Гонка на выживание - Вадим Филоненко

Наконец, пиликает визор-связь. На экране Саби и Жанна. Они на скамейке в каком-то парке. Вечер, людей вокруг не видно, горят фонари, лениво падает снег.

– Том, – говорит Жанна и плачет. – Забери нас отсюда, Том!

– Вы где?

– Не знаю… – У Жанны истерика. Сабрина смотрит на нее и тоже начинает плакать.

– Жанна, успокойся, – просит Том. – Спроси у кого-нибудь, где вы?

– У кого? Здесь никого нет! – Жанна срывается на крик. – Мне страшно, Том! Забери нас отсюда!

– Конечно, заберу, – ласково говорит Том. – Милая моя, хорошая, пожалуйста, успокойся, не пугай Саби. Скажи, вы в Мегаполисе? На Земле-3?

– Нет… не знаю… Нас везли в космическом челноке… Потом на мобиле… У нас на головах были черные мешки… Нам их позволили снять только сейчас. Посадили на скамейку, оставили портативный визор-фон и уехали…

Пока она говорит, мы жадно вглядываемся в экран. У них там зима, и в Мегаполисе сейчас зима… Темно, вечер, и в Мегаполисе вечер… Деревья в парке припорошены снегом, но скамейка и аллейка чистые, значит, искусственно нагреваются… Фонари под старину, вроде как чугунные… Что-то очень знакомое…

– Это Парк Присутствия, – уверенно говорит Лонг. – Они в Мегаполисе, в двух кварталах отсюда.

Еще полчаса спустя мы все разъезжаемся по домам. Вернее, поначалу я собираюсь вернуться в клинику, как и обещал Рабишу, но в последний момент передумываю и поворачиваю к «Преданью Старины». Мне хочется домой. Только сейчас ощущаю, до чего же, оказывается, я устал. Вымотался вдрызг, и не только, вернее, не столько от гонки. Хотя к изнеможению примешивается чувство радости от хорошо выполненного дела. Одной проблемой стало меньше. Осталось только разобраться с Пауком и вытащить Грига. Но я не хочу сейчас об этом даже думать. Все завтра. А сегодня будет теплая ванна, рюмка коньяка и спокойный, продолжительный сон в собственной кровати – короче, все, как бывает у нормальных людей, а то я уже почти забыл, как это делается!

В прихожей меня встречает Сятя. Он вертится вокруг, верещит, «виляет хвостом». В общем, изо всех сил выказывает свою радость и преданность. И мне хорошо от его присутствия – оказывается, это здорово, когда дома тебя ждет кто-то близкий. Вот если б кроме Сяти меня ждала еще и Ирэн! Без нее моя квартира вдруг кажется пустой. Унылой. М-да. Ремонт, что ли, сделать?

Отдаю Барабашке приказ приготовить ванную, а сам тереблю браслет коммуникатора. Мне хочется позвонить Ирэн. Просто так позвонить. Услышать ее голос. Пожелать спокойной ночи.

Набираю код.

– Ирэн?

– Да. Ты прости, но я сейчас не могу разговаривать, – чуть запыхавшимся голосом откликается она и говорит несколько слов в сторону.

Ей отвечает мужчина. Фоном играет медленная музыка. Я мрачнею, а она снова что-то говорит в сторону. Мужчина смеется, и я отчетливо слышу его слова:

– Ну-ка дай клипсу, я с ним поговорю…

Тут связь прерывается, а потом мой коммуникатор пиликает, и в строке абонента значится: «Ирэн».

– Да? – сухо откликаюсь я.

– Брайан, – с отчаянием говорит Ирэн. – Не слушай его! – Тут ее голос уплывает и доносится вроде как издалека: – Я не позволю вам больше использовать меня!

Я слышу короткий мужской смешок, а потом мужчина говорит:

– Брайан? Это Паук. Мы тут с Ирэн довольно мило проводим время. Я пригласил бы тебя присоединиться, но вначале ты должен кое-что сделать для меня. Надеюсь, ты не забыл, что именно? Сегодня вечер воскресенья, и у тебя осталось всего два дня.

– Что с Ирэн? – Мой голос хрипит и дрожит.

– С ней? Все в порядке. Пока. До двенадцати часов утра среды она будет жить, а что потом… Это зависит от тебя, Брайан. Только от тебя. Кстати, не пытайся найти ее или меня. Любая твоя попытка будет тут же караться. Например, смертью одного из твоих приятелей.

– Мразь! – шипит Ирэн. – Брайан, не думай обо мне! Не слушай его! Ты знаешь, кто он. Это Би-ы-а-ах…

Слышится звук удара и женский стон, а потом связь окончательно прерывается.

В панике терзаю бедный коммуникатор, снова и снова пытаясь вызвать Ирэн, но она молчит, а потом вдруг откликается механический секретарь и сообщает, что этот номер больше не существует.

– Не существует… не существует… – бормочу я, а мои руки машинально набирают код Мартина.

– Уф, Брайан, – устало откликается он. – Нас с Биллом только что отпустили. Этот Санчес настоящий бульдог, так вцепился со своими вопросами, что я уж думал: конец! Но, спасибо Биллу, отбились. Свалили все на неопытность Курта. А он, бедный, так убивался, так себя казнил, что Хью ему даже премию отвалил, чтоб поддержать морально. И про тебя Хью сказал. Что вот, мол, без Макдилла гонку хрен выиграешь. Билл тут же выторговал для тебя более выгодный контракт…

Он говорит что-то еще, а я пытаюсь осознать несуразицу происходящего. Ирэн сказала: «Ты знаешь, кто он. Это Би…» Или «Бы», прозвучало не очень отчетливо. Билл? Но он был с Мартином. Как же так?!

– Мартин, ты можешь сейчас приехать ко мне?

– Ну… я вообще-то спать хотел завалиться… но если очень нужно…

– Нужно. Очень.

– Это не Билл. – Мартин развалился на диване в моей гостиной и пьет крепкий кофе, чтоб взбодриться. – Он же не мог быть в двух местах одновременно.

– Но он единственный из моего окружения на «Би», которого знает Ирэн.

– А про Лонга ты забыл? – прищуривается Мартин.

– А при чем здесь Лонