Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в. - Наталья Сухова

1869–1918 гг.

Как уж было указано выше, Советы духовных академий, введенные Уставом 1869 г., были одновременно и диссертационными Советами. Именно они присуждали ученые степени всех ступеней и звание действительного студента при Уставах 1869, 1884 и 1910–1911 гг. Научно-аттестационная деятельность академических Советов была достаточно активной и трудоемкой. Внешним взглядом она в основном определялась по количеству присужденных ученых степеней, но это была лишь «верхушка айсберга». Через рассмотрение Советов проходило гораздо больше сочинений, подаваемых на соискание ученых степеней всех ступеней, ибо отрицательные решения Советов бывали нередко.

Рассмотрим последовательно путь диссертационного сочинения от момента подачи на соискание ученой степени до окончательного решения, если защиты не было, или до защиты, если таковая происходила.

При Уставе 1869 г. первый этап рассмотрения кандидатских, магистерских и докторских сочинений проходил в рамках отделения и состоял из отзыва одного рецензента и обсуждения на общем собрании преподавателей отделения.

Кандидатское сочинение студента 3‑го курса рецензировал один преподаватель, причем, как и прежде, тот, который давал тему и отчасти руководил написанием сочинения. Рецензия и решение о соответствии или несоответствии сочинения кандидатской степени рассматривались на заседании соответствующего отделения, затем результаты обсуждались на заседании Совета академии и подавались на утверждение епархиальному преосвященному.

Применение новых правил к магистерским степеням задержалось: как было указано выше, выпускникам 1869 г. (СПбДА и КДА) и 1870 г. (МДА и КазДА) Святейший Синод разрешил получать ученые степени по прежнему Уставу, дав к тому же отсрочку в подаче сочинений до 1872 г. Единственной новизной было то, что и кандидатские степени подавались на утверждение Святейшего Синода. Советы пытались ввести для этих выпускников еще одну новую черту – печатать рецензии на курсовые сочинения, магистерские и кандидатские, в протоколах Советов. Но весьма полезные для автора указания на недостатки дисгармонировали с заключительным выводом об удовлетворительности сочинения для присуждения ученой степени. Поэтому в 1872 г. Святейший Синод отказался утвердить постановление Совета КазДА о присуждении степеней, после этого все академии отказались от печатания отзывов. Бóльшая часть выпускников 1869–1870 гг. сумела завершить сочинения и получить кандидатскую или магистерскую степень, хотя подача сочинений растянулась до 1875 г., а отдельные представители «прежней академической эпохи» подавали сочинения и спустя десятилетия[1031]. Выше приводился пример получения в 1882 г. магистерской степени выпускником МДА 1858 г. Во всех этих случаях неуклонно соблюдались правила Устава 1814 г., с учетом коррекции 1863 г.: диссертация читалась тремя рецензентами, на основании их отзывов Совет академии принимал решение о присуждении степени и просил епархиального архиерея ходатайствовать перед Синодом об утверждении соискателя в искомой степени.

Но для соискателей «новых» магистерских и докторских степеней – выпускников, окончивших академии после 1870 г., и преподавателей – предзащитный процесс принципиально изменился. За четыре года введения реформы 1869 г. в жизнь академий был разработан особый регламент мероприятий, связанных с защитой диссертации. Этот порядок представления диссертации, допуска ее к защите, самой защиты, присуждения ученой степени был закреплен в 1874 г. «Положением об испытаниях на ученые степени»[1032]. Диссертация подавалась ректору академии, символизирующему единство академии и ее научной деятельности, несмотря на принадлежность преподавателей и студентов к разным отделениям. Ректор передавал работу в соответствующее отделение, а через него – на рассмотрение специалистов. Первым рецензентом магистерской диссертации был преподаватель «той науки, по которой написано сочинение»[1033]. На основании его отзыва и обсуждения на общем собрании отделение формулировало свое заключение о соответствии уровня работы искомой степени. С этим заключением и составленным отзывом преподавателя-специалиста представители отделения выходили в Совет академии, который проводил повторное обсуждение работы. Если результат был положительным, диссертация допускалась к публичной защите.

После одобрения Совета диссертация печаталась и в определенном количестве экземпляров (при действии Устава 1869 г. – 50) представлялась в Совет. После этого Совет принимал решение о допуске диссертанта к публичной защите и предоставлял ректору по соглашению с магистрантом назначить день для диспута и объявить о том заблаговременно «во всеобщее сведение». Отделению же поручалось назначить для диспута не менее двух официальных оппонентов. Одним из оппонентов отделение обычно назначало рецензента, вторым – члена отделения, наиболее близкого по специализации к теме диссертации. На приведение в исполнение этих определений испрашивалось архипастырское соизволение епархиального архиерея, при этом преосвященному предоставлялся экземпляр самой диссертации с отзывом на нее. Следует обратить внимание на то, что как рецензенты, так и оппоненты назначались без учета их официального научного статуса: рецензентом и оппонентом магистерской и даже докторской диссертации нередко был приват-доцент, имевший только степень кандидата.

