Броня Балтики - Илья Дроканов

Глядя на незнакомку, Илья Иванович не мог не вспомнить когда-то прочитанное стихотворение петербургского таланта Александра Блока:

…Всегда без спутников, одна,Дыша духами и туманами,Она садится у окна.

Вдруг до него дошло, что он сидит в своем углу и по-мальчишески подглядывает за красивой женщиной. «Осталось только рот разинуть от удовольствия», – ругнулся он мысленно и поднялся из-за стола. Его движение не осталось незамеченным для дамы: она взглянула в его сторону, удивленно откинув голову. Боковым зрением Стрельцов отметил некое подобие улыбки на пухлых немного губах. Илья Иванович вышел на улицу, где в лицо подуло теплым апрельским ветерком. «Пасху только что отпраздновали, – пришло в голову ни с того ни с сего. – Должно быть, оттого и приятное настроение», – соврал он себе. А в глазах стоял образ прекрасной дамы.

Через час Стрельцов, сменив штатское на военное, появился в «скворечнике». Быстро прошел в свой кабинет, закрылся и взялся колдовать с химическими реактивами, чтобы приготовить раствор для проявления тайнописного текста в присланном письме. В белом халате, надетом поверх формы, он был похож на врача из гарнизонного госпиталя. Но вместо врачевания полковник с наслаждением занимался «алхимией». Листочки письма лежали в кювете, куда он аккуратно заливал растворы. Агентурное сообщение наконец полностью проявилось, и Стрельцов, словно голодный за столом с яствами, быстро, одним взглядом проглотил длинный текст на мокрой бумаге. В нем содержались важнейшие сведения о перегруппировке войск противника на Прибалтийском направлении. Этот доклад «Фридриха» требовалось немедленно доложить адмиралу Эссену. Переписать начисто тайнописное сообщение на специальном бланке не потребовало много времени. Еще немного ушло на то, чтобы добраться до «Рюрика». Командующий флотом работал у себя.

Начальника разведывательного отделения без промедления пропустили к адмиралу. Они поздоровались, затем полковник положил на стол листы бумаги в красной кожаной папке.

Эссен вопросительно поднял глаза на Стрельцова, и тот отчетливо доложил:

– Николай Оттович, я только что получил важное сообщение от агента «Фридриха».

Командующий внимательно, раза два пробежал глазами три странички рукописного текста. Потом положил донесение поверх остальных документов, потер пальцами виски и заговорил тихим голосом усталого человека:

– Все правильно, этого следовало ожидать. Противник снимает войска с Западного фронта и направляет на Восточный, чтобы в течение текущего года разгромить русскую армию единовременными мощными ударами в Прибалтике, в Польше и в Галиции. Ваш агент сообщает, что в Киль прибыли два армейских корпуса, предназначенные для высадки в северной части Рижского залива близ Пернова. Конкретно это выливается в четыре кавалерийские и четыре пехотные дивизии. Хороший кулак у них на нашу макушку замахивается. Если считать Польшу – грудью, Галицию – подбрюшьем, то здесь у нас – как раз макушка, выходит. Дней десять надо германцу на переброску и развертывание корпусов, а в середине апреля на Приморском направлении начнется наступление, попомните мои слова.

Постепенно голос адмирала окреп, он поднялся и начал шагами мерить пространство от письменного стола до двери, размышляя при этом вслух:

– Значит, есть у неприятеля намерение прорваться в Рижский залив и высадиться у нас под носом, чтобы создать группировку, нанести удар в тыл Рижскому укрепленному району, а после развернуть штыки в сторону Ревеля? Нет, господа хорошие, этот номер у вас не пройдет! Вход в Рижский залив пока беззащитен, но я сегодня же отдам приказ Канину слить первую и вторую Минные дивизии в единое соединение и погоню вскачь все «эскадронные» миноносцы для перекрытия Ирбенского пролива минными заграждениями. Не видать им Рижского залива, пока я жив!

Эссен остановился и резко повернулся к Стрельцову:

– Отлично сработано, Илья Иванович, благодарю за службу И агента этого, «Фридриха», поощрите за своевременное сообщение особо ценных сведений. Как у вас принято, деньгами, регалиями? Представляйте, подпишу! Что он там еще доносит? Произвел вербовку информатора в порту Киль? Может, это новый агент добыл сведения по сосредоточению там германских корпусов? Тогда поощрите обоих! О-ох, Господи, Боже мой, я, пожалуй, присяду – что-то нездоровится сегодня.

Илья Иванович сделал шаг вперед, чтобы помочь адмиралу сесть, но тот отмахнулся и медленно, с гримасой боли опустился в кресло. Повисло тяжелое молчание. Больно было видеть эту физическую муку. Христианской душе свойственно сострадание к человеческим мучениям. Здесь, в адмиральском салоне, Стрельцов видел перед собой совершенно больного человека, который сознавал, что несет огромное бремя ответственности, но не мог позволить себе отдыха даже для лечения тяжелого недуга.

