Русская расовая теория до 1917 года. Том 2 - Владимир Авдеев

Психические и биологические события, как уже упомянуто выше, стоят близко. Их связь состоит в том, что историческим событиям предшествуют, а затем идут с ними рядом события биологические. Этими последними созидается значительная часть истории. Необходимо это знать, чтобы вполне оценить силу тех великих факторов, которые положены в фундамент истории народов.

Биологические исследования, а также и исторические, показывают, что талантливость рас и антропологические качества их стоят в теснейшей связи и взаимоотношении. Известный всему миру Вирхов, исследуя черепа и психические достоинства некоторых рас, дал о славянах очень хороший отзыв, но об одном небольшом народе Европы выразился, что у него самый плохой череп, какой только можно встретить в Европе. Это вызвало бурю негодования и протестов. Правда, эти протесты не были так резки, как протесты и отзывы московских фармацевтов о Менделееве, который в отношении к ним стал в такое положение, как Вирхов в отношении народа (имя рек). Фармацевты, в ответ на это, высказали, что Менделеев когда-то был немножко ученым человеком, а теперь он и совсем поотстал. Скоро обе эти антрополого-психологические бури улеглись, и всё осталось по-прежнему, то есть Менделеев, несмотря на лишение его диплома московскими фармацевтами, все-таки остался великим ученым, а черепа представителей этого народа, о котором говорил Вирхов, остались без перемены не только в коллекции Вирхова, но и в своих живых экземплярах. Таким образом, черепа народов и другие особенности телесного строя рас так же различны, как и душевные качества, и соответствуют одни другим. Тело и дух взаимно определяют себя и взаимно характеризуют.

В оценке судеб и будущности народов необходимо принимать в расчет все пережитые ими исторические и биологические прецеденты. Современные народы, сильные духом и числом, представляют собой не простую случайность или беспочвенный каприз судьбы, но являются естественным, органическим заключением необозримой цепи предшествующих событий. Выделившись из ряда других своими биологическими особенностями в незапамятные доисторические времена, талантливые народы внесли затем в свою природу и жизнь колоссальные, неисчислимые затраты психической энергии и этим составили высокопробный духовный капитал. Этот капитал они передали своим потомкам, как бесценное биологическое наследие, на котором у потомков зиждется их современное историческое величие. Предки современных великих народов культивировали свой дух и свое тело, развивали доблести телесные и душевные и продолжали неустанно дружным сомкнутым строем всех своих единиц свою духовную работу в течение тысячелетий. Вот чем создано духовное величие и крупный численный контингент некоторых народов! Сделаться участником этого великого духовного капитала возможно для постороннего индивидуума или народа только путем антропологического объединения, так как природа не знает и не практикует ни подражаний, ни дарственных записей, ни отчуждения духовных качеств.

Биологическое и психологическое существуют совместно и не подлежат ни разделению, ни расслоению; всё дается разом сыну своего народа. Поэтому вопрос о раздельном самобытном существовании маленьких рас и народов или о приобщении их к великим народам — это вопрос их инстинкта и разума. Существующее ныне господство великих народов — это не продукт истории и исторических событий, но глубочайшее доисторическое и биологическое явление, служащее выражением эволюции и прогресса жизни. Это великая наследственная почесть природы, оказанная тем, кто много потрудился в деле культуры духа и тела! Это личное приобретение, а не завоевание! Если бы какой-нибудь народ, малый или великий, захотел отступиться от своих исторических, а тем паче от биологических начал и требований, — то он легко мог бы оказаться в том положении, которое художественно изображено Тургеневым в его «Стихотворениях в прозе», в рассказе «Природа». Рассказ этот, по-видимому, написан для государственных людей. Вот этот рассказ.

Мне снилось, что я вошел в огромную подземную храмину с высокими сводами. Ее всю наполнял какой-то тоже подземный, ровный свет.

По самой средине храмины сидела величавая женщина в волнистой одежде зеленого цвета. Склонив голову на руку, она казалась погруженной в глубокую думу.

Я тотчас понял, что эта женщина — сама Природа, и мгновенным холодом внедрился в мою душу благоговейный страх.

Я приблизился к сидящей женщине и, отдав почтительный поклон: «О, наша общая мать!» — воскликнул я: «О чем твоя дума? Не о будущих ли судьбах человечества размышляешь ты? Не о том ли, как ему дойти до возможного совершенства и счастья?»

Женщина медленно обратила на меня свои темные грозные глаза. Губы ее шевельнулись, — и раздался зычный голос, подобный лязгу железа:

— Я думаю о том, как бы придать большую силу мышцам ног блохи, чтобы ей удобнее было спасаться от врагов своих. Равновесие нападения и отпора нарушено. Надо его восстановить.

