Иисус. Картины жизни - Фридрих Цюндель

Как в мир ликующих нежданно,

Виденьем страшным, на порог

Стопою тяжкой великана

Необоримый всходит рок –

И вмиг смолкают гул и крики

Под грозным взором пришлеца,

И ниц склоняются владыки,

И маски падают с лица,

И перед правдой непреложной

Бледнеет мир пустой и ложный[96].

Но все проходит – и на одре страданий или на смертном одре «маски падут с лица», и нет больше набожного, ученого, знатного и богатого, а есть нагой человек, представший пред Богом, Судией, Который судит, «невзирая на личности». Порой на наших масках, или личинах, возникают трещины, но они быстро затягиваются. Вот как замечательно устроен наш мир. Нечего сказать – остроумно придумано. И сон продолжается.

Будь Спаситель теоретиком, Он, скорее всего, произнес бы речь в нашем духе. Голод, взывающий к Нему с того самого первого этажа – этой страны несчастья – просил у Него не только хлеба, но и поучений, и Его слова, как правило, тотчас же находили отклик в сердцах его обитателей, хорошо понимающих всю глубину Им сказанного. Здесь же, за этим столом, мнения и взгляды Иисуса сначала «проверялись»; но как? Они должны были соответствовать понятиям, принятым в этом «компетентном» обществе, и быть в согласии с тем сном, годились для того сна, в противном случае они считались неприемлемыми.

Но Спаситель говорит не так, как мы, живущие на верхнем этаже, считающие теорию превыше всего. Он говорит как практик, как обитатель нижнего этажа. Как знать, может быть, глядя на все эти выставленные на столе яства, Иисус думал обо всех милых Его сердцу бедных и несчастных людях, толпящихся у дома фарисейского начальника, и о калеке, и о прежде расслабленном, которых охотно угостил бы теми кушаньями. По-братски тепло обращается Он к хозяину, больше из сочувствия к нему, нежели к страждущим: «Как Мне хотелось бы, чтобы те несчастные возблагодарили тебя «в воскресении праведных!». Душевные слова, сказанные всем нам от лица несчастных и во спасение всех нас.

Мы переходим к четвертой картине.

После этих слов Иисуса беседа приняла иное направление, душу отнюдь не услаждающее, а, скорее, вызывающее чувства малоприятные. Тогда некто из гостей, желая придать ей отвлеченно-назидательный характер, с оттенком дружелюбия заметил: «Блажен, Кто вкусит хлеба в Царствии Божием», процитировав известную мысль Спасителя, как бы предлагая Ему другую тему для разговора. Сказанное словно коснулось глубочайшей раны на сердце Иисуса, образовавшейся при виде этого общества. Он думал о Своих бедняках, которые чувствуют Царство Божие, когда Он с ними, знал, что Его слово для них подобно хлебу, который питает их во благо. Здесь же Иисус чувствовал Себя лишним. Нужно, конечно, беседовать о Божественном, но на равных, одинаково уважая мнения всех собеседников. Но они сыты, им недостает безыскусности в рассуждениях. Как это часто бывает в подобных собраниях, каждому хотелось больше быть услышанным другими, дабы они оценили по достоинству блеск его ума, чем слушать и учиться самому. Об этом (и не только) Его следующая притча.

Некий богатый человек задумал устроить званый ужин, однако гости отклоняют его приглашение, говоря о собственном достатке и недавних приобретениях. Но ведь земля и волы куплены, что же мешает принять приглашение? Неужели приглашающему непонятно, что упоение очередным умножением своего состояния доставляет им куда большую радость, нежели присутствие на его пиру. И эта земля, и эти пять пар волов, не есть ли они в первую голову те последние мнимые добродетели или высокоумственные идеи, которые они выставили перед Спасителем подобно духовным кушаньям, ожидая Его восхищения?

И в самом деле, не напоминаем ли мы обитателям Небес, взирающим на наше упоение собственными человеческими теориями, научными системами, предположениями, гипотезами, законами, находками и открытиями, тех нищих из книги Иова, которые «щиплют зелень подле кустов, и ягоды можжевельника – хлеб их»? Мы бедный, духовно истощенный, изголодавшийся род, питающийся тем, что придает нам силы, род, все меньше притязающий на духовное величие и силу мысли. Мы – даже и не замечаем, что рядом для нас накрыт стол, нам уготован пир! «Вкушайте! – говорит нам Спаситель: Я есть хлеб жизни!» Правда, не совсем такой, каким мы силимся представить Его в своих научных системах, и не вполне соответствует тому пустому образу, который мы часто рисуем себе, это жалкое подобие Того, перед Которым мы благоговеем. А Он ведь Сын Божий, посланный Отцом спасти мир, Святой и Истинный Победитель, ведущий всех к благой цели, Первый и Последний, могучий Искупитель, способный и желающий привести всех к этой цели. И мы сознаем, что Его слова – слова вечной жизни, которые и творят эту жизнь.

