второй части «Генриха IV», — воплощение хвастовства. Он выражается напыщенно и энергично, но в глубине души — отъявленный трус.
Ним не участвует ни в одной из пьес о Генрихе IV, но зато (вместе с Бардольфом и Пистолем) фигурирует в «Генрихе V». Его отличительная юмористическая черта — постоянное употребление слова «humor» (распространенный во времена Шекспира синоним слов «темперамент» или «характер»).
Юмористическим приемом доведения одной человеческой черты до абсурда широко пользовались не только драматурги эпохи королевы Елизаветы, но также их предшественники и последователи. В качестве примера можно привести бесконечные просторечия современного американского комика Джека Бенни или наигранную похотливость его коллеги Боба Хоупа. Словом «юмор» стали называть нечто смешное в результате комического переосмысления слова «humor», первоначально означавшего «основная черта характера».
«Мефистофель…»В ответ каждый из фальстафовских «негодяев» обнажает шпагу и отвечает на обвинение в присущем только ему стиле. Бардольф использует метафору из области своих пристрастий — пьянства и чревоугодия:
Ах ты, бенберийский сыр!
Акт I, сцена 1, строка 127Бенбери — город в 65 милях (104 км) к северо-западу от Лондона, считавшийся во времена Шекспира оплотом пуритан, а потому являвшийся мишенью острот для драматургов, которые были ярыми противниками пуританства. Фирменный бенберийский сыр имел толщину всего в один дюйм (2,54 см). Конечно, это не влияло на его качество, но позволяло насмехаться над скупостью пуритан (хотя на самом деле эти понятия не были связаны друг с другом, так как бенберийский сыр изобрели задолго до пуритан). Ремарка Бардольфа означает насмешку над худобой Слендера (у этого персонажа говорящее имя, отражающее его физическое и умственное худосочие).
В свою очередь, Пистоль восклицает:
Эх ты, Мефистофель, черт остробородый!
Акт I, сцена 1, строка 129Основная комическая черта Пистоля — постоянное использование цитат из современных ему трагедий «грома и крови». В данном случае он цитирует пьесу Кристофера Марло «Трагедия о докторе Фаусте», где Мефистофелем зовут дьявола, искушающего заглавного героя. Это чрезвычайно неуместное сравнение для Слендера, но выражения Пистоля всегда либо преувеличенны, либо неуместны, либо соединяют в себе обе черты.
Ним говорит:
Режь его, палка верба, режь! Это мне по характеру.
Акт I, сцена 1, строки 131–132Характер (в смысле — характерная черта) Нима — то, что он пытается создать видимость не болтуна, а человека действия. Его повторенное дважды «раиса» — это сокращенное латинское выражение «pauca verba» (меньше слов).
Когда испуганный Слендер продолжает упорствовать, Пистоль вызывает его на дуэль, выкрикнув перед этим:
Тише ты, иностранец с Уэльских гор!
Акт I, сцена 1, строка 157Иностранец с гор — это неангличанин с западных холмов, то есть валлиец. Само слово «валлиец» (Welsh) является производным от саксонского wealth, означающего «иностранец, чужеземец».
«…Скарлет и Джон?»Пистоль и Ним не унимаются, поэтому Фальстаф обращается за подтверждением к Бардольфу и спрашивает:
А ты что скажешь, Скарлет и Джон?
Акт I, сцена 1, строка 168Уилл Скарлет и Маленький Джон — два известных члена шайки Робин Гуда (которая якобы грабила богатых и помогала бедным). Сравнение своих спутников с известными разбойниками является со стороны Фальстафа циничным признанием того, что его приятели — мелкие воришки. Поскольку Бардольф правая рука Фальстафа, тот сравнивает его с Маленьким Джоном, который был правой рукой Робин Гуда. А слово «Скарлет» (пунцовый) — более чем прозрачный намек на красную физиономию Бардольфа.
Бардольф тоже отрицает обвинение, и на этом спор заканчивается.
После 181–й строчки первой сцены Шекспир выдыхается и больше не пытается создать пьесу о новых похождениях Фальстафа и его беспутных дружков. О ссоре между Шеллоу и Слендером с одной стороны и Фальстафом с его приятелями с другой больше не упоминается до конца пьесы.
Возможно, будь у Шекспира время, он отказался бы от этого начала и написал новое; но если легенда о том, что он писал в цейтноте, верна, то каждая готовая строчка была для него на вес золота.
«…Книжка сонетов и любовных песен!»Поспешно входит Анна Пейдж, красивая юная героиня серьезной романтической сюжетной линии этой пьесы (линия эта почти исчезает). Слендер, который впервые видит Анну, тут же влюбляется в нее. Он говорит с глубоким вздохом:
Ах, если бы у меня была сейчас при себе моя книжка сонетов и любовных песен! Она мне нужнее, чем сорок шиллингов.
Акт I, сцена 1, строки 191–192Эта «книжка сонетов и любовных песен» называлась Tottel's Miscellany (буквально: «Смесь (то есть избранное, или сборник) Тоттела»). Это была первая антология английской поэзии, составленная и опубликованная Ричардом Тоттелом в 1557 г. У бедного Слендера в присутствии Анны Пейдж отнимался язык, и без этой книжки он был как без рук.
Слендер спрашивает своего слугу Симпла (который появляется время от времени только для того, чтобы отвечать на вопросы), где эта книжка:
Да вы же сами, сударь, отдали их этой пышке Алисе в День Всех Святых, за две недели до Михайлова дня.
Акт I, сцена 1, строки 196–198День Всех Святых празднуют 1 ноября, это день почитания всех святых сразу, известных и неизвестных.
Михайлов день — праздник в честь святого Михаила и всех ангелов. (Согласно легендам, известным нам главным образом по «Потерянному раю» Милтона, святой Михаил — это архангел, который командует светлыми ангелами в битве с Сатаной и его падшими подручными.)
Михайлов день отмечают 29 сентября, так что реплика Симпла должна была вызывать смех у елизаветинской публики, лучше нас помнившей церковный календарь. (Мы бы лучше поняли юмор, если бы Симпл сказал: «…на Рождество, за две недели до Дня благодарения». В данном случае от переводчика требуется не столько буквальный, сколько фигуральный перевод.)
«…Секерсона спускали с цепи»Оставшись наедине с Анной Пейдж и не имея под рукой книжки стихов, Слендер совершенно теряется. Он пытается произвести на девушку впечатление, хвастаясь своей храбростью. Слендер заводит речь о медведях и, предполагая, что Анна должна бояться медведей, говорит:
Я раз двадцать видел, как Секерсона спускали с цепи, и даже дергал его за цепь.
Акт I, сцена 1, строки 284–286Секерсон — это знаменитый медведь времен Шекспира, которого держали на цепи в Парижском саду, находившемся на противоположном от центра Лондона берегу Темзы. Секерсон был ручным, и дергать его за цепь было любимым развлечением детворы, тем более что медведь был в наморднике (на случай, если зверь забудет, что он ручной).
«Как Гвиана…»В данный момент Фальстаф отчаянно нуждается в деньгах, а принца Хэла, который мог бы выручить его, рядом нет. (Может быть, действие пьесы происходит после того, как принц, ставший королем, удалил от себя Фальстафа?) Для экономии он рассчитывает Бардольфа, которого тут же нанимает хозяин гостиницы «Подвязка». Бардольф становится трактирным слугой (что для него самое подходящее занятие).
Затем Фальстафу приходит в голову, что он сможет улучшить свое финансовое положение, поволочившись за миссис Форд, женой богатого горожанина. По замыслу старого толстяка в благодарность за эти услуги миссис Форд будет делать ему дорогие подарки. Чем дальше в лес, тем больше дров. Почему бы заодно не поухаживать и за миссис Пейдж, матерью Анны? У нее тоже куча денег. Фальстаф говорит:
Эта дама тоже располагает кошельком своего мужа. Она, как Гвиана, полна золота и всяческого изобилия.
Акт I, сцена 3, строки 67–68Гвиана — местность на северном побережье Южной Америки, никогда не славившаяся своим богатством. Однако ее легко спутать с Гвинеей (Guinea), расположенной на южном берегу северо-западной оконечности Африки. (Это название происходит от слова «Гана» (Ghana). Так называли эту местность в древние времена. Когда в конце 1950–х — начале 1960–х гг. разные африканские страны получили независимость, эту местность опять стали называть Ганой; правда, залив Атлантического океана, на берегу которого она находится, по-прежнему называется Гвинейским.)
