Гончая. Тень короля - Надежда Федотова

— Она чудо, правда? — склонившись над колыбелью, спросила Грейс. Сидящий тут же сэр Дэвид кивнул:

— Правда, — он обнял жену и свободной рукой сделал дочке "козу". Малышка заулыбалась. — Красавицей будет. Вся в маму…

— А глаза твои. Как море синие, — любуясь малышкой, сказала Грейс. И, что-то вспомнив, озабоченно наморщила лоб:- Дэвид, ты видел Ульфа? Как он?

— Утром ездил в деревню, — на лицо адмирала легла тень. — Лекарь говорит, что самое страшное позади, но мне почему-то так не кажется.

— Он всё еще без сознания?

— Третьего дня в себя пришел. Говорить почти не может, двигаться — и того хуже. Оно и понятно — такая рана! Удивительно, что выжил.

— Он же норманн. Они очень сильные. А уж Ульф… Надеюсь, он скоро поправится!

— Лекарь делает все, что в его силах, — сказал сэр Дэвид. И, помолчав, прибавил тихо:- Как очнулся, так первым делом о леди МакЛайон спросил. Всё ли, мол, благополучно?..

— И ему…

— О, нет! — лорд мотнул головой. — Я запретил рассказывать. Ульф и без того едва держится, а узнай он, что стряслось? Ты же его знаешь — для него служба превыше всего!.. Изведется весь — что не успел, не защитил, недоглядел… И сам же себя в гроб вгонит. Я такое видел.

— Но ведь когда-то придется рассказать, — вздохнула леди Кэвендиш, которую, на самом деле, грызли примерно такие же чувства.

— Тут ты права. Вечно это скрывать мы от него не сможем… Но пускай сначала на ноги встанет.

Лорд опустил плечи:

— Да что там — Ульф!.. Я как подумаю, что за разговор мне предстоит с лордом МакЛайоном — повеситься хочется. Пригласили, называется, погостить… Это кошмар какой-то.

— Не напоминай, ради всего святого!.. Мне и так Нэрис уже которую ночь снится. И каждый раз в пот бросает, только стук копыт у крыльца заслышу. Вдруг Ивар?.. Как я ему в глаза посмотрю?

— Ты ведь ни в чем не виновата, милая, — сказал адмирал. А про себя подумал: "В отличие от твоего дурака-супруга. Надо было что-то придумать! Делать что-то, а не на душевные терзания размениваться! Вот и дотерзался, слюнтяй… МакЛайон мне этого никогда не простит. И сам я себя никогда не прощу"

— Лучше просто не думать об этом. Пока есть возможность, — Грейс, отогнав снова вставшие перед глазами картины кораблекрушения, что преследовали ее уже неделю, перевела взгляд на дочь:- Дай мне ее, Дэвид! Скоро Лилли придет, а она все время ребенка у меня отнимает…

— С чего бы? Неужто ей своих четверых сорванцов мало? — хохотнул лорд, поднимаясь. Жена недовольно надула губы:

— Нет. Говорит, что я ее от большой любви насмерть затискаю. Ну же, Дэвид!..

— Тихо, тихо. Никуда от тебя не денется твое сокровище…

Он встал и склонился над люлькой. Отвлекся на звук хлопнувшей двери — вошла горничная леди Кэвендиш, легка на помине. В руках у нее был поднос с ужином на две персоны.

— Так и думала, что вы здесь, хозяин! — обрадованно сказала Лилли, пристраивая свою ношу на край кровати. — А вас там ищут по всему дому.

— Ищут? — сэр Дэвид выпрямился, держа на руках дочь. — Кто?

— Ваш адъютант и еще какой-то господин, дюже важный!.. Только что приехал, весь в пух и прах разодетый. Он письмо привез, говорит, срочное… И сердиться изволит. Торопится, видать!..

— Срочное письмо? — нахмурил брови адмирал. — Как бы не из Лондона!.. Возьми ребенка, Лилли… Где гость?

— Джонатан его проводил в ваш кабинет, — горничная забрала малышку и добавила, понизив голос:- Розали велела господам бренди подать, покуда они дожидаются. Но тот человек и пить не стал, все ругается только!..

— Ругается?.. — сэр Дэвид, спешно одергивая камзол, направился к двери. — Не иначе, как Рочестер. Он тот еще склочник… Только что ему в моем доме понадобилось на ночь глядя?

— Уж не знаю, хозяин, — пожала плечами Лилли, тихонько укачивая захныкавшую девочку, — да только лучше б вы уж спустились к ним!.. Адъютант ваш извелся весь — господин тот уж больно строгий. Как глянет свысока — так прямо под землю провалиться охота!..

— Точно, Рочестер, — кисло резюмировал адмирал. — Принесла же нелегкая!.. Грейси, ужинай без меня, не жди. Наш милейший граф, как бы ни торопился, обычно любит поездить по ушам…

— Значит, это надолго? — огорчилась супруга. Лорд философски вздохнул и, подмигнув ей, весело улыбнулся:

— Не беспокойся, до ночи выпровожу! А если граф погостить рассчитывает — прикинусь дурачком. Рочестер, с его гордыней, напрашиваться в прямую не станет.

