Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99% населения? - Джозеф Стиглиц

Во-вторых, в отличие от других небольших стран, Маврикий решил, что большая часть военных расходов – пустая трата денег. США не нужно заходить так далеко: всего небольшая часть денег, которые мы тратим на оружие против несуществующих врагов, привела бы нас к более человечному обществу, включая обеспечение здравоохранения и образования для тех, кто не может себе их позволить.

В-третьих, Маврикий посчитал, что без природных ресурсов единственным активом страны являются люди. Возможно, такое отношение к человеческим ресурсам также послужило причиной тому, что Маврикий понял, что, учитывая потенциальные религиозные, этнические и политические различия, которые некоторые пытались использовать, чтобы заставить страну оставаться британской колонией, образование для всех крайне важно в качестве источника социального единства. Также важна сильная приверженность демократическим институтам и взаимодействие между рабочими, государством и работодателями – совершенная противоположность разладам и разногласиям, вызываемым консерваторами в сегодняшних США.

Это не значит, что в Маврикии нет проблем. Подобно многим другим странам с успешно развивающимся рынком, Маврикий столкнулся с проблемой конкурентоспособности валютного курса. И по мере того, как все больше стран вмешивается для его ослабления, чтобы ответить на попытки Америки вызвать конкурентную девальвацию через накачивание экономики деньгами, ситуация становится только хуже. Почти наверняка Маврикию также придется осуществлять интервенции.

Кроме того, подобно другим странам по всему миру, Маврикий сталкивается с проблемами ввозимого продовольствия и энергетической инфляции. Ответ на инфляцию путем увеличения ставки процента просто усугубит проблемы высоких цен высокой безработицей с еще менее конкурентным валютным курсом. Следует рассмотреть возможность введения прямых валютных интервенций, ограничений на краткосрочный приток капитала, налоги от дохода прироста капитала и стабилизацию нормативов эффективной банковской деятельности.

Чудо Маврикия относится к периоду независимости. Но страна все еще испытывает трудности из-за своих колониальных пережитков: неравенство в землевладении и благосостоянии, а также уязвимость к высоким ставкам в глобальной политике. Военно-морская база США занимает один из континентальных островов Маврикия, Диего Гарсия, без возмещения, официально арендуя его у Соединенного Королевства, которое не только закрепило право собственности за островами Чагос в нарушение прав ООН и международного права, но и вытеснило его граждан и не позволяет им вернуться.

США теперь должны справедливо обращаться с этой мирной и демократичной страной: рассмотреть правомерное владение Маврикием Диего Гарсия, провести переговоры об аренде и искупить прошлые грехи, выплатив справедливую сумму за незаконную оккупацию земли на протяжении многих десятилетий.

Уроки Сингапура для неравной Америки

Неравенство росло в большинстве стран по всему миру, но оно по-разному повлияло на разные страны и регионы. США, как все чаще признают, невыгодно отличаются от других тем, что это страна с самым высоким неравенством среди развитых стран; неравенство доходов, впрочем, также расширилось, хотя и в меньшей мере, в Британии, Японии, Канаде и Германии. Конечно, ситуация еще хуже в России и некоторых развивающихся странах Латинской Америки и Африки. Но мы не можем гордиться тем, что мы находимся среди них в этом списке.

Некоторые крупные страны – Бразилия, Индонезия и Аргентина – добились большего равенства за последние годы, а другие страны, вроде Испании, имели подобную тенденцию до экономического кризиса 2007–2008 годов.

Сингапур отличился тем, что уделял первостепенное внимание социальному и экономическому равенству, при этом достигнув очень высоких показателей развития за последние 30 лет. Эта страна – образец того, что неравенство – это не просто вопрос социальной справедливости, но и экономической эффективности. Страны с меньшим экономическим неравновесием показывают лучшие результаты не только для бедных или среднего класса, но для всех.

Трудно поверить, как далеко продвинулся этот город-государство всего за полвека после того, как получил независимость от Британии в 1963 году. (Краткосрочное слияние с Малайзией завершилось в 1965 году.) На момент получения независимости четверть трудоспособного населения Сингапура была не занята или работала не по профессии либо была занята частично. Доход на душу населения (с пересчетом на инфляцию) составлял менее десятой части того, что есть сегодня.

Сингапур сделал многие вещи, чтобы стать одним из азиатских экономических «тигров», и сдерживание неравенства было одной из них. Государство делало все возможное, чтобы доходы рабочего класса не падали до уровня эксплуататорского труда, какими они могли бы стать.

Государство потребовало, чтобы граждане сберегали средства в «фонде сбережений», – 36 процентов зарплат молодых работников, – чтобы использовать их для оплаты адекватного здравоохранения, домовладения и пенсионных привилегий. Оно предоставило высшее образование, посылало некоторых лучших студентов на обучение за границу и делало все, что было в его силах, чтобы они возвращались. (Некоторые из моих самых талантливых студентов родом из Сингапура.)

Существует, по меньшей мере, 4 отличительных аспекта сингапурской экономической модели, и они применимы для США в гораздо большей степени, чем может себе представить какой-нибудь американский скептик.

Во-первых, граждане вынуждены возлагать на себя ответственность за свои собственные нужды. Например, при помощи сбережений своих средств в фондах приблизительно 90 процентов сингапурцев стали домовладельцами, что сильно отличается от приблизительно 65 процентов, оставшихся в США после лопнувшего пузыря недвижимости в 2007 году.

Во-вторых, лидеры Сингапура понимали, что им нужно переломить пагубный самоподдерживающийся цикл неравенства, характеризующий многие страны Запада. Государственные программы были всеобъемлющими, но прогрессивными: участвовали все, богатые делали больший вклад, чтобы помочь бедным вести достойную жизнь, и на каждом этапе развития Сингапура люди жили так, как могло им позволить их государство. Богатейшие не только вносили свою лепту в государственные инвестиции; их также просили участвовать в помощи нуждающимся.

В-третьих, государство вмешивалось в распределение доходов до вычета налогов, чтобы в большей степени помогать беднейшим – в отличие от США, которые помогают богатым. Это внесло коррективы в конфликт рабочих и компаний, сместив перевес в сторону группы с меньшей экономической властью – что контрастирует с США, где, особенно в последние 30 лет, правила игры исключают власть работников и дают ее капиталу.