Условия человеческого существования - Дзюнпэй Гомикава
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Степной пожар! — услышал он крик над головой.
Какой пожар?
«Наверно, я проспал сигнал тревоги, — подумал он, — вот напасть!»
— Да в степи пожар! А ну, быстро, люди нужны! — и дежурный умчался.
Степной пожар перемахнул через границу и с ужасающей скоростью двигался на юго-запад.
Огонь уже достиг поста А и мгновенно слизнул его. Едва успели эвакуировать.
Рота, брошенная на борьбу с огнем, орудовала смехотворными самодельными «огнетушителями» из веток осины. Казалось, солдаты носятся по степи с мухобойками. Действовавшие в первых рядах как-то еще смогли сбить пламя, но вскоре были отрезаны от остальных стеной огня.
— Пустите встречный огонь! — заорал Хино, командовавший второй цепью.
Если не рассчитать, встречное пламя может захлестнуть солдат первой цепи.
Они расступились, давая ему дорогу.
Когда пожар достигает пространства, выжженного встречным огнем, он спадает, выдыхается или меняет направление.
Солнце уже скрывалось за горизонтом. Зарево окрасило сумерки в кровавый цвет. В сожженной степи зловеще тлели деревья и травы. Степь почернела и скрючилась, как покойник на погребальном костре.
А вдалеке белели казармы, как бы говоря, что человеческий ум и старания все-таки не совсем бессмысленны.
Разогнанные огнем солдаты рассыпались по степи и, притихшие, смотрели на величественное умирание дня.
Кадзи не помнил, как оказался в зоне командования Хасидани и как из нее вышел. Тут и там копошились человеческие фигуры, но Кадзи все казались на одно лицо.
— Кто это? — услышал он за спиной. — Куда его несет?
Кадзи машинально посмотрел в ту сторону, куда показывали. С кочки на кочку там прыгал человек, все больше растворяясь в наступавшей ночи. Нет, он не рехнулся в суматохе пожара; движения человека были четкими и рассчитанными!
В следующее мгновение мурашки побежали по коже у Кадзи.
— Синдзе! — вырвалось у него.
Сердце бешено колотилось.
— Дезертир! — крикнул солдат позади Кадзи, но вместо того, чтобы преследовать беглеца, помчался назад — вероятно, докладывать.
Напрягая зрение, Кадзи следил за точкой, двигавшейся в сгущавшихся сумерках.
Кадзи все казалось, что тот бежит недопустимо медленно. «Быстрее! — шептал Кадзи, — скрывайся же скорей! Попадешься — расстрел!»
Кадзи видел, как вдогонку Синдзе устремилась черная тень. — Дезертир! — гулкой волной неслись голоса.
Когда Кадзи понял, кто кинулся в погоню, он тоже побежал.
Кадзи прыгал с кочки на кочку, задыхаясь, подгоняя себя. Он устремился наперерез преследователю.
Наконец Кадзи поравнялся с ним. Ёсида не обратил на него ни малейшего внимания. Казалось, Ёсида вообще не видел ничего вокруг.
— Остановись! Здесь опасно! — крикнул Кадзи.
Ёсида ничего не сказал, только презрительно скривил губы.
Как случилось все остальное, Кадзи и сам не понял. Они одновременно прыгнули на одну и ту же кочку и с силой столкнулись. Кадзи сумел отскочить, удержаться на ногах. Ёсида нет, он угодил в трясину. Он рухнул со всего маху и с головой погрузился в грязь. Через какое-то время вынырнул и попытался удержаться на поверхности, судорожно глотая воздух.
Кадзи забыл о Синдзе. Он смотрел, как корчится в болоте Ёсида, и не верил глазам… Кадзи переполнял восторг. «Так тебе и надо, скотина! — твердил он. — Так тебе и надо, сколько народу из-за тебя намучилось! А вот и твоя очередь пришла. Подыхай, подыхай, собака!»
— Помоги, — прохрипел Ёсида, протягивая руку.
Мучайся, скотина! Не воображай, что тебя спасет тот, кого ты чуть не убил! Подыхай!
Теперь он подумал о Синдзе. На километр-другой его еще хватит, а что потом?
— Синдзе-е-е!
— Э-эй, — послышалось с противоположной стороны.
А ты, Ёсида, подыхай тут!
Бросив Ёсиду, Кадзи побежал в том направлении, где исчез Синдзе. Он не пытался его догнать, но оставаться здесь, с Ёсидой, он тоже не мог. Он бежал недолго. Ноги подкосились. Неловко ковыляя, Кадзи остановился. Ему почудилось — в душе бушует буря голосов. Если убивать, так открыто, в честном бою. А то что ты сделал, — гнусность. Тебе помог случай, ты трус. Чем ты лучше Ёсиды? Спаси его, если ты считаешь себя человеком!
Но зачем? Пусть все Ёсиды на свете околеют собачьей смертью, ему-то что?
