Неизвестный Сталин - Рой Медведев

24 июня 1941 года военный и военно-морской отделы императорской Ставки приняли обновленную «Программу национальной политики империи», которая была с небольшими поправками утверждена советом Ставки в присутствии императора. В документе говорилось, что империя будет по-прежнему «прилагать усилия к разрешению конфликта в Китае». «Для обеспечения своего существования и своей обороны империя форсирует все возможные мероприятия в отношении важных южных районов. В этих целях, завершая подготовку к войне против Англии и США, империя усиливает позиции для продвижения в южном направлении. Для достижения указанных целей империя не остановится перед войной против Англии и США». В пункте 3 «Основных положений» этой Программы можно было прочесть: «Хотя наше отношение к германо-советской войне основывается на принципах укрепления мощи держав „оси“, мы в настоящее время не будем вмешиваться в нее и сохраним независимую политику, скрытно завершая в то же время военную подготовку против Советского Союза. В этот период дипломатические переговоры, конечно, должны вестись с большими предосторожностями. Если германо-советская война будет развиваться в направлении, благоприятном для империи, империя, прибегнув к вооруженной силе, разрешит северную проблему и обеспечит стабильность положения на Севере»[335].

Как стало известно уже после войны на заседаниях Международного военного трибунала для Дальнего Востока, именно И. Мацуоко, недавний собеседник Сталина в Кремле, наиболее активно выступал в конце июня за немедленное начало военных действий против СССР на Дальнем Востоке и в Сибири. Он был воодушевлен успехами гитлеровцев в первые дни войны, и на заседаниях правительства, а также на заседаниях координационного совета и императорской Ставки, которые стали регулярно проводиться с 25 июня, Мацуоко предлагал и даже требовал действовать против Советского Союза быстро и решительно.

Япония, заявлял Мацуоко, должна действовать быстро, чтобы не оказаться обделенной. «Когда Германия победит и завладеет Советским Союзом, мы не сможем воспользоваться плодами победы, ничего не сделав для этого. Мы должны либо пролить кровь, либо прибегнуть к дипломатии. Лучше пролить кровь… Если мы быстро нападем на Советы, Соединенные Штаты не выступят. США не могут помочь Советской России по одной той причине, что они ненавидят Советский Союз. Если мы выступим против СССР, я уверен, что смогу удержать Соединенные Штаты в течение трех-четырех месяцев дипломатическими средствами… Мы должны двинуться на север и дойти до Иркутска. Я думаю, что если мы пройдем даже половину этого пути, наши действия смогут повлиять на Чан Кайши и подтолкнуть его на заключение мира с Японией»[336].

У И. Мацуоко были сторонники в военных кругах Японии и особенно среди командования Квантунской армии. Однако большинство японских лидеров и окружение императора предпочитало проводить более осторожную политику в отношении СССР. Два фактора в этом отношении были главными. Японцы не видели никаких существенных признаков ослабления советской вооруженной мощи на Дальнем Востоке. Их особенно пугали сильные военно-воздушные силы Дальневосточного и Забайкальского военных округов. Эти силы в первую очередь были приведены в состояние повышенной боеготовности. Таким образом, СССР мог бы проводить массированные бомбардировки всех японских городов и Токио в первую очередь. В состоянии боевой готовности были также Тихоокеанский флот и все сухопутные части на советско-японской границе.

2 июля 1941 года в Токио состоялось санкционированное императором заседание кабинета министров и верховного командования с повесткой дня «Программа национальной политики империи в соответствии с изменением обстановки». Это заседание поручило военным лидерам страны разработать широкий комплекс мероприятий, направленных на ускорение подготовки к проведению наступательных операций против Советских Вооруженных Сил на Дальнем Востоке и в Сибири.

Весь этот комплекс мероприятий в японских секретных документах получил шифрованное наименование «Кантонуэн», или «Особые маневры Квантунской армии». Однако это не было сигналом к началу немедленных военных действий. Япония решила еще несколько недель или месяцев понаблюдать за ходом войны между Германией и СССР. В тот же день И. Мацуоко вызвал к себе послов Германии и Италии.

