Эпоха королей (ЛП) - Нира Страусс

Мы уже приближались к началу Хелтерских гор, когда я вытащила один из кинжалов и погладила красный камень.

— Он был у тебя, верно? В кольце.

Я почувствовала, как он напрягся за моей спиной. Я застала его врасплох.

— Ты говорил, что это временный подарок, — продолжила я, нарочито громко вздохнув. — А потом вставил что-то своё сюда. Понимаешь, почему это кажется мне подозрительным?

После долгой паузы он всё-таки ответил. Мне показалось, что он сделал это неохотно. Но если это была тема, которую он не хотел поднимать, то ему не стоило оставлять такие очевидные следы. Не будь я так сосредоточена на тренировках с герцогиней, а потом на происходящем на Теу-Биаде, я бы заметила намного раньше.

— Полагаю, ты не слышала о кладдахских кольцах.

Любопытство тут же проснулось.

— Нет.

— Эти украшения часто встречались до войны. Их создавали в деревне Гобии на севере, в Кладдах, и они быстро стали популярны.

— И?..

— И… это были кольца, которые женихи носили, когда решали, что хотят жениться.

В этот момент напряглась уже я.

— Ты помолвлен?

Хмыкнув, он весело взъерошил мои волосы.

— Нет, sliseag. Но я носил его с тех пор, как оно подошло мне по размеру, потому что это была одна из трёх вещей, с которыми меня перенесли сюда, когда я был младенцем.

Я слегка повернула голову к нему. В этот момент я пожалела, что мы сейчас на лошади и я не вижу его лица.

— Из трёх?

— Одеяло с вышитым именем; кольцо, которое, как я предполагаю, принадлежало моему отцу, и мой мешочек с драгоценными камнями.

Резко развернувшись, я едва не упала. Мэддокс крепко обхватил меня за талию и помог восстановить равновесие.

— Осторожно.

— Мешочек с камнями?

— Да. Двенадцать драгоценных камней, созданных в вулканах Островов Огня, которые должны были быть инкрустированы в мои крылья, когда я достигну совершеннолетия. — Хотя он говорил спокойно, в его голосе звучала тоска по несбыточному. — Родители тщательно выбирают их для своих детей ещё во время беременности и кладут в колыбель сразу после рождения. Они придают силу и жизненную энергию драконам, являются важной частью их развития.

Важной частью, которой он не мог насладиться. Он даже не мог показать свои крылья, как же тогда инкрустировать их камнями? Я нежно погладила красный камень на кинжале.

— Истории о воинах с камнями в крыльях — любимая сказка моей сестры, Каэли, — призналась я тихо. — Я не знала, правда ли это, когда впервые услышала о них в детстве в Реймсе, и в итоге сочла обычной сказкой.

Его рука сжала мою талию сильнее.

— Тогда я покажу ей камни, когда встречу её.

— Я… тоже хотела бы их увидеть.

Его грудь прижалась к моим плечам, когда он наклонился вперёд.

— Я на это и рассчитывал, sliseag.

Я слегка толкнула его локтем, и он засмеялся, хотя грусть от мыслей о его непростой судьбе всё ещё витала в воздухе. Я снова вложила кинжал в ножны, больше ничего не говоря по этому поводу. Причина, по которой он попросил Ойсина вставить этот камень…

— Можно задать тебе вопрос, касающийся Двора?

Он тяжело вздохнул.

— Конечно.

— Почему король как будто бы ненавидит принца Брана?

Хотя я знала, что семейные отношения могут быть очень сложными (достаточно взглянуть на мои с матерью), обычно за этим стояли какие-то причины. Мне хочется верить, что родители не ненавидят своих детей просто так (как и дети — родителей).

Бран ведь единственный настоящий сын короля, но даже не догадывается об этом, и король относится к нему так, словно вынужден его терпеть.

