История римских императоров - Теодор Моммзен

Рекрутскому набору соответствовала политическая трактовка кельтов в конституции общины. Здесь тоже проводится четкое разграничение между общинами, обладающими римским гражданским правом, и общинами зависимыми: оно совпадает в области принадлежности к кельтской и некельтской национальности. В списке тех самых провинций, в которые Август ввел колонистов, отсутствуют Tres Galliae. Из этого следует, что во время его правления в этих областях (кроме Лиона) римское гражданское право не присуждалось общинам, в то время как почти все общины Нарбонской провинции им уже обладали или вскоре его получили. Правда, отдельным знатным людям гражданское право достаточно часто присуждалось и в тех областях. Императоры, правившие позже, во многом отошли от этой августовской политики, так, Клавдий даровал гражданское право Colortia Agrippina (Кёльн) в земле убиев,463 а в Belgica — многим другим общинам. Однако при последующих императорах предоставление гражданского права городам происходило все реже, хотя частное гражданское право, которое уже во времена Республики было хорошей приманкой, предоставлялось чаще, и именно отдельным лицам и наследникам.

Однако и в этом случае можно констатировать существование исключительно [MH. II170] примечательного ограничения предоставления частного гражданского права, исходя из часто упоминаемой речи Клавдия464 и отрывков из Тацита: все жители этих мест получили право на гражданство, собственно, лишь номинально, только, как это называет Тацит465, название гражданского права (vocabulum civitatis). Они не получили ius honorum, т. е. право без занимания римских должностей, и поэтому возможности попасть в сенат у них тоже не было: так что это было примерно тем, что в период Республики называлось гражданство без избирательных прав (civitas sine suffragio). Действительного народного собрания при принципате и так уже не существовало, так что это гражданское право, предоставленное галлам, в политическом отношении было нулем, хотя и имело значение для уголовных процессов и для некоторых других случаев. В отношении всех политических дел мы снова сталкиваемся с отрицанием кельтского образа жизни. В приложении к Нарбонской провинции это очень интересно. Испания и Паннония не были знакомы с подобного рода ограничениями при предоставлении гражданского права. Если мы сопоставим это с тем, что сообщалось ранее о культе друидов, поклонение которому римскому гражданину было запрещено, то эти ограничения являются новым знаком того опасения,465a с которым Рим относился к этому национально-религиозному культу кельтов-друидов. —

Правда, суть той речи Клавдия состоит в том, чтобы разъяснить сенату, что подобное обращение [MH. II171] с кельтами несправедливо. В дальнейшем эти различия стали не столь заметными, и мы нередко встречаем кельтов в сенате.

В отношении общинной организации не произошло никакого отступления от старого основного принципа: римское государство в целом и его отдельные провинции состоят из более или менее автономных общин. Однако так называемая «община» в земле кельтов и в Италии в основе своей другая. Из антипатии к кельтам римляне оставили их старые civitates в том виде, в каком они находились до завоевания. Civitas кельтов основывалась не на городской организации, как то было во всей Италии, она была именно лишь племенным округом. Здесь, внутри городской стены, отсутствовали местное единство и централизация. В Риме городская стена не являлась границей области, зато в земле кельтов город имел лишь фактический, но не юридический статус. Я подробно рассказал об этом в «Гермесе» (т. XVI)466, и те, кого это интересует, могут найти там более точные сведения по этому вопросу. В Риме для всех служащих существовала обязанность совместной жизни в городе, сенатор должен был жить в Риме постоянно; то же самое относится к людям, занимающим местные посты в римских общинах (coloniae). В кельтских civitates [MH. II172] с этим было иначе. Любой, живи он где угодно, даже в пограничной области, мог стать decurio.* Там, где действовала римская городская организация, там поселение юридически не играло никакой роли, оно не имело политического значения; но там, где действовала организация по принципу племенных округов, город467 отличался только большим числом жителей, у него политической значимости было не больше, чем у всех остальных населенных пунктов.

