Воспоминания. Том 2. Московский университет. Земство и Московская дума - Борис Николаевич Чичерин

Я тем менее мог сделаться настоящим практическим сельским хозяином, что научная работа все-таки осталась главным делом моей жизни. Поэтому я мог уделять хозяйственным занятиям лишь часть своего времени; мелочи, требующие неусыпного наблюдения, неизбежно от меня ускользали. Я старался только в крупных чертах держать свои дела в порядке и этого достиг. Относительно своего благосостояния я не сделал ни шага вперед, но зато и не разорился. При небольших средствах откладывать было не из чего; часто даже приходилось стесняться. Столь приятного в жизни простора в расходах я не знал, но в долги не влез и надеюсь передать Караул своим наследникам не расстроенным, а улучшенным.

Большой интерес и украшение сельской жизни составляют добрые отношения к окружающему населению. Я получил их в наследство. Отец был истинным попечителем своих крестьян. При выходе из крепостного состояния, благодаря справедливому и гуманному управлению брата Владимира, старая нравственная связь не была нарушена. Меня караульские крестьяне знали с детства, а мне доставляет сердечное удовольствие не только знать каждого в лицо и по имени, но быть знакомым с его нравственными свойствами, с его положением и его нуждами. Все ко мне обращаются при всяких невзгодах; у одного пала лошадь, у другого нет коровы, а дети просят молока, у третьего развалилась изба. С небольшими средствами можно всем помочь, и знаешь и видишь, что эта помощь идет на дело. Жена, с своей стороны, вошла с ними в самые близкие сношения; она всех их лечит, знает всех баб и детей, постоянно ходит по избам. Мы много лет живем, как родная семья. Я полюбил русского мужика, хотя весьма далек от того, чтобы видеть в нем идеал совершенства. Подобные мечты могут питать лишь те, которые никогда к нему не прикасались близко. Нравственное основание, бесспорно, хорошо. Иногда встречаются даже трогательные черты нравов. Так, например, у нас в селе существует обычай одарять сирот втихомолку: в темную ночь вдруг слышится стуку окна, хозяин, который знает уже в чем дело, подождав немного, чтобы дать принесшему удалиться, выходит и на наружном подоконнике находит какую-нибудь часть одежды для сироты. Когда некоторые из караульских крестьян, увлеченные рассказами, собрались на Амур, уходящие получили таким способом целые кучи вещей. Но рядом с этими умилительными чертами, свидетельствующими о высоконравственном строе, рядом с типами женщин, в которых глубочайшее смирение сочетается с глубочайшим благочестием, и невозмутимая кротость украшается таким отпечатленным на всем существе чувством достоинства, которое сделало бы честь любой аристократке высшего тона, сколько явлений совершенно противоположного свойства. Сколько взаимной зависти и злобы, сколько неуживчивости и ссор ведут к постоянным разделам, какое неуважение к родителям, недоверие к разумному слову при бессмысленном доверии ко всякому проходимцу; рядом с смышленностью часто непонимание самых явных своих интересов, рядом с строгим соблюдением внешних обрядов полное незнание и непонимание самых элементарных истин религии, при наружном добродушии дикая грубость, которая делает не только мужика, но и бабу, в минуты общего увлечения, готовыми на всякие зверства. За них никак нельзя поручиться, что они величайшим своим благодетелям в порыве исступления не свернут головы.

Благосостояние крестьян, которое временно поднялось в первые годы после освобождения, затем пошло под гору. Причины были частью внешние, частью внутренние. К первым принадлежали плохие урожаи и уменьшение зимних заработков вследствие построения железных дорог. В прежнее время крестьяне нашей местности возили хлеб в Моршанск не только из окрестностей, но даже из дальней Романовки Балашовского уезда. Это давало им деньги и возможность держать порядочное количество лошадей. С проведением железных дорог эта статья дохода значительно сократилась. Зимою дела почти не было. Тем сильнее действовали важнейшие внутренние причины: обеднение, семейные разделы, разорительное пьянство и неумение держать деньги в руках. Против разделов помощи не было никакой. Когда бабы ссорятся, братьям волею или неволею приходится расставаться, хотя это и ведет к нищете, а с освобождением сила баб возросла. Меткая русская пословица говорит: «Семь топоров идут вместе, а две прялки врозь». Кабак составляет, может быть, еще худшее зло. Против существования его в Карауле мы долго ратовали и наконец успели убедить крестьян его закрыть. Деньги, которые они получали от кабатчика за разрешение взять патент, очевидно восполнялись с избытком из собственных их карманов. Прекратились, но крайней мере, безобразные мирские сходки около кабака, при которых обыкновенно пьянство продолжалось в течение трех дней. Но кто может помешать крестьянину, когда у него есть лишний грош, пропить его на соседнем базаре? Какое влияние это имеет на благосостояние крестьян, я мог видеть из следующего случая. Однажды, в плохой год, приходит ко мне старик, который был в числе перевозчиков на пароме, и приносит сто рублей, с просьбою положить их в банк на имя сына. Я это исполнил. На следующий год, который был еще хуже, он приносит опять сто рублей, все мелкою серебряною монетою, с просьбою положить их на имя внука. Я удивился. «Скажи мне, пожалуйста, – спросил я, – как это у тебя столько денег, когда в нынешнем году даже зажиточные крестьяне нуждаются?» «Ах, Борис Николаевич, – отвечал он, – ведь я в кабак не хожу, а в кабаке, вы знаете, рубль пропьешь, а десять потеряешь». Этот пример был для меня поучителен. А сколько я видал крестьян, пропивших хорошее состояние и даже погибших при переездах в пьяном виде.

Но у мужика деньги уходят не на одно вино; он просто не умеет их беречь. Века крепостного состояния, в соединении с размашистостью русской натуры, привели его к тому, что у него, так же как у барина, они уходят сквозь пальцы. Вследствие этого зачастую встречаем примеры, что крестьянин приносит деньги на сохранение, или сам купит что-нибудь ненужное, говоря, что иначе у него деньги уйдут. Привычки к сбережениям у него нет, а где эта привычка не укоренилась, там благосостояние неизбежно понижается. Народонаселение растет, земли на всех становится меньше, притом она выпахивается, а капитал, который должен восполнить этот недостаток, не увеличивается; что же из этого может выйти, кроме общего обеднения? Это мы и видим на глазах. Социал-демократы вопят о малости надела, придумывают благодетельные банки, на которые возлагается противная всякому финансовому расчету обязанность давать капитал неимущим, но закрывают глаза на истинные причины бедствия, и главное, считают неприкосновенною святынею то коренное зло, которое влечет за собою общее обеднение, – общинное землевладение. Пока крестьянин не привык думать, что он сам должен устраивать свою судьбу и судьбу своих детей, никаких путных