Прячем лица в дыме (СИ) - Николаева Лина

— Хорошо, — Лаэрт выключил горелку и, сняв нагревшуюся зеленоватую жидкость, начал её помешивать. — Я действительно пользовался услугами добряков. Их было девять человек. Джайса стала третьей, она пришла ко мне после тебя и Трики, всё верно. Она получила способность, о которой я ни разу не слышал. Возможно, уникальную в своём роде, — то ли показалось, то ли в голосе Лаэрта действительно звучал интерес. — Ей не пришлось учиться, она смогла увидеть магические нити изначально. Однако прикосновение к ним не рождало магию, Джайса способна менять их, связывать, переплетать.

Рена вздрогнула. Немыслимо! Учителя всегда говорили, что магические нити — это такое же неизменное явление, как свет солнца или дуновение ветра. Человек может дотронуться до них и получить результат, подобному тому, как он покоряет силу реки, но ему не под силу изменить ни одно, ни другое.

— Ну, что ты тогда сказал ей?

— Что её способности не имеют практического применения, — мгновенно откликнулся учёный.

— Ты уверен?

Лаэрт посмотрел на Рену и промолчал. Почему он не ответил? Зачем эта Джайса здесь, сейчас?

Девушка посмотрела на стол с кожаными ремнями. Учителя говорили, что вокруг каждого есть нити, но в разном количестве — это и определяет способность к магии. А если кто-то способен переплетать их, то он и… Рена простонала.

— Вижу, что вы все всё поняли. Магия разделяет людей. Я смогу решать, кого наделять силой, но моя власть окажется неполной, ведь будут появляться те, кому она дана от рождения. Как титул. Нет, никому рождение не должно давать преимуществ.

Рена обхватила себя руками, словно этот жест мог защитить её магию. Да, сила принесла много боли, столько раз пугала, но она стала частью жизни. То, что могла делать Джайса, казалось вмешательством в саму природу. Ризар брал на себя роль бога и хотел сам решать, кому дать способности.

Лаэрт продолжал работать: он поставил колбу на весы, взял пипетку и набрал в неё несколько капель, затем добавил их в жидкость, которую до этого выпаривал, и смешал активным движением.

— Нет! — Феб так дёрнулся, что ремень туго натянулся. — Мы же сказали, что у тебя будет лекарство, не трогай её!

— Опять те же слова, — Ризар устало вздохнул. — Я это уже слышал и уже дал ответ. А может, вы сами хотите занять это место, дан Артей?

— Да, хочу, — твёрдо ответил Феб, бледнея. — Я готов.

— Не надо! — воскликнула Рена, но как-то слишком тихо, без силы в голосе.

— Э нет, дан Артей, лучше помогите дану Адвану. Вдвоём вы управитесь быстрее. Да и я вижу — нет в вас магии. Но вы тоже служите будущему равенству, не расстраивайтесь.

В комнату вошла светловолосая девушка. Она выглядела такой хрупкой и совсем юной — сколько ей было, когда она пришла к Лаэрту? И что толкнуло её на этот шаг?

Увидев Адвана, она отступила. Ризар положил руку ей на плечо.

— Не бойся, больше он нас не тронет. Я знаю, что его опыты стоили тебе боли, но скоро все они отплатят. Ты помнишь, что нужно делать, Паук.

Паук. Рена уставилась на девушку: такие тонкие черты лица, ясные глаза, похожие на льдинки. Она не могла быть тем, кого прозвали так. Джайса напоминала героиню историй о рыцарях и принцессах. Ей не было места в этих подвалах, она не должна была страдать без денег и идти на риск своим здоровьем.

Никто не должен, но так случалось снова и снова. По вине не Лаэрта — всей аристократии и правящей верхушки. Что же, Ризар прав? У Рены не находилось ответа, она уже не чувствовала готовности нападать на него, но и не могла обвинять других. Это вечный круг несправедливости, его не разорвать, и можно лишь самому постараться не вступать в него.

Вот только никому уже эти мысли не были нужны. Приговор вынесли и всё.

Рена сжала ладони, отчаянно взывая к магии — сила ведь ещё с ней, она просто спит. И мир снова озарился золотом, но ни одна нить так и не откликнулась на прикосновение.

— Шай, привяжи её, — скомандовал Ризар.

Рябой отошёл от двери и послушно двинулся к Рене. Она напрягла ноги и подняла руки к лицу, готовая хоть царапаться, хоть плеваться — что угодно, но не подпустить к себе.