С горечью в душе полковник подумал, что надо заполнить возникшую паузу, и хрипловатым от волнения голосом начал излагать перспективный план работы с агентами:

– Николай Оттович, прошу утвердить план встречи с «Фридрихом». Мне необходимо получить от него сведения по обстановке, в которой он сейчас работает. Это требуется для сравнения с данными из других источников и анализа положения «Фридриха», чтобы быть уверенным в его безопасности. Вторая задача на встречу – произвести денежный расчет с агентом. У него большие расходы на разведывательную деятельность, поэтому нам следует покрыть их и вручить такую сумму, которая бы позволила ему чувствовать себя свободно. Третья задача – получить материалы на завербованного «Фридрихом» агента в Кильском порту. Буду проверять новичка по всем доступным нам каналам, чтобы его внедрение не нанесло ущерба действующей в Германии агентурной сети. И самое главное – «Фридриху» будут поставлены новые задачи, исходящие из тех целей, которые вы, Николай Оттович, определили разведывательному отделению флота.

Адмирал немного ободрился и внимательно слушал доклад разведчика. Немного помолчал и ответил:

– Задачи на встречу у вас на самом деле важные. Утверждаю! Но вновь подчеркиваю: главнейшая задача – обеспечение полной безопасности встречи. Где и когда вы ее наметили?

– В Стокгольме, в первых числах мая, то есть через месяц.

Эссен задумался и повторил:

– В Стокгольме, в первых числах мая… И до Стокгольма, скорее всего, поездом из Гельсингфорса?

– Совершенно верно, Николай Оттович!

– Вот это неправильно. Из Ревеля до Аландских островов пойдете на эсминце. Там из Мариенхамины под нашей охраной в Швецию по назначению бегает финский пароходик. По шведским документам едете? Хорошо. На финском судне попадете на шведский берег, а там уж до Стокгольма недалеко. Я отдам Непенину необходимые распоряжения по вашему маршруту.

Стрельцов поразился, насколько легко командующий флотом от обсуждения сугубо военных, оперативно-тактических вопросов перешел к тонкой материи агентурной работы. А уж то, что руководитель высшего ранга всерьез озаботился безопасностью поездки одного из многих своих офицеров, тронуло полковника до глубины души. Между тем Эссен продолжал развивать свою мысль:

– Обратно, кстати, тем же путем вернетесь. Эсминец будет ждать вас в Аландских шхерах. Готовьтесь, времени у вас не так уж много. – Адмирал как-то пожевал губами и вдруг ворчливо продолжил: – Дни летят быстро, дел – невпроворот, а мне тут еще Благотворительный прием организовать велели!

Стрельцов от неожиданных слов адмирала выпалил по-простецки:

– Да кто ж велел-то?

Эссен заулыбался:

– Самое что ни на есть высокое начальство: Дамское морское благотворительное общество во главе с благоверной моей супругой Марией Михайловной. Собирай, говорят дамы, свой штаб, высших городских чинов Ревеля, почетных граждан, купечество и духовенство в Офицерском собрании. Духовенство, кстати, поддержало идею обеими руками: дескать, после Пасхи сам Бог велел. Да и наши кое-кто, к примеру, тот же Василий Александрович Канин: у него супруга вместе с моей в Дамском обществе занята. Прижали меня к стенке: самое время, утверждают. Победы надо вспомнить, героев наградить, павших помянуть, пожертвовать их семьям, кто сколько может. Куда же денешься от благого дела? Пришлось согласиться, хотя, повторяю, забот – полон рот. Так что, Илья Иванович, надевайте ордена, выделите сумму на пожертвование, и в воскресенье вместе со всеми пожалуйте на Благотворительный прием. А вам потом с бала и на корабль вскоре!

Разведчик ушел, а адмирал откинул голову назад и решил отдохнуть, полулежа в кресле, с закрытыми глазами. Сами собой нахлынули воспоминания. Странно, ведь он почти не вспоминал об этих событиях четвертьвековой давности. А теперь ясно увидел себя молодым лейтенантом, выпускником Артиллерийских классов. Рядом с ним стоит черноволосая барышня, невеста. Вскоре они поженились в Ревеле, где у Марии Михайловны жили родители. Улыбка вдруг тронула губы Николая Оттовича: он вспомнил, что кое-кто из офицерских жен, любительниц посплетничать, распустил слух, что лейтенант «женился для протекции». Поводом стал факт того, что родной дядюшка лейтенантской жены занимал высокий пост в Морском министерстве. Слухи недолго гуляли по кронштадтскому гарнизону, потому что Эссен ушел в далекий трудный поход на Дальний Восток. Какая уж тут протекция! В его отсутствие в семье появился первенец – дочь Ольга. Николай Оттович очень любил свою супругу, позже она родила ему еще сына Антония, на ней всегда держался их дом. Мария Михайловна оказалась деятельным человеком, поэтому ее участие в Дамском морском обществе воспринялось как событие совершенно естественное. И на проведение бала адмирал согласился без раздумий, хотя ворчал для приличия.