— И слава богу, — сморщила носик Грейс. — Терпеть его не могу! К тому же, та пощечина… Уф!

— Уверен, ты тогда исполнила заветную мечту половины придворных дам, — хмыкнул адмирал и посерьезнел:- Однако, мне все же стоит поторопиться! Его сиятельство и так меня недолюбливает, не будем дразнить гусей… Я постараюсь быстрее.

— Удачи, — сочувственно кивнула леди Кэвендиш и, проводив глазами спину мужа, повернулась к горничной:- Дай мне малышку, Лилли.

— Вы покушайте сначала. Только и тискаете бедняжку, а кормить кто будет? И чем?

— Да я не голодная…

— Знать ничего не знаю! — отрезала горничная, укладывая притихшего ребенка обратно в колыбель и берясь за поднос. — Вам кушать надо, госпожа! Да побольше. Зазря, что ли, Элинор с обеда от плиты не отходит?..

— Ну, Лилли! — надулась Грейс, нехотя беря в руки ложку. — Вы меня и без того на убой кормите… Кстати, ты сливки наверх отнесла?

— Еще час назад, госпожа, — кивнула служанка, подвигая миску с густым супом ближе к краю подноса. — Дайте-ка, салфетку повяжу… А сливки уж в гостевой спальне на столе благодетеля нашего дожидаются! Вы об том не беспокойтесь, я обычаи знаю… Самых лучших у Элинор выпросила, девонширских. Жирненькие, сладкие, уж как он доволен будет!..

— Хорошо бы, — Грейс, не донеся до рта полную ложку, подняла глаза к потолку:- Совсем загрустил. Я, знаешь, ночью проснулась, когда Несси заплакала — а он на колыбельке сидит. Песенку какую-то мурлычет тихонько, печальную-печальную… А сам на малышку смотрит, и глаза такие — сердце разрывается!

— По хозяйке горюет, бедненький, — тяжело вздохнула Лилли. — Они ведь привязчивые. Да вы кушайте, кушайте!.. А что до брауни — так, даст бог, успокоится со временем…

— Он-то да, — в тон горничной вздохнула леди Кэвендиш. — А вот Ивар… Ох, Лилли!

— Да бросьте вы о нем думать, госпожа, — женщина покачала головой:- Или все еще к лорду МакЛайону не остыли?..

— Какое там "не остыла"! — простонала Грейс, вжимаясь в подушки. — Да я его боюсь до смерти!!

— Вот глупости!.. Это еще с какой стати?!

— А с такой! Ты Ивара не знаешь!.. — красавица, закусив губу, швырнула ложку обратно в суп — только брызги полетели. — Это с виду он спокойный весь да бесстрастный. А на самом-то деле…

Леди Кэвендиш покачала головой:

— Я ведь помню ту историю. Еще в Стерлинге, когда была замужем за Уолтером… Один из лордов подставил другого — очень сильно подставил, по-подлому. И несчастного сослали куда-то на острова, где он даже месяца не прожил — простудился дорогой, да и отдал богу душу. При дворе такое, конечно, частенько случается… И обычно более сильному да хитрому все сходит с рук. Но тут мерзавцу не повезло — сосланный дворянин оказался другом лорду МакЛайону. Ивар сам при скандале не присутствовал, в отъезде был. А как вернулся и узнал… Ох!

— Убил, что ли? — не поверила Лилли, округлив глаза.

— Не убил, — мрачно отозвалась Грейс. — Он его уничтожил. Злопыхатель лишился всего — сначала королевского доверия, потом положения при дворе, потом большей части земель, родового замка… он, конечно, остался жив. Но жизнь эта была ему хуже смерти. От него даже собственная семья отвернулась.

— Ну, дак вы себя-то с крючкотворами придворными не сравнивайте! — всплеснула руками горничная. — Вы ж лорду МакЛайону, извиняюсь, не чужая будете… Да и что вы такого сделали, в конце-то концов?! Откуда ж вам про пиратов знать-то было? И вообще, если по мне, так господин советник сам виноват — не отправил бы леди одну в даль такую, ничего бы как есть не случилось!

— Легко тебе говорить…

— Ну всё, хватит об этом, — решительно сказала Лилли. И, смягчившись, погладила сникшую хозяйку по руке:- Только себя растравляете. Еще и молоко пропадет, упаси бог!.. Не виноваты вы, и лорд Кэвендиш не виноват, что оно так вышло. Знать, судьба такая, что уж теперь?.. Вы кушайте. Надо кушать. Не хватало еще, чтоб вы от огорчения и спать перестали, как тот брауни. А ему, страдальцу нашему, я перед сном еще и коржиков сдобных снесу! Они ведь сладенькое любят. Глядишь, хоть чуток повеселеет. Уж самой глядеть больно, как бедняжка по леди МакЛайон убивается, храни Господь ее душу…

Дом был тих. Темнота внутри, темнота снаружи. И все тот же дождь за окном, и холодный камин, и бессонница… В большой миске на столе белым стоячим озерцом застыли нетронутые сливки, рядом, на чистой салфетке, лежали черствеющие коржики: брауни есть не хотелось. Ему вообще ничего не хотелось, разве что поднять мордочку к луне и тихонько завыть, как одинокому волку.