В телеграмме итальянского посла в МИД Италии на этот счет говорилось: «Мацуоко вызвал меня после полудня вместе с германским послом, чтобы сделать нам следующее устное и строго конфиденциальное сообщение, которое является идентичным, если не считать различных вариантов предисловия: „В отношении политики японского правительства перед лицом войны, происходящей в настоящее время между Италией, Германией, с одной стороны, и Советской Россией — с другой, имею удовольствие информировать Вас о нижеследующем. Япония готовится ко всякой возможной эвентуальности в отношении СССР с целью соединить свои силы с силами Германии и Италии, чтобы активно бороться с коммунистической угрозой. Япония намерена в настоящий момент, наблюдая за развитием ситуации, в частности в Восточной Сибири, со всей решительностью уничтожить коммунистический режим, который там установлен. Считаю излишним добавлять, что для достижения такой цели и чтобы обуздать Советскую Россию на Дальнем Востоке в ее борьбе с державами „оси“ постоянной и настоятельной потребностью японского правительства является, помимо прочего, рост военных приготовлений. В то же самое время я должен заявить, что японское правительство решило обеспечить себе во французском Индокитае опорные пункты, дающие возможность Японии усилить свой нажим на Великобританию и США. С этой целью я хотел бы обратить внимание Вашего превосходительства на тот факт, что Япония осуществляла постоянную бдительность на Тихом океане, включая юго-западную часть океана, с целью сдерживать эти две державы и будет продолжать эти свои усилия, интенсифицируя их также там, где это необходимо. Полагаю, что Ваше превосходительство согласится со мной, что это является фактически жизненным вкладом в общее дело, в действительности не менее жизненным, чем вмешательство Японии в настоящий момент в войну против СССР. Япония не может [не] продвигать дальше на юг свои усилия, которые имеют значение величайшей важности и для всего хода войны, из которой — я питаю к этому самое большое доверие, — Италия и Германия скоро выйдут победителями. Заверяю еще лишний раз, что японское правительство не замедлит действовать сообразно с целями и духом трехстороннего пакта“»[337].

Японские политики и военные в это же время внимательно наблюдали за грандиозными сражениями, развернувшимися на советско-германском фронте. Японские военные специалисты были не склонны преувеличивать успехи германских войск в июле 1941 года.

В японском Генеральном штабе знали, что гитлеровское командование предлагало добиться решающих побед уже в первые 3–4 недели войны. Сама концепция «блицкрига» предусматривала именно такое стремительное развитие событий, и она, казалось бы, нашла подтверждение во время военных действий в Польше в сентябре 1939 года, на полях сражений во Франции летом 1940 года, а также в военных операциях в Югославии и Греции весной 1941 года. Гитлер и его военное окружение предполагали, что после поражений Красной Армии в приграничных сражениях германские войска дальше будут продвигаться по территории СССР, преодолевая не растущее, а свое все более слабеющее сопротивление.

Но к удивлению гитлеровских генералов, хотя Красная Армия в приграничных округах была разбита и по большей части пленена, перед ними возникали все новые и новые фронты, а сопротивление их продвижению на Восток не ослабевало, а усиливалось. Прошло четыре, а потом и пять недель с начала войны, а немецкие войска все еще стояли далеко от Москвы и Ленинграда, они не смогли захватить ни Киева, ни Одессы. В конце июля 1941 года главные бои шли в Прибалтике, под Смоленском и на дальних подступах к Киеву.

В высших кругах Японии в июле 1941 года царила крайне нервозная обстановка. Нервничали как политики, так и генералы. У Японии не было сил и средств, чтобы вести войну сразу на нескольких направлениях — и против Китая, и против британских и французских колоний в Юго-Восточной Азии, и против США, и против СССР. Решающим был выбор между войной против США, где именно флот и авиация могли играть на первом этапе главную роль, и войной против СССР, где надо было делать упор на действия сухопутной армии. Важен был и фактор времени. Приближалась осень, а затем и суровая русская зима. Все расчеты японских военных показывали, что Япония может добиться существенных успехов в войне против СССР только в том случае, если она начнет эту войну не позднее первой декады сентября 1941 года.