Прячем лица в дыме (СИ) - Николаева Лина

— Не задавай этого вопроса. Мне надо подумать. Теперь я вижу, что магия не может принадлежать только правителям и не может принадлежать всем, но мы не должны отказываться от этого дара — я найду решение.

— Давайте подумаем о том, что сейчас! — воскликнул Феб и снова дёрнул за цепь, проверяя на прочность.

Лаэрт указал ему на пучок белёсой травы на весах.

— Продолжай работать.

Рене почудилось, что было что-то в его словах…

— У вас есть план? — торопливо спросила она, подходя к столу, за которым работали учёные.

Лаэрт и Феб переглянулись. Наклонившись, Адван исподлобья посмотрел на Рену.

— Я сказал, что магия — ни добрый бог, ни злой, это просто сила, и направление для неё выбираем мы сами. Я докажу это.

— О чём ты? — Рена обеспокоенно сжала руки.

Лаэрт заговорил с упрямством, с фанатизмом, которые пугали. Он уже был не тем, кто хочет спастись или спасти других, а безумным учёным.

— Я дал магию тем, кто не был готов управлять такой силой. Это стало ошибкой. Теперь я дам её тем, кому она нужна больше, кто использует её на благо.

— Да о чём ты?!

— Рена, чтобы выбраться, нам нужна магия, — Феб заговорил с непривычной твёрдостью. — Неважно, попытаются Найдер и Раз помочь нам или нет, им не хватит сил. Передать лекарство Ризару мы тоже не можем. У него в руках все козыри, и противостоять ему получится, только если у нас будет магия.

— Не говорите, что вы… — Рена не смогла закончить.

Это противоречило всему, что рассказывали про магию в ордене, тому, каким она видела мир, да и вообще было преступлением против природы! Рена поймала собственный взгляд на поверхности отполированной металлической чаши — растерянный и пугливый. Но одно преступление ведь произошло — у неё отняли её магию. А что если образовавшуюся пустоту можно заполнить тем же, что отняли?

Феб кивнул:

— Я должен принять лекарство. Я не знаю, что смогу, и как это проявиться, но у нас будет на один шанс больше. Какие ещё есть способы сбежать? Без риска для тебя, для Джо? Никаких.

— И я должен. Снова. Обычно в результате обучения количество нитей вокруг человека возрастает, и он становится сильнее. Лекарство делает это количество большим изначально. А может ли нитей стать ещё больше? Может ли появиться предрасположенность к другому виду магии? Я или ничего не теряю, или обретаю большее. Самое время закончить эксперимент на себе, который я начал шесть лет назад.

— Да вы с ума сошли! — воскликнула Рена.

Она знала, что должна так воскликнуть, но взгляд девушки задержался на траве на весах. Неужели эти простые пучки и правда могут дать способности? Человек научился покорять силу ветра и воды, орошал и пахал землю, строил там, где даже, казалось, выжить не мог — была ли разница сейчас, есть ли преступление против природы?

Рена медленно потёрла подбородок, уставившись на стол. Почему она приняла потерю магию, но никак не хотела верить, что её можно обрести? Или это просто говорил рассудок?

— Как это работает? — спросила девушка. — Как какая-то трава может давать человеку магию?

— Тебе научную версию или красивую?

Рена поджала губы. Нашёл время шутить!

— Начни с красивой, а затем расскажи правду.

Лаэрт улыбнулся.

— Её называют акирка, — он указал на растение. — Сейчас считается, что это обычная сорная трава, но раньше её называли акир-ка, что означает «божья кровь». Она растёт в тех местах, где на землю попала кровь Лаара, известного как «отец миров». Даже в одной-единственной травинке оставался след божественной силы, и была она ценнее золота, ведь могла оживлять и убивать, и давала силы, и излечивала.

Рена вспомнила, что в детстве читала сказку про волшебную траву. В Кионе её знали тоже, но здесь даже дети смеялись над ней, считая глупой и ненаучной.

— Знаешь, на южном материке живут маленькие зверьки, называемые лакка. Если кормить их определённым образом, у них вырабатывается яд. С этой травой также. Если «приготовить» её, количество магических нитей вокруг человека увеличивается. Подобно средству для роста волос. В Кионе не просто так назвали магию болезнью, учёные и врачи исследовали её. Они открыли, что в мозге есть участок, который отвечает за выработку магических нитей. Акир-ка может стимулировать этот участок.