Если студенты 4‑го курса представляли магистерскую диссертацию при окончании курса, то в случае ее одобрения отделением они пользовались правом пособия при ее напечатании из штатной академической суммы, специально на это назначаемой[1034]. При этом и сами диссертации, и тезисы к защите печатались под собственно цензурой академий[1035].

Очень скоро академии ощутили проблемы, связанные с повысившейся ответственностью – представлением научных диссертаций на внешний суд. Эти проблемы усугублялись тем, что ординарные профессоры должны были в короткие сроки представить докторские диссертации. Конечно, провести серьезное исследование за два-три года было практически невозможно. Надежды возлагались на то, что старшие преподаватели академий занимались научными исследованиями в академическом затворе и до реформы 1869 г., и теперь остается лишь предъявить готовые результаты или, может быть, провести научно-литературную обработку результатов уже осуществленных исследований. Кое-какие результаты, конечно, у профессоров-богословов были, но некоторые из них вызывали сомнения в своей адекватности, доскональности, верности выводов. Все это требовало проверки и осмысления. Но времени ни на то, ни на другое не оставалось, и приходилось предъявлять рабочие выводы, которые, естественно, могли содержать ошибки. Первые послереформенные годы подтвердили эту опасность.

В ноябре 1872 г. богословское отделение КДА представило в Совет академии диссертацию, написанную ректором – архимандритом Филаретом (Филаретовым). Сочинение по библеистике – «Происхождение книги Иова»[1036]. Совет признал диссертацию достойной степени доктора богословия, однако митрополит Киевский Арсений (Москвин), не отрицая научного достоинства работы в филологическом отношении, счел тон и выводы автора не соответствующими боговдохновенному характеру Священного Писания. Необоснованным показалось изменение датировки книги, употребление слов и выражений, «неприличных и несвойственных боговдохновенному характеру» обсуждаемой книги – «комбинация, адвокатура, драма, прогресс, рельеф», манера «изображать исторические факты». Были и более существенные претензии: увлечение автора открытиями «отрицательной германской школы» библеистики, не придававшей большого значения древним преданиям иудейскому и христианскому, привело его к противоречиям с православным взглядом. Как пример подобного противоречия, преосвященный Арсений указывал на неверный перевод классического места (Иов. 19:25–27): архимандрит Филарет, вслед за новыми западными экзегетами, понимал эти стихи как ожидание Иова «во плоти» увидеть Бога защитника на земле (когда Он «на земле явится»), а не в традициях древней Церкви, как проявление веры Иова в воскресение плоти и будущую жизнь (когда Он «устоит над прахом» или «восторжествует над тлением»). Митрополит Арсений предлагал удостоить ректора академии степени доктора богословия, но не допускать до публичной защиты, которая послужит соблазном для людей малосведущих и молодых ученых[1037]. Святейший Синод поручил архимандриту Филарету переработать диссертацию, однако диссертация так и не была защищена[1038].

Были случаи, когда и само отделение, и Совет не решались рекомендовать докторское сочинение к защите. В конце 1872 г. с подобной сложностью встретилась СПбДА. Ректор академии – протоиерей Иоанн Янышев – представил докторскую диссертацию «Состояние учения о совести, свободе и благодати и попытки к разъяснению этого учения», состоявшую в критическом разборе определений этих понятий у преподобного Иоанна Дамаскина, в патриарших грамотах, «Православном исповедании» митрополита Петра Могилы, Катехизисе, а также в современных догматических руководствах. Автор приходил к печальному выводу о том, что «достаточно определенного учения» эти книги не содержат, и пытался составить новые определения. Критический вывод работы и «несовпадение» основных мыслей диссертации с существующими воззрениями Православной Церкви относительно символических книг вызвали смущение членов богословского отделения. Отделение, а затем и Совет СПбДА, ссылаясь на недостаточную компетентность для решения вопроса о символических книгах Пра вославной Церкви, представил сочинение о. ректора на рассмотрение Синода[1039]. Сочинение было послано Синодом на рассмотрение в МДА, последовало длительное обсуждение. По причине «значительного несходства» учения, изложенного в диссертации, с традиционным православным сочинение было отклонено[1040].