Цветы в зеркале - Ли Жу-чжэнь

С этими словами он ушел.

С тех пор как государь отправил Линь Чжи-яна обратно наверх, прислужницы, зная, что он должен будет вернуться в Поднебесную империю и не будет первой любимицей государя, перестали ухаживать за ним: то еду не принесут, то чай забудут подать, словом – совсем забросили его. К счастью, наследник начал заботиться о нем – приходил каждый день, и чая и еды стало вдоволь.

Линь Чжи-ян испытывал к нему глубокую благодарность.

Через полмесяца ноги Линь Чжи-яна сами собой расправились и стали почти такими же, как прежде, но его мужские туфли были ему теперь слишком велики.

Однажды наследник прибежал, запыхавшись, и сказал:

– Разрешите сообщить вам, что госпожа Тан уже закончила работу. Сегодня мой державный отец ездил осматривать реку и остался очень доволен. Так как госпожа Тан – гостья из Поднебесной империи, то высшим сановникам двора приказано с почестями проводить ее на джонку и послать ей в благодарность десять тысяч лан серебра. Говорят, что завтра и вас, матушка, отвезут на джонку. Убедившись, что это правда, я нарочно пришел сообщить вам об этом.

– С тех пор как государь отправил меня в мои прежние покои, вы всячески заботились обо мне! – воскликнул Линь Чжи-ян. – Завтра я вернусь на джонку, не знаю, увидимся ли мы когда-нибудь. Но я обещаю вам в будущем обязательно отблагодарить вас!

Убедившись, что вокруг никого нет, наследник бросился на колени перед Линь Чжи-яном и разрыдался.

– У меня большая беда, – сказал он. – Спасите меня, матушка! Если вы, вспомнив о моем уважении к вам, пожалеете меня, то, может быть, еще не все для меня пропало!

Поспешно подняв наследника, Линь Чжи-ян спросил:

– Какая же у вас беда, юный государь? Поскорее расскажите мне.

– Когда мне исполнилось восемь лет, мой державный отец назначил меня своим наследником. С тех пор прошло уже шесть лет. К несчастью, в прошлом году моя мать – первая супруга государя – умерла, и благосклонность государя обратилась на его третью супругу. Она захотела сделать наследником престола своего сына и всячески стала вредить мне – еще счастье, что ей не удалось совсем сжить меня со света! Недавно государь, наслушавшись ее наветов, разгневался и решил погубить меня. Если я не убегу отсюда, то погибну! К тому же в ближайшие дни государь уедет на день рождения к владыке страны Сюаньюань, и во дворце останутся только те придворные, которые являются приверженцами его третьей супруги. Я не сумею от них защититься, так как я еще молод, и, кроме того, целые дни проводил в занятиях, и близких никого у меня нет. Если вы согласны снизойти к моей просьбе, то завтра, когда будете возвращаться на свою джонку, возьмите меня с собой; помогите мне вырваться из пасти этой тигрицы, и я буду вам благодарен и при жизни, и после своей смерти.

– Нравы на моей родине иные, чем у вас, в царстве Женщин, – сказал Линь Чжи-ян. – Если вы попадете в Поднебесную империю, вам придется надеть женский наряд. А вы привыкли играть роль мужчины, как же будет? Да и все эти прически, забинтованные ножки – все это ведь нелегко вам дастся!

– Я готов превратиться в женщину! – воскликнул наследник. – Лишь бы мне только спастись бегством, и я последую за вами, матушка, куда угодно, даже если мне придется терпеть там и голод и холод.

– Если я возьму вас с собой, юный государь, то прислужницы увидят это, и ничего не получится, – сказал Линь Чжи-ян. – Вы лучше подождите, когда я вернусь на джонку, и тайком убегите отсюда. Разве так не будет лучше?

Наследник покачал головой.

О том, что он ответил Линь Чжи-яну, вы узнаете в следующей главе.

Глава 37

Любимица монарха, возвратясь,

опять становится мужчиной.

Наследник же престола, убежав,

девичий облик принимает.

Итак, наследник государя царства Женщин покачал головой и сказал:

– Я не могу свободно выходить из дворца. А если даже и выйду, то ведь повсюду расставлена стража, как же мне удастся одному добраться до джонки! К счастью, в последнее время прислужницы перестали приходить к вам. Завтра, когда вы усядетесь в паланкин, я потихоньку спрячусь там и таким образом смогу выбраться отсюда. Надеюсь, что вы возьмете меня с собой!

– Я согласен, но при условии, что вы сохраните это в строжайшей тайне, – ответил Линь Чжи-ян.

На следующий день государь велел приготовить паланкин, чтобы отнести Линь Чжи-яна на джонку; прислужницам было приказано переодеть Линь Чжи-яна в мужское платье и проводить его до паланкина.

Увидев толпу прислужниц, наследник заплакал, потом он тихонько шепнул Линь Чжи-яну, уже усевшемуся в паланкин:

– Слишком много глаз и ушей, мне не удастся поехать с вами. Теперь моя судьба в ваших руках. Но если вы промедлите более десяти дней, мы с вами, пожалуй, уже не увидимся. Я живу в Пионовом павильоне, запомните!

Проводив немного Линь Чжи-яна, он ушел, сдерживая рыдания.

Линь Чжи-яна доставили на джонку.

За день до этого Тан Ао был доставлен на джонку, куда его с почестями проводили придворные после пира, устроенного государем царства Женщин.

Увидев своих друзей, Линь Чжи-ян начал благодарить их за то, что они спасли его. Вышли госпожа Люй, Вань-жу, Лань-инь; одновременно их охватило чувство радости и печали.

– Зять поехал за море, чтобы рассеяться и поразвлечься, можно ли было думать, что он окажется моим спасителем, – сказал Линь Чжи-ян. – Я там так измучился, что хотел покончить с собой, но во сне мне было видение, что меня спасет бессмертный, поэтому я и терпел все мучения. Хотя бессмертный и не удостоил меня личным появлением, но зять вызволил меня оттуда.

– Хорошему человеку, как вы, почтенный Линь Чжи-ян, все удается, – сказал До Цзю гун, – поэтому и вышло так, что ваш зять смог спасти вас. А помните, когда мы были в стране Чернозубых, почтенный Тан говорил, что мы вам «отплатим добром за добро», так и вышло. Очевидно, все это было вам на роду написано!

– А почему ты так медленно ходишь, шурин? – спросил Тан Ао. – Неужели государыня действительно велела забинтовать тебе ноги?

Смущенно улыбнувшись, Линь Чжи-ян ответил:

– Она настолько серьезно считала меня женщиной и своей будущей женой, что мне там и уши прокололи, и ноги бинтовали. Теперь они отказываются мне служить, как ноги новобрачной, только что покинувшей свою девичью светелку, или ноги юноши, впервые зашедшего к красоткам.