Кадзи сделал несколько шагов и снова крикнул.
— Синдзе-е-е!
Ночь уже заволокла болото. Где-то далеко перекликались голоса.
«Верно, готовят факелы», — подумал Кадзи.
Кадзи одолел еще несколько кочек. Над ним повис непроглядный мрак. Мало надежды, что Синдзе пересечет болото. Рано или поздно он угодит в топь, как Ёсида, и никто не сыщет его останков. Но что ни говори, он убежал.
Кадзи решил вернуться.
Где-то в двух шагах от него мучительной смертью умирал Ёсида. Захлебнулся бы скорее. Кадзи совсем не чувствовал себя виноватым. Таких, как Ёсида, нечего жалеть. Вернувшись, он доложит о его смерти. Болото рассудило их.
Хотел ли он этой смерти, он, Кадзи? Если да, он должен радоваться. Он должен чувствовать удовлетворение слабого зверька, сумевшего насолить хищнику, от которого в страхе дрожал весь лес. Занеси этот день, Кадзи, в памятку своей жизни! Что тебя смущает? То, как это произошло? Но не все ли равно, ты или болото, — конец-то один…
Кадзи показалось, что он слышит рядом чужое дыхание. Кадзи останавливался, снова шел. Он кружил по маленькому пространству, у него теплилась надежда, что Ёсида захлебывается грязной жижей совсем не здесь. Он обязал себя искать, но всей душой не хотел найти. С этим желанием боролось другое — увидеть унижение Ёсиды, услышать его мольбу. Хотелось сделать все возможное и не спасти его.
Ёсида еле дышал. Звать на помощь уже не хватало сил. Болото медленно, но неумолимо засасывало его.
Кадзи схватил Ёсиду за шиворот.
— Я тебя спасу, но ты скажешь всю правду, слышишь?
Голова Ёсиды качнулась, повисла.
— Мы вернемся в роту, вместе пойдем к капитану Кудо, и ты расскажешь ему все начистоту: как довел Охару до самоубийства, как хотел удушить меня. Расскажешь капитану, как избивал новобранцев, как заставлял Охару подражать продажной девке — все выложишь. И скажешь, что признался, потому что я тебя вытащил из болота.
Кадзи встряхивал Ёсиду, и голова того моталась, будто на тряпичной шее, из стороны в сторону.
И тогда Кадзи стало нестерпимо горько. Чтобы разговаривать как с равным с этим отбросом Ёсидой, понадобился такой вот невероятный случай. А завтра армия опять восторжествует и снова будет топтать подковами слабодушных интеллигентов вроде Кадзи.
Он все-таки вытащил Ёсиду.
Но плестись с ним по болотам до расположения не было сил. Надо было идти за подмогой и носилками.
Кадзи поднялся. Величественное кольцо огня светилось по краям черной степи. Это факелы приближались к Кадзи.
Он вздохнул, и тут ему показалось, что душа оставила его, а сам он валится в непроглядный мрак.
47Ёсиду возвращали к жизни долго. В лазарет его доставили полумертвым, а там у него началась лихорадка.
Военврач махнул рукой. Это была местная эпидемическая лихорадка, от которой не знали лекарств. У постели Ёсиды остался лишь санитар, который из чувства профессионального долга вливал Ёсиде витамины.
На вторые сутки, посинев от беспрерывной рвоты, больной умер.
Кадзи эти дни держался особняком. Недоверчивые взгляды Хасидани встречал с каменным выражением лица. Он терзался раздумьями о тщетности человеческой жизни и бессилии людей.
Стоя в почетном карауле у гроба Ёсиды, Кадзи почувствовал озноб. От спины к бедрам поползла тупая боль. А потом бросило в жар. Он боролся негодными средствами, но все же боролся. Он не станет хныкать, как Ёсида, или бежать, как Синдзе. Единственное его убежище — койка в лазарете.
Отстояв свое время в карауле, Кадзи подошел к дежурному унтер-офицеру и доложил, что его знобит и он просит разрешения отлучиться к врачу.
Дежурный унтер сам отвел Кадзи в лазарет. Ему смерили температуру. Врач покачал головой.
— Госпитализация.
И, понизив голос, сказал санитару:
— На всякий случай продезинфицируйте помещение комендантского взвода.
Кадзи трясло.
— Что, эпидемическая лихорадка? — с горькой усмешкой спросил он.
— Неизвестно.
Прошло двое суток. Температура не спадала. Кадзи метался в бреду.
Бороться, страдать — ничего этого не хотелось. Он все время видел себя с Митико в домике за казармой.
— У этого тоже эпидемическая лихорадка? — услышал он как-то над собой.
Ему показалось, что спрашивает Хино.
— По-моему, нет, — ответили ему. — Тиф или крупозное воспаление легких.
Если так, у него есть шансы на спасение. И Кадзи снова окутал ядовитый туман кошмаров.
Сквозь ватную завесу сна он слышал, как врач сказал:
