Игрушка богов - Станислав Коронько

— После захвата Уэно Себастиан сын Корнелия командовал одним из трёх отрядов чистильщиков. Они обходили город, спасая перед сожжением ценности и разыскивая и предавая смерти спрятавшихся жителей. Естественно, большинство укрывающихся были семьями защитников- то есть женщинами и детьми. Работёнка у этих людей была мерзкая, но на неё шли только добровольцы. В обмен на будущие почести. И твой провожатый, должен признаться, отличился не раз. Только вот через пару лет он пожелал сложить с себя обязанности надзирателя, наплевать на почести, коими его всячески ограждали. Он отказался от блестящего будущего и исчез в какой-то глуши, где о нём все забыли. — Наместник хитро покосился на ошарашенного Тимура. Спросил: — Так что, ты ещё не передумал заступаться за этого человека?

Губы не слушались, но всё же удалось кое-как выдавить:

— Нет.

— Что нет? Передумал?

— Нет, не передумал. — Теперь голос обрёл твёрдость. — Себастиан изменился. Кем бы он не был раньше, сейчас он уже другой, намного лучше. Каждый способен измениться…

Приподняв брови, Эзекиль с удивлением, так, будто видел его впервые, осмотрел Тимура, но ничего не сказал.

Нормальным входом в парк, если такой и имелся, Эзекиль пользоваться не стал, а перелез через забор, немало озадачив столь плебейским поступком своих провожатых и Тимура. Причем, сделал он это очень быстро, словно всю жизнь практиковался в скалолазание.

— Ну, Тимур, чего ты там встал? — спросил наместник. — Присоединяйся, что ли. — Пока Тимур карабкался по забору, Эзекиль отдал последние распоряжения своим людям: — Следующим моим воплощением станет этот человек. — Он кивнул на зависшего на вершине Тимура. — Пусть кто-нибудь разнесёт весть о новом наместнике до города. Примерно через час вы вчетвером должны все быть здесь.

Вся четвёрка почтительно склонилась в поясе, а Сарж произнёс:

— Будет исполнено, повелитель. Желаем вам удачи, повелитель.

— Спасибо, Сарж.

Разогнувшись, телохранители бегом направились к резиденции, а Эзекиль повёл спустившегося Тимура в чащу леса. Причём шагал он уверенно, как днём. И чувствовал себя так же… Как будто шёл в окружении своих людей…

Вход в закрытое пространство на этот раз оказался чуть другим- Тимур ощутил присутствие рядом с собой другого разума. Почему-то стали понятны его желания, степень его заинтересованности в общении. И если пожелать, то можно было бы связать два разума воедино. Чтобы использовать для общения не медленные вербальные фразы, а более быстрые и откровенные мысли.

Да, можно было бы попробовать. Эзекиль явно не имел ничего против перехода на новый уровень коммуникации. Ибо он испытывал интерес и… был очень сильно чем-то озадачен. И, когда кинул взгляд назад, его интерес усиливался. Так же, как и творившийся в нём сумбур. Хотя сумбур мог быть вызван личностью человека. Она довольно сильно подавлена, но всё же ощущается. Как… как…

Раз- и всё кончилось. Додумать мысль Тимур не успел. Закончить шаг, в начале которого появилась эта способность чувствовать другого, тоже. Всё произошло за долю секунды. Это было подобно уколу иголкой. Вот боль есть- вот она исчезает. Вот способность есть- вот она пропадает…

— Не пропадает, — не оборачиваясь, поправил Эзекиль. — Это я закрылся.

— Так это… здесь ты можешь знать, что я думаю? — испуганно спросил Тимур.

— Конечно, нет. Мне просто очевидно, о чём ты думаешь, и я посчитал забавным пояснить причину, по которой я исчез из пространства сенсорного восприятия.

— И позволил ты мне почувствовать тебя, чтобы ты мог бы выпендриться и продемонстрировать свою власть?

Эзекиль предпочёл смолчать, хотя и в темноте было видно, как он напрягся после этой фразы и насколько сильно она его возмутила. Тимур же добился своей цели и на время вывел вспыльчивого и чересчур возбудимого хранителя из равновесия. Скрыть свои мысли теперь будет чуть легче. Всего на один миг, пока Эзекиль не вернёт контроль над самим собой, но этого мига хватит.

"Станция, ответь". -Хоть и мысль, но даже в ней чувствовалась обречённость.

Надежды на ответ Тимур не испытывал. Но он всё же прозвучал. Правда, не такой, какой можно было бы ожидать…

Убей врага, Тимур. У тебя пока есть шанс справиться с ним…

Ждать и дальше Тимур не стал. Пользы Эзекиль не принёс практически никакой, а попасть внутрь станции можно и самому. После его смерти.

Момент благоприятствовал- телохранителям до своего господина уже не добраться, оружия при нём не было никакого, затылок маячил на расстоянии пары метров. Оглушить, задушить ремнём, завладеть станцией, попробовать отправить Диану на Землю, а в случае неудачи попытаться уничтожить станцию- ничего умнее Тимур не придумал. А становиться сосудом для разума дракона он не собирался изначально. Правда, первые два действия- оглушить и задушить- планировалось отложить на потом. Если бы не голос в голове…

Едва услышав его, Тимур перестал думать, а шагнул, замахиваясь сверху вниз, вперёд. Под густыми кронами деревьев почти ничего не было видно, но промахнуться мимо головы Эзекиля… для этого надо было хорошенько постараться. Такой удобной цели- ещё поискать: затылок маячил на уровне плеча, голова чуть наклонена. Если не изображать из себя великого бойца, а просто хорошенько приложиться- субтильный наместник отключится по-любому. А вырубить его надо с одного удара, используя момент неожиданности. Уж слишком беспечно ведёт себя Эзекиль, чтобы не подозревать за ним существенного преимущества.

Тимур ударил- сверху вниз, как молотом, на шаге…

И случилось что-то странное- кулак не встретил цели. А затем откуда-то снизу вылетел сандалий Эзекиля и заехал Тимуру по подбородку снизу. Ощущение было такое, что от этого пинка вот-вот оторвётся голова.

Не оторвалась. Но что-то хрустнуло, а Тимур чуть подлетел в воздух и плашмя грохнулся на спину. Попытался приподнять голову- шея была просто деревянной! Пришлось сесть, опираясь на руки, и запечатлеть такую картину- Эзекиль стоит на одной ноге в почти что идеальном вертикальном шпагате, едва не утыкаясь головой в землю. Явно выпендривается…

Тимур вскочил, с большим трудом заставляя своё тело слушаться. Какое-то оно было онемевшее, вялое. Колени подламывались, руки болтались, как верёвки. Не говоря уже о том, что в голове звонил в колокол звонарь. И не один.

Эзекиль, опуская задранную вверх ногу и сгибая её в колене, поднял корпус, выходя из удара. Подскочил на месте и, повернувшись к Тимуру левым боком, принял стойку, широко расставив расслабленные ноги. Руки он держал опущенными вдоль корпуса, с головой выдавая свою технику.