— Тебе понадобилось всего три дня, чтобы это заметить, да? Это правда, старик никогда не был особенно деликатен в выражении своих чувств. Никогда. Разница между нами всегда существовала, сколько я себя помню. Оглядываясь назад, думаю, что вначале это было неосознанно. Для короля я был наследником, а Бран — запасным. Все его ожидания и усилия были направлены на меня. По мере того как мы росли, Бран плохо переносил это пренебрежение, хотя могу тебя заверить, что в постоянном внимании короля тоже мало приятного. Я пытался поговорить с ним, говорил, что не нужно принимать всё это близко к сердцу, пытался показать ему, что для меня мы были братьями, что мы могли быть… — Он замолчал, тяжело дыша. — Ты, наверное, не поверишь, но Бран не всегда был таким. Я бы даже сказал, что в детстве он был слишком добрым и чувствительным для Двора. Какое-то время я был уверен, что смогу защитить его от гнили, что смогу спасти его. Знаешь, что это шрам на скуле ему оставил я?

Я моргнула.

— Правда?

— Это произошло не нарочно. Однажды вечером король настоял, чтобы мы с Браном играли вместе, но его игры были… чертовски жестокими. По его замыслу мы должны были соревноваться друг с другом. Неважно, если мы при этом причиняли друг другу боль. Важно, чтобы я всегда побеждал. — Его голос стал отстранённым, как будто Мэддокс вновь переживал те давние события. Гвен и Сейдж приблизили своих лошадей, внимательно слушая, хотя, вероятно, уже знали эту историю. — В тот день он дал мне лук и стрелу и поставил Брана перед мишенью. Я был хорош, но всё же оставался ребёнком. Я умолял Брана взглядом не двигаться, но… что получилось, то получилось. Король был рад. Он сказал, что шрам — это именно то, чего не хватало его красивому лицу. С тех пор между нами всё изменилось.

После всего, что я видела при Дворе, меня не должно было ничего удивить. Но… это ведь его собственные дети; для него оба мальчика были его плотью и кровью…

— Вскоре после этого случилось то, что случилось, с нашей ма… королевой Дектерой. — От его запинки при упоминании короля с королевой как о папе и маме моё сердце сжималось. Он рос с ними с младенчества, как он мог не считать их своими родителями, хотя бы подсознательно? — Думаю, именно тогда возникла ненависть Брана к сидхам. Ему было всего семь лет, и единственное, что он понял, это то, что его мать умерла из-за них. С тех пор король даже видеть его не хочет, потому что он копия Дектеры. Лицо, волосы, глаза… всё в Бране напоминает королю о женщине, которую он любил и которая его предала. То, что ты видела при Дворе несколько дней назад, было проявлением хороших манер и заботы с его стороны, игрой на публику. В остальное время Брану запрещено даже приближаться к его покоям.

Я не знала, что сказать. Те травмы, которые я видела в принце, были не только реальными, но и гораздо более глубокими, чем я могла себе представить. Глубокими и неизлечимыми.

Я коснулась руки Мэддокса, обнимавшей меня за талию.

— Мне жаль, что тебе пришлось пережить всё это.

— Осторожнее, Аланна, а то я начну думать, что ты действительно неравнодушна ко мне.

В Тельмэ царит хаос. Люди бегут к своим домам, воздух пропитан дымом. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что случилось что-то плохое. Меня всего несколько часов не было дома, пока я собирала травы в лесу.

Мимо меня пробегает мальчик, и я останавливаю его.

— Нэт, что случилось?

Он вырывается из моей хватки. Его глаза полны страха.

— Дикие Охотники! Они схватили Ффодора из-за его россказней.

Я отпускаю его и остаюсь стоять посреди улицы, слегка онемев. Ффодора? Из-за россказней? Он же просто сказочник. Развлекает детей. И хотя порой он говорит запрещённые вещи, как Охота могла об этом узнать? Неужели кто-то его выдал?

Вместо того чтобы идти домой и прятаться, я тайком пробираюсь к центру деревни. Ффодор на площади. Увидев его, я зажимаю рот рукой. Ффодора привязали за руки и ноги к столбу и теперь подкидывают дрова к его ногам. Собираются сжечь его. Чтобы все вняли предупреждению, даже если думают, что они в безопасности у себя дома.

Ффодор плачет. Он не умоляет и не просит пощады, просто плачет. Словно смирился со своей судьбой. Он едва шире столба, руки связаны над головой, и от этого его рёбра выглядят так, словно готовы прорваться через кожу. Некоторые из Охотников смеются, говоря, что гореть он будет недолго.