Повесть о граффах - Даша Клубук

– Неужели?

– Представь себе. И он вернулся туда, но сперва вместе с Августом отправился в Олоправдэль на поиски Нильса.

– Зачем Паам поехал искать Нильса?

Ответы Миры, вопреки их изначальной роли, еще сильнее сбивали Ирвелин с толку.

– Когда Паам вместе с Августом узнал от Грифеля про телепата из рода Мауриж и ее невероятные способности, то отправился к ней на следующий же день. Знаешь, для чего? – Мира усмехнулась. – Чтобы отыскать свою пропавшую сестру. Совпадение? Паам искал сестру, Филипп – брата. Но самое поразительное не это. – Она остановилась посреди тропы и обвела Ирвелин взглядом, полным загадочности. – Два сигнала, которые госпожа Мауриж смогла получить из сознаний Нильса и сестры Паама, были одинаковыми.

Долго разгадывать загадку Ирвелин не пришлось:

– Сестра Паама тоже из Девяти пилигримов?

– Именно, – подмигнула ей Мира, и они продолжили идти в глубину леса. – Сестру Паама зовут Милдред Юнг, около года назад она переехала с Зыбучих земель в столицу, а этой весной она пропала. Перестала отвечать на звонки Паама, не отвечала на письма. Спустя месяц ее молчания Паам сам приехал в столицу. В съемной квартире на Пьяной улице, где жила Милдред, ему никто не открыл. Соседи и арендодатель тоже не в курсе, где она. Обращаться к желтым плащам Паам не стал, вроде у него у самого за душой не гладко, мелкие мошенничества, грабежи и все такое. Из всей их семьи в живых остались только брат и сестра, поэтому только Пааму есть дело до пропавшей Милдред.

Ирвелин слушала Миру, а в ее воображении параллельно с картинкой блуждающего по Пьяной улице Паама Юнга шла другая картинка: она стоит на Робеспьеровской и смотрит в окно своей гостиной; там, за занавесками, она видит двоих – Нильса и какую-то женщину.

– Мира, – вклинилась Ирвелин, – я видела Нильса. Он приходил ко мне домой.

Штурвал развернулась к ней, да так резко, что ее капюшон вихрем соскочил на плечи.

– Когда? Зачем?

Выражение ее лица изменилось. Ироничная улыбка исчезла, лоб покрылся складками, а зеленые глаза забегали по Ирвелин, будто где-то на ее пальто были написаны ответы.

То ли из женской солидарности, то ли из чувства сожаления к этой вмиг растерявшейся девушке Ирвелин решила рассказать о встрече с Нильсом сначала Мире. Ирвелин давно поняла, что этих двоих связывало нечто большее, чем обычная соседская дружба, а потому историю ее непростого диалога с Нильсом она постаралась донести как можно более аккуратно, обойдя стороной свое личное суждение об этом граффе. Мира слушала внимательно и не перебивала.

Когда Ирвелин закончила, вдалеке легкой поступью промелькнул олень, но никто из девушек его не заметил. Какое-то время они шли молча. Ирвелин старалась идти чуть сзади и смотреть строго вперед, давая Мире возможность поразмышлять без лишнего внимания.

– Нильс так запутался, – подала Мира голос, не оборачиваясь на Ирвелин. Говорила она куда сдержанней обычного. – Я не верю, что он способен на плохое. Его одурманили, я точно знаю. Долгое время он искал поддержки, хоть от кого-то. В семье его презирают, с Филиппом начались разногласия. Работы нет, как и других целей. – Она запнулась и отвела взгляд. – Вероятно, в компании этих пресловутых пилигримов он ее и нашел. Поддержку.

Ирвелин стало неловко. Мира впервые делилась с ней откровениями, впервые говорила так методично, с интонацией человека, провожающего тебя в потайные глубины своей души. Что следовало ей ответить? Как реагировать? Женской дружбы Ирвелин не знала. Наверное, ей следовало сказать Мире что-то ободряющее, приятное, однако вместо этого Ирвелин просто промолчала, так и не сумев подобрать нужных слов.

Тропа сужалась, и вскоре путники свернули направо. Мира шла впереди, смотрела вглубь тихого леса и как по волшебству отводила в сторону торчащие сучья. Снег на этой тропинке был изрядно вытоптан; кто-то регулярно ходил по ней, и, судя по следам, это были отнюдь не звери. Ирвелин изнывала от желания узнать продолжение истории об Августе и Пааме Юнге, но Миру беспокоить она не хотела, и так, в молчании, они прошли весь остаток пути. Наконец, когда правая рука Ирвелин от тяжести корзины была готова вот-вот онеметь, они вышли на уже знакомую обоим поляну.

Мрачный облик плешивого особняка снова вызвал у Ирвелин одно лишь отторжение. Его окна – те самые глаза чудовища – опять глядели с угрозой, и Ирвелин, ступая по протоптанным в снегу следам, пыталась не отвлекаться от цели – крыльца. Мира же производила впечатление хозяйки дома: вбежав по ступеням, она вынула из-под откоса припрятанный ключ и, облокотившись на дверь, отворила ее.

Парадный холл был пуст. Вверх по лестнице они не пошли, вместо этого они завернули направо, в темный коридор, и по мере их движения меж облезлых обоев до Ирвелин все четче доносились голоса, столь знакомые и столь сейчас необходимые, что девушка против воли заулыбалась.

Они вошли в светлую комнату. Первой вошла Мира, из-за чего присутствующие в комнате граффы не сразу заметили нового гостя.

– Завтрак! Объявляю перерыв на час, я голодный, как саблезубый тигр. И это не к тому, что мне когда-либо доводилось воочию встретить голодного тигра, ведь если бы доводилось, то вряд ли вы сейчас наслаждались бы моим прекрасным обществом…

Когда Мира отошла от дверного проема, Август умолк. Ирвелин продолжала улыбаться, совершенно позабыв о недавних обидах.

Левитант и иллюзионист стояли за овальным столом, который занимал почти всю площадь узкой комнаты. Филипп улыбнулся Ирвелин, а Август же со всей присущей ему театральностью оттолкнул рядом стоящий стул ногой, подбежал к Ирвелин и неожиданно для всех обнял ее.

Ирвелин вся сжалась – то ли от неловкости, то ли от крепости объятий; настолько теплой встречи она не ожидала. Она даже не обняла Августа в ответ, так и простояла с неуклюже опущенными руками, а когда левитант отошел, побоялась сдвинуться с места – вдруг и Филипп решит ее обнять. Но Филипп и не думал к ней подходить (какое облегчение). Иллюзионист начал освобождать стол для завтрака, убирая с него какие-то карты, пергамент и книги.

– Какой сюрприз! – ликовал Август, возвращаясь к столу.

– Настоящий сюрприз, что ты бросился обнимать Ирвелин, а не корзины с едой, – промычала Мира.

– Какими судьбами, Ирвелин? – Август светился как елочная гирлянда и проигнорировал желчь Миры.

– Я искала вас с тех самых пор, как Мира с Филиппом уехали из столицы.

– А как ты нашла нас? – спросил Филипп, поднимая тяжелые корзины на стол.

Ирвелин встретилась взглядом с иллюзионистом. Несмотря на окружавшую его разруху –