Рена округлила глаза от удивления. После запрета магии о ней старались не говорить, и большинство людей слышали только «проклятье», «тёмный дар». Лишь Кион попытался найти объяснение и назвал болезнью. Но… Теперь, выходит, магия — такое же естество, как сердце или печень?

Лаэрт медленно провёл рукой по волосам и сказал, как бы оправдывая и себя, и учёных:

— Да, это были частично запретные эксперименты, которые проводили те, кто сам умел видеть магические нити. Сейчас их прекратили, но я нашёл в архиве гильдии документы о ходе исследований. Предполагалось, что на самом деле нити можно не просто трогать, чтобы творить магию, но и использовать их, собирать воедино и превратить в нечто ощутимое, как…

Лаэрт осёкся, на лице появилось виновато-проказливое выражение:

— Я увлёкся. В общем, если подходить к делу с научной точки зрения, нити можно убрать, можно увеличить их количество. Это не насилие над организмом, а естественный процесс. Просто люди не привыкли к нему.

— Феб, а ты что скажешь? — Рена посмотрела на парня, стоящего рядом с Лаэртом с неприкаянным видом.

Он улыбнулся:

— Рена, ты спрашиваешь учёного. Хоть я и оказался в «Вольном ветре», я всю жизнь был связан с наукой так или иначе. То, что делает Лаэрт, это интересно по меньшей мере. За магией было прошлое и может оказаться будущее. Да, мы собираемся провести эксперимент над самими собой, и последствия могут оказаться губительными. Но то, что я боюсь, не значит, что я не готов бороться со своим страхом. Речь идёт о нашем спасении и о будущем города. Это важно.

Да они уже сговорились! Рена не ожидала услышать таких рассуждений от осторожного Феба. Это Лаэрт так влиял на него, или он всегда был таким? «Чертовы учёные!», как сказал бы Найдер. Жаль, что здесь не было его, а ещё Джо — хотелось поговорить с обычными людьми, далёкими от науки и магии, чтобы вместе рассудить, как правильно.

— И сколько времени тебе нужно? — спросила она Лаэрта.

— Смотря насколько мы готовы рискнуть. До Дня прогресса чуть меньше трёх дней. Чтобы завершить лекарство, мне нужно больше времени. Однако, если мы примем промежуточную форму, она тоже сработает. Я должен сказать, что незаконченное лекарство вызывает не просто быстрое нарастание нитей, но и значительный рост способностей, соответственно. Так мы будем сильнее, но как сможем контролировать новую силу — это вопрос.

— А когда будет готова промежуточная форма?

— Уже, — ответил Лаэрт, и даже Феб с удивлением уставился на учёного. — Люди Ризара принесли из моего дома всё, что я сказал. У меня было несколько полуготовых образцов. Ризар о них не знает и думает, что я работаю с нуля. Как чувствовал, добавил краситель, — он указал на штатив с пробирками с синеватой жидкостью.

— Да ты всё предусмотрел, — растерянно откликнулась Рена.

Казалось, что задуманное просто — на первый взгляд. Однако в плане были десятки «но», и первым пунктом шёл риск собственными жизнями. Как бы по-научному Лаэрт не старался объяснить магию, Рена всё же верила, что та что-то большее, и она сполна берёт за право обладать.

Адван улыбнулся:

— Если бы мне предложили овладеть всеми видами оружия или выучить таблицу химических элементов, я бы выбрал таблицу.

— Рена, — осторожно начал Феб. — Тебе не нужно ничего решать. Просто поверь нам. Мы знаем, что делаем.

На секунду на лице Лаэрта появилось пренебрежительное выражение, и он тут же склонился над столом, снова став что-то взвешивать, переливать и смешивать. Вот уж кому точно не требовалась вера других — он верил в себя сам и твёрдо знал, что магия — просто инструмент, и можно выбрать, как его использовать.

Девушка вздохнула. Так ведь, наверное, со всем. Человек сам выбирает, какой смысл вложить в магию, в силы, поступки, даже в саму жизнь. И она, кажется, столько раз выбирала наполнить свою страхами, глупыми установками и наивным цеплянием за прошлое. А ведь слова, что хочет обрести свободу, прозвучали, где они сейчас?