Феб потянулся к девушке всем телом, но ремень крепко удерживал его по другую сторону стола, и между ними оставалось не меньше трёх метров. Лаэрт с невозмутимым лицом помешивал жидкость.

Рена прыгнула вперёд и попыталась лягнуть Шая, но он схватил её за ногу и так резко дёрнул вверх, что девушка упала, ударившись головой о каменный пол. Перед глазами помутилось, а в груди возникло неприятное ощущение тугого комка.

Шай подхватил Рену и не положил, а скорее бросил на стол, как мясник бросает свиную тушу перед разделкой. Затянув ремни на ногах и руках, он взялся за ремень на голове. На секунду они встретились взглядами — рябой смотрел с искренним презрением. Тугая повязка сдавила лоб, и мужчина отошёл.

— Ризар, — сказал Лаэрт.

Изогнувшись, Рена увидела, что учёный упёр одну руку об стол, на лице играла ухмылка — такая была у Найдера или у Раза, когда те обсуждали новое дело.

— Ошибка может стоить учёному жизни. Я допустил одну. Если хоть капля этого, — он поднял колбу. — попадёт на кожу, она разъест её. Я не смогу работать. А капля попадёт. Отпусти Рену.

Девушка не могла видеть Ризара, но ясно представила, что на лице оша появилась не просто ухмылка — настоящий оскал.

— Ладно, давай. Не твои руки мне нужны, а твой мозг. Пока ты можешь говорить, работа будет продолжаться. Ну или что, рискнёшь собой?

— Нет, Ризар, — голос Лаэрта звучал с прежней уверенностью. — Тебе нужны мои руки. Без опыта ни один не сможет кристаллизировать или выпаривать правильно — а это только первый этап. И не забудь, что мне ещё понадобится время отойти от болевого шока. Оно у тебя есть?

Феб молча положил ладонь рядом.

Шея затекла, но Рена не могла отвести взгляда от учёных. Неужели она стоила для них такого риска? Она забилась на столе, но ремни позволяли сдвинуться не больше, чем на десять сантиметров.

— Смелость никогда не была чертой аристократов. Давай же, Лаэрт, ну!

Адван резким движением перевернул колбу. Стоило капле коснуться кожи, пошёл пар, лицо Лаэрт перекосилось. Метнувшись вперёд, Ризар перегнулся через стол и выбил колбу из ладони учёного. Тот потянул руки к разлившейся на полу жидкости, но не успели пальцы дотронуться до её, как Ризар подскочил к Адвану и, схватив пониже челюсти, потянул наверх.

Феб кинулся на него и уже взял Ризара за руки, как Шай большим прыжком оказался рядом, ударил парня под голень и надавил на плечи, заставляя встать на колени.

Рена на секунду опустилась на стол, давая спине и шее отдых, и снова забилась, но застёжки не разболталась ни на миллиметр, и ремни, казалось, сдавили с большей силой.

— Показать вам ещё немного, как больно живётся здесь? — прошипел Ризар. — Пожалуйста! Джайса!

Подбежав, Паук сняла цепь, удерживающую Феба, затем — Лаэрта. Ризар и Шай вытолкали их, дверь с тяжёлым ударом закрылась, оставив девушек наедине.

Рена выпрямилась на столе и зашевелила пальцами, но магия, столько раз спасавшая, больше не хотела приходить на помощь. То, что всегда было с ней, то, во что она верила, тоже ушло.

Джайса поправила ремень на голове пленницы и погладила её по волосам.

— Не переживай, я заберу у тебя всё, и станет легче.

Голос звучал ласково. Рена вспомнила, как в мыслях всегда появлялось: «как сказал бы Раз», «так говорил Найдер», «у отца было выражение». А было ли что забирать от неё самой?

— Как забрали вы у меня.

— Кто — вы? — Рена дёрнулась, приблизив своё лицо к Пауку. — Что с тобой сделали?

Девушка закатила глаза.

— Перерыва на слезливую историю не будет, если ты ждёшь. Пора поработать.

Рена вжалась в стол, словно это могло уберечь её. Она усиленно заморгала, пытаясь увидеть золотые нити. Они опутывали, как паутина, и казались самой основой, тем, что делало мир единым целым. И Джайса так легко ухватилась за одну из нитей, потянула её на себя, разматывая клубок вокруг Рены.