— Как! — пролепетал я в ответ. — Ты вот о чем думаешь? Но разве мы, люди, не любимые твои дети?

Женщина чуть-чуть поморщила брови:

— Все твари мои дети, — промолвила она, — и я одинаково думаю о них и забочусь — и одинаково их истребляю.

— Но добро… разум… справедливость, — пролепетал я снова.

— Это человеческие слова, — раздался железный голос, — я не ведаю ни добра, ни зла. Разум мне не знаком… — И что такое справедливость? Я тебе дала жизнь, — я ее отниму и дам другим, червям или людям… мне всё равно… А ты, пока, защищайся — и не мешай мне!

Я хотел было возражать… но земля кругом глухо застонала и дрогнула, — и я проснулся.

В приведенной художественно-философской интерпретации биологических явлений и фактов мы трижды подчеркиваем слова: — А ты, пока, защищайся — и не мешай мне! Из этих слов вполне очевидно, что природа, давши народу или группе известную дарственную, предоставляет всё дальнейшее личному труду и энергии, не обещая вперед своего содействия. В благожелательном совете Природы слышится психологический мотив: защищайся, о нападении речи нет, а только о самозащите. Вот почему, сугубо ошибочна роль рифмоплета, или рифмоплетов, которые усвоили себе агрессивное чувство гнева. Если это представители политики какого-нибудь малого народа, то такая политика безгранично опасна для этого народа в духовном отношении.

Всем известно слово долг; известные и два другие слова: «национальный долг». Слова эти не вычеркнуты ни из словарей, ни из жизни. Природа, о которой мы сейчас слышали мнение Тургенева, не потерпит, чтобы слова эти оставались вотще — только для украшения академических изданий. Долг подлежит исполнению! Долг националистов состоит в охранении и развитии величайшего наследия веков — национальной души. Если бы слон мог говорить человеческим языком, то он так бы сказал людям, истребляющим слоновую породу для получения слоновой кости: «Люди! Я, подобно националистам всех стран, более всего дорожу своей национальной слоновьей душой с ее кротостью, терпением и великодушием; я автор этих драгоценых, даже с вашей точки зрения, качеств: до меня животное царство этих качеств не знало. Если вам нужно мое хозяйство, то есть мои белые зубы, я готов отдать их в пользу вашей человеческой жадности; но многоценной души своей я ни за что не отдам: она выстрадана тысячелетиями душевных усилий». То, что является биологическим долгом животного, применимо и к человеку. Человек должен ценить свои высшие качества.

Националисты должны охранять народную душу со всеми ее атрибутами: языком, поэзией, художественным творчеством, школой, прессой, религией. Охранной силой может быть не армия и флот, но великое напряжение и неусыпная бодрственность национального духа.

В наши дни национальное самосохранение представляет более трудную задачу, нежели в века минувшие. Тогда один народ захватывал у другого его территорию и присваивал себе. Это называлось территориальной войной. Затем народы стали опутывать друг друга хитроумными путами народных займов и торговых трактатов. Это экономическая борьба наций или борьба за рынок. Теперь выступила на сцену борьба за душевную целость. Это — национальная борьба в самом строгом смысле этого слова. Она ведется двумя различными приемами. С одной стороны, широко действуют современные войны, в которых принимают участие миллионы лучшей части населения каждой страны, и где люди рискуют быть истребленными или в конец нервно-изувеченными с той безжалостностью и бессмыслием, с каким истребляется порода слонов. А с другой стороны, нациям угрожает духовное разрушение — денационализация, которой, не без основания, боятся даже сильные из современных наций. Если войны действуют механически, посредством разрушения физических организмов у тех, кто состоит носителем биологических ценностей, то денационализация действует, так сказать, химически, разрушая и разъедая самый состав и склад народного духа. В начале христианской эры существовала профессия переписчиков, в которую втерлись мошеннические элементы фальсификаторов, занимавшихся специально извращением и подменой идей великих авторов, с которыми было трудно справиться честным путем. В наши дни существует сходное явление: тысячи безымянных авторов выпускают свои произведения подобно тем фабрикам, которые не ставят клейма на плохих фабрикатах, а редактирование некоторых повременных изданий обратилось в бесстыдный подыменный промысел. Одни квазичестные люди не смеют открыто называть своего имени, другие такие же бесстыдно продают свое имя и свою честь. В интересах гигиены национального духа, партиям националистов необходимо бороться с литературным обманом, создавая честные органы мысли, а не фабрикаты — без клейма. Это пассивная сторона националистической работы.