Из всех племенных округов Галлии самым известным является гельветский468: римская культура внедрилась сюда раньше, чем во все остальные, но племенная организация сохранилась. Главный населенный пункт Aventiсит (Авентик) на Нойенбургском озере имел большое значение. Его жители были не cives Aventicenses, a cives Helvetia.469 Но в Aventicum был свой особый сельский орган управления. Lousonna (Лозанна), расположенная на Женевском озере, не слишком уступала ему и тоже располагала своими особыми институтами и curatores. В племенных округах упор делался на общность населенных пунктов. Хотя в Италии, например в области Вероны, можно встретить и другие населенные пункты, но в них отсутствуют особые институты. Главным образом это важно для строительства: в римских общинах постройки могли возводиться только органами управления главных городов, и как следствие этого, они возводились в основном в главных городах. В племенных округах господствовала большая децентрализация. Авентик, Лозанна и любой другой город строились самостоятельно. Поэтому, конечно, ни один город не мог приобрести такого значения [MH. II173], какое имели римские общины.

Соответственно осуществление правосудия в римских общинах было главным средством централизации. Основным правилом римского права было то, что правосудие могло вершиться только в пределах города, поэтому городским стенам как границе местности придавалось такое большое значение. В civitates (племенных округах) магистраты, видимо, могли кочевать с места на место и везде вершить правосудие.

Это глубокое различие никогда полностью не стиралось, это основание ни разу не было поколеблено. Сообщается, например, что Каракалла предоставил римское гражданское право всем без исключения имперским подданным.470 Над значением этого мероприятия долго ломали голову: оно было существенно фискального характера и не отменило латинское, иностранное и собственное гражданское право. Его целью было прежде всего взимание налога с наследства, который был тягостной привилегией (privilegium odiosum) римского гражданина. Персональное представление гражданского права ряду частных лиц не имело никакого влияния на правовые категории.471Таким образом Gallia Lugdunensis, видимо, была присоединена к римскому государству; однако глубинное различие было не только не устранено, а напротив, скорее акцентировано. Римские императоры определенно преследовали цель романизировать и эту часть Империи, но далеко не такую глобальную, как в случае романизации Испании или Паннонии.

[MH. II174] В таком же смысле следует понимать то, что было сказано ранее об исчислении расстояний в левгах: левга472 появляется в Tres Galliae только при Севере, но вряд ли именно им она была введена. Возможно, Август позволил Tres Galliae использовать левгу для окрестных дорог; при Севере это распространилось и на имперские дороги. Примечательно, что в Noviodunum (Нион), расположенном на Женевском озере (рядом с Лионом), единственной римской колонии в этих землях, основанной Цезарем (Colonia Iulia Equestris), лишь там еще в III в. исчисления производились в милях: как римской колонии ей это предписывалось имперской властью.

Язык кельтов преодолел римское господство: этот факт абсолютно непостижим, но в его пользу свидетельствуют самые лучшие авторитетные источники. Вероятно, свидетельство Иеронима,473 который утверждает, что малоазиатские галаты говорили на языке Трира, считают неверным, но я, собственно, не могу согласиться с весомостью доводов, отрицающих этот факт. Однако нам нечего сказать против утверждения Ульпиана, жившего в третьем столетии, который сообщает в «Дигестах»,474 что фидеикомиссы в противоположность легатам475 могли быть оглашены на любом другом языке, распространенном в Римской империи, например на пуническом или галльском языке, в то время как легаты должны были составляться на латинском языке476 [MH. II175]: он самым определенным образом говорит, что в его время пунический и галльский языки еще находились в употреблении. Это тем менее удивительно, если вспомнить, что в Бретани по сегодняшний день говорят на кельтском. Однако исследователи сомневаются, является ли этот язык пережитком изначального, родного для этой области языка, или же он не более чем последствие реэмиграции из Британии; тем не менее его стоит считать, скорее, пережитком времен римского господства, факт реэмиграции не доказан и очень спорен.477 Зато нам известно, что еще в эпоху Цезаря именно эти области были менее всего затронуты завоеваниями, но зато они находились в постоянном живом контакте с британскими островами, этим оплотом кельтского культа друидов, так что такая долгая жизнь кельтского языка очень объяснима: эта стойкость — факт. Конечно, кельтский язык мог сохраниться в очень зависимых слоях общества и при соответствующих условиях. За исключением Страбона,478 мы не располагаем никаким непосредственным свидетельством о распространении романского языка, но оно было в природе вещей: деловое общение, безусловно, осуществлялось на латинском языке; все civitates должны были вести свои деловые бумаги и свои счета на латинском языке; мы не можем [MH. II176], правда, доказать это a posteriori; но это само собой разумеется a priori. В противном случае контроль и отчет со стороны римских государственных служащих были бы невозможны. Об этом уже говорилось в другой связи.479