Но в слове Иисуса, Бога Живого, Господа и Победителя, есть нечто захватывающее. Он – полная противоположность всему земному, ибо хочет донести до всех нас нечто совершенно новое. Поэтому само острие Его притчи обращено не против нашей поверхностной «образованности», но против скрытых от нас истинных причин этого – нашей привязанности к земной выгоде, к своему земному «имению». Именно она, как ни странно, и делает нас столь исключительно «духовными», что все, что предлагает Спаситель, даже надежды, мы любим объяснять как можно более «духовно». Земное «имение» – это троекратная основа нашего искусственного счастья, нашей «образованности», и отсюда – наше положение в обществе. Подобное «имение» было и у фарисеев, нередко составлявшее, как и у нас, невидимый фундамент того самосознания, той сытости и нетребовательности, из-за которых оказывались безрезультатными и в конце концов угасли мысли Иисуса.

Но времена меняются. Мир беден и наг, он погибнет; Иисус же богат, Он Сын Бога Всевышнего. Он последний явится как Победитель, возвестив Своим приходом о наступлении Царства Бога, Его Отца (1 Кор 15:24 и далее). И однажды, со словами «Все покорил под ноги Его» (стих 27) сдаст Царство Богу, Своему Отцу. И возвещение о таком великом событии станет одновременно Его приглашением на пир, и каждый последовавший Ему усомнится в своем земном «имении», а может быть, даже примет его утрату как должное. Но достойны ли «те мужи» Его приглашения? Нет, не достойны, заявляет Он в присутствии фарисеев, и неожиданно для всех просто, но твердо и уверенно представляет им Себя Тем, Кто готовит тот пир и созывает гостей. Покуда они не научатся чтить Его иначе, чем сегодня, врата Царства Божьего для них закрыты их же рукой. «Ибо сказываю вам, что никто из тех званных не вкусит Моего ужина» (Лк 14:24).

Духовная и вечная смерть умеет скрывать от своих несчастных жертв величие того момента, когда она окончательно затянет на них свою петлю. Сами того не подозревая, как дурно и глупо они поступают, напротив, даже гордясь своим счастьем, приглашенные с достоинством, хотя учтиво и изысканно, просят Иисуса извинить их, и каждый из них говорит, что «на сей раз» он вынужден отказаться от приглашения, и все добавляют, что, впрочем, они хотели бы остаться Его старыми добрыми друзьями.

Рассмотрим еще речи Господа о Его предстоящем возвращении. Они стоят на первом месте среди других, которыми Он наставлял Своих учеников, готовя их прежде всего к грядущим событиям. Примечательно, что Спаситель говорит о Своем Воскресении лишь намеками, но в то же время подробно обсуждает с ними Свое возвращение. Хотя, возможно, апостолы поведали нам далеко не все, поскольку это было важно, прежде всего, для них самих и касалось первых дней после Воскресения. Впрочем, не исключено, что Спаситель и в самом деле был тут немногословен, и главным образом потому, что они не поняли бы во всей полноте Его слов о Воскресении, которое Ему предстояло. Не поняли бы и мы, окажись на их месте. Час расставания приближался, и Ему, по-видимому, было куда важнее внушить ученикам ясную и твердую уверенность в том, что Он к ним вернется.

Первое, от чего Он их предостерегает (Мф 24: 42–51), – не действовать, пока Его не будет с ними, слишком самостоятельно и помнить, что они лишь рабы, поставленные на временное управление, а вовсе не господа, и потому не продолжать дело Божие по собственному разумению и не переносить данную им власть в область плотского, земного, загоняя тем самым Священную историю в фарватер истории светской. А такая опасность их подстерегает, покуда Иисус будет сокрыт в Боге (Кол 3:3). Еще одна опасность – (Мф 25:14–30) с не меньшими роковыми последствиями для дела Иисуса на Земле заключается в том, что от них сокрыта полная и окончательная победа Иисуса, и не ведают они о той награде, которая ожидает верного работника. Все это может поселить в них сомнение, недоверие и привести к тому, что они, безмерно дорожа своим «талантом», то есть доверенными им Божьей милостью силами, станут беречь их для себя, а не использовать на благо людей, которое и есть их единственная задача. Тогда жизнь учеников, пусть и христианская, не будет иметь для дела Иисуса никакой ценности. Вот от этой опасности их и предостерегает Иисус, ибо она, как и первая, грозит им беспощадным судом и строгим наказанием.