Черный жемчуг - Синтия Хэррод-Иглз

Не дослушав, Хьюго повернулся и направился в заднюю комнату, стараясь не шататься. Хозяин смотрел ему вслед, а затем позвал из кухни своего подручного мальчишку.

– Эй, Джек, беги со всех ног в дом его светлости, найди его слугу Жиля и приведи сюда. Скажи, что с его светлостью что-то неладно. Иди же, не стой!

Мальчик бросился бежать что есть духу, а хозяин покачал головой, взял флягу и несколько кружек, поставил на поднос и пошел в заднюю комнату.

Пренебречь приглашением короля было значительным нарушением этикета, и Аннунсиата почувствовала волнение, направляясь на ужин к его величеству. Она объяснила отсутствие Хьюго его внезапной болезнью – кажется, он немного переел. Общество, собравшееся на вечеринке, с оттенком подлинного сочувствия и некоторого злорадства потребовало подробно рассказать о печальном событии, и Аннунсиата подчинилась их просьбе, волнуясь все сильнее, пока в разговор не вмешался король, решительно сменив тему. Королева только вертела головой, как зритель при игре, ибо ее английский был еще недостаточно хорош, чтобы она могла следить за быстрой болтовней придворных. Наконец-то, как с удовольствием заметила Аннунсиата, королева решилась сменить безобразные, тяжелые, неудобные одежды ее родины на милое платье из розового шелка с кружевом у ворота. Глаза королевы следили за мужем с выражением понимающего обожания; она не знала, что ее поведение служит предметом жестоких насмешек дерзких придворных дам.

Должно быть, так же они насмехались надо мной, думала Аннунсиата, когда прошлым летом я была влюблена. От этой мысли ей стало тошно. Как все переменилось, и как изменилась она сама! После бездумного, счастливого флирта она стала невинной любящей женой, похожей на бедняжку королеву. Казалось, только одна королева не знала о любовных увлечениях своего мужа. Точно так же и я последней узнала о том, что делал Хьюго, пока я рожала, подумалось Аннунсиате. Женщина, которая любит и доверяет – просто дура. В то же время она гадала, где может быть Хьюго, и немного тревожилась. Он был в таком бешенстве. Если он узнает об Эдуарде – неужели он сделает что-нибудь ужасное? Но он не сможет узнать, об этом никто не знает. И все же...

– Вы задумались, миледи. Надеюсь, недомогание вашего супруга неопасно? – раздался рядом тихий голос короля. Аннунсиата вернулась к реальности и поняла: король догадывается, что отсутствие Хьюго не было вызвано несвежими анчоусами. Она приоткрыла рот, не зная, что сказать. Король сочувственно улыбнулся. – Аннунсиата, вы знаете меня достаточно хорошо, чтобы доверять мне. Что с ним? Позвольте помочь вам.

– О, ваше величество, мы повздорили, он выбежал из дома, и я не знаю, куда он ушел, – быстро и тихо проговорила она, так, чтобы никто не услышал. – Он был в ярости, и я боюсь, что он – или кто-нибудь другой – что-нибудь сделает с собой.

В глазах короля мелькнуло понимание.

– Его камердинер пошел с ним? Аннунсиата покачала головой.

– Нет. Может быть, он догнал его на улице.

– Я отправлю кого-нибудь разыскать его. Постарайтесь успокоиться – Хьюго способен постоять за себя. В прежние времена нам всем пришлось этому научиться.

Аннунсиата заставила себя улыбнуться, и король слегка дотронулся до ее плеча, отошел и сказал вполголоса несколько слов слуге, который тут же исчез.

Жиль сидел в кладовой, куря трубку и наблюдая, как одна из служанок чистит серебро, когда его хозяин ушел из дома. Незадолго до прихода Тома Берч сообщила, что хозяин и хозяйка поспорили, и хозяин ушел, даже не взяв шляпу. Жиль не стал терять времени. Он снял передник, набросил камзол, но все равно Хьюго уже намного опережал его.

Лондон в те времена представлял собой большой, растянувшийся на многие мили город с полумиллионным населением, однако придворных было сравнительно немного, и всех их хорошо знали местные жители. Самым большим развлечением лондонцев было наблюдать и обсуждать причуды придворных, так что после некоторых расспросов Жиль умудрился отыскать след своего господина и двинуться за ним через Лондон. Они разминулись с мальчишкой хозяина таверны, Томом, но тот догнал Жиля на Стрэнде, неподалеку от Бау-стрит, и поспешил передать ему весть. Вдвоем они отправились дальше, пробираясь коротким путем.

Когда они вошли в «Голову короля», хозяин с облегчением вздохнул.

– Вот и вы, наконец, сэр! – он подошел поближе и таинственно понизил голос, кивая в сторону задней комнаты. – Ваш хозяин там, сэр, в задней комнате, и сильно пьян! Он ничего не ел, только пил бренди, и это распалило его, уж можете мне поверить. Там еще несколько человек, и если вы не сможете увести своего хозяина, за последствия я не ручаюсь.

Жиль приподнял бровь.

– Вы так тревожитесь за пьяного человека, хозяин?

– Господи помилуй, господин Жиль, я повидал достаточно подвыпивших джентльменов, уверяю вас, но ваш хозяин чем-то обеспокоен. Когда я заходил в комнату немного спустя со второй бутылкой, он ругался, как сумасшедший, и его лицо было красным, как мой шейный платок. Ради его же собственного блага, прощу вас, уведите его домой.

Жиль хлопнул хозяина таверны по плечу.

– Я сделаю все, что смогу, хозяин. Вы сможете помочь мне, если я позову?

Хозяин кивнул.

– Позвольте только мне прийти к вам на помощь, мастер Жиль. Его светлость – мой любимец, и мне жаль видеть его в таком состоянии.

Как только Жиль приблизился к двери задней комнаты, оттуда донесся рев, который мог быть с одинаковым успехом выражением буйного веселья или гнева. Вероятно, в нем сочетались оба чувства, подумал Жиль, особенно если все в комнате уже пьяны. Жиль открыл дверь и увидел, что его хозяин сидит на стуле с кружкой в руке. Его костюм был в ужасном беспорядке, лицо покраснело, и на нем появилось воинственное выражение, когда Хьюго потянулся вперед, чтобы возразить сидящему напротив него человеку. Никто в комнате не был пьян в такой же мере, как Хьюго – это Жиль понял сразу, – хотя все уже изрядно набрались; они следили за Хьюго и поддразнивали его, продолжая спорить из забавы, в то время как лорд Баллинкри с пьяной откровенностью толковал что-то свое.

Стоя у двери, Жиль попытался привлечь внимание своего хозяина, но хотя Хьюго глядел прямо на него, он не осознавал присутствия слуги. Два джентльмена, сидящих поближе к двери – Чарльз Сэквиль и Генри Гамильтон – с откровенным любопытством взглянули на Жиля, и Сэквиль посоветовал:

– Ты бы лучше отвел своего хозяина домой, любезный, прежде чем он ввяжется в драку, – затем он возвысил голос и обратился к Хьюго: – Эй, Баллинкри, твоя нянька прибыла. Ты опоздал к ужину, так что поторопись!