Осторожно, волшебное! - Наталья Викторовна Соколова

Ну, как же ты не понимаешь? Надо быть зорче, проницательнее. Силы зла, темные силы, они всегда хитрят, они под тебя подстраиваются, подлаживаются. Знают, что ты хочешь услышать именно в эту минуту, где твое слабое место, уязвимая точка...

Больше того, они выискивают в тебе, вытаскивают из тебя темное, глухое, подспудное, такое, в чем, может быть, не всегда хочешь признаться себе самому. И играют этим, спекулируют на этом. Тебя затронули ее слова? Они нашли в тебе отклик? Показались тебе интересными? Но это ведь не ее, это твое, твое, пойми!

В ее словах - твое накипевшее больное раздражение, мелкие и крупные обиды уязвленного самолюбия, минуты твоей слабости, подавленности, усталости. Эхо твоих смутных глубинных мыслей - вот что такое ее слова.

- Кажется, подъехала машина? - Леша засуетился, стал плясать вокруг сумок и авосек. Выглянул во двор. - Нет, не наша. Да, надо будет еще Дезика домой отнести. Где он, мой лапсик?.. Не забудьте, Мальвина Кузьминична, захватить свой зонтик, вон лежит на песочнице.

Прежде чем спрятать в сумку складной весело-цветастый зонтик, она несколько раз не без удовольствия открыла и закрыла его, проверяя работу Никиты.

- Золотые руки. Мне крупно повезло. День начался с удачного знакомства!

- Он мог бы вам, Мальвина Кузьминична, помочь с оборудованием новой квартиры,- подсказал Леша. - Только покланяйтесь хорошенько. Мальчик у нас с гонором, с фасоном. Почет любит. А то что у вас за мастера? Люстра сикось- накось, полки, я знаю, два раза падали.

Она стала слезно жаловаться, что мастера торгуются, как тигры, а делают на соплях. Им совершенно наплевать, что квартира красивая, вещи редкие, ценные. Им ее интересы не дороги.

Леша сказал Никите, что тот имеет полную возможность вечерами прилично подзаработать. В квартире еще много чего надо сделать.

- У тебя ведь на сегодня с деньжатами не густо, верно? (Никита дернулся, как будто заныл, напомнил о себе больной зуб.) Знаешь, Мальвине для гостиной нужна... ну, полая палка, трубка... основа для оригинального торшера. Она не хочет покупных торшеров, хочет заказной, стоят у всех подряд одни и те же, надоели. И еще...

Стержень. Трубка для торшера. Кто-то уже говорил с Никитой однажды об этих трубках. Он попытался вспомнить, кто и при каких обстоятельствах, но не сумел. Нет, не вспоминалось. В голове была пустота.

- Что это вы сразу о деле, Алексей Петрович,- упрекнула его Мальвина,- о торшере... Вот Никита ваш погостит у меня разок-другой, познакомимся, подружимся. А там захочет сделать или нет - его дело. Я ведь без коммерции, попросту зову, ото всей души. Русское гостеприимство. Дом открытых дверей, милости просим знакомых и знакомых знакомых. Чем больше народу, тем нам с мужем веселей. Уж такие мы компанейские уродились, себя не переделаешь.

Широкая, гостеприимная, с размахом. И, как видно, приглашает действительно без всякого расчета, без задних мыслей. Такова натура. Правда, барахольщица, любит вещи, это неприятно. Но тут, пожалуй, скорее коллекционерство, а не просто накопительство. Хочет иметь своеобразный торшер? Хочет сделать по своему вкусу, по оригинальному рисунку? Да пускай. В конце концов, если для нее это так важно, если это ее хобби... Действительно, наступила эра массового производства, стандартизации, у всех все на один лад, однотипное, похожее. Не отличишь обстановку новой квартиры от двух соседних, точно таких же. Люди устроены по-разному, один, предположим, мирится с этим легко, а другому тошно.

Ну, я-то, конечно, не стану в цеху в рабочее время зашибать деньгу, выполнять частные заказы, тем более из казенного материала. Воровство есть воровство, иначе не назовешь. Но такой гостеприимной хозяйке хочется помочь просто так, без всякой оплаты, просто чтобы сделать ей приятное... У нее в доме, наверное, сразу чувствуешь себя свободно, непринужденно. Как будто сто лет знакомы.

- Ну, так что, едешь с нами? - Леша хлопнул Никиту по плечу,- Не пожалеешь. Да посмотри, дуралей, фотографии. Дайте, пожалуйста, Мальвина Кузьминична. (Та щелкнула замком сумки, которая, кстати, из рыжей тоже стала зеленой, с крокодиловым рисунком.) Видишь, какой домик душка, терраса с цветными стеклами, сирень... сущий рай... девушка с гитарой, другая танцует с шалью, под цыганку.

Никита, неожиданно заинтересовавшись, потянулся к пачке фотографий. Ему показалось, что на одной из них мелькнуло лицо... женское лицо... Да нет, не может быть. Невероятно. Несбыточно. Но вроде бы девушка с темными развевающимися на ветру волосами была немного похожа на ту... ну, которая... на ЕГО девушку из метро.

Леша отдал Никите всю пачку. Но, странное дело, на фото была вовсе не девушка с разбросанными ветром прядями волос, а какая-то старуха в капюшоне... На следующем снимке она же (уже без капюшона) показывала в безобразном оскале свои голые десны с редкими зубами. А дальше что? Цветные виды Москвы. Здание Центрального телеграфа.

...Мальвина Кузьминична решительным жестом забрала у него фотографии, стала их просматривать.

- Не то! Не то! Я знаю, чьи это фокусы,- Она изменилась в лице, от гнева ее щеки стали густо-багровыми, высоко взбитая копна рыже-медных волос начала оседать, крениться набок, разваливаясь. - Он мне за это заплатит, проклятый Иванов... Я бы этого Иванова...- Спохватилась, поймав изумленный взгляд Никиты,- Нет, нет, я же совсем не про вас, мой мальчик. Это так... мой старый недруг.- Быстро, ловко поправила прическу.- А в сущности плевое дело, стоит ли горячиться? - Пачка фотографий исчезла.- Вечно я вспыхиваю по пустякам. Характер - порох. Зато отходчива.- Засмеялась, накручивая на палец спираль рыжего локона.- Вот уже и помнить не помню, из-за чего, собственно... Не имею ничего против Ивановых. Боже мой! Даже люблю эту милую распространенную фамилию... этих скромных самоотверженных трудяг.

На виске у нее, когда она рассердилась, появился (вылез из-под грима, что ли?) пятачок старой, очень старой морщинистой кожи. Она повела бровью, и висок пришел в порядок.

Леша пошел отнести и запереть кота. Они остались вдоем. Никита и Мальвина Кузьминична.

Она попросила его дотащить сумки к воротам, куда сейчас подъедет машина мужа. Отказать было неудобно, Никита нагрузился, понес. На дворе, как обычно, прыгали со скакалками девочки, мелькая едва видимыми веревками, шла игра в «классы» на расчерченном мелом асфальте. Неторопливо кланялись прохожим золотые шары.

Спутница шла рядом с Никитой, переливаясь зелено-змеи- ной чешуей платья.

- А я знаю ваш завод, Никита. И про вашу ссору с Жуковым... Все, все случайно знаю.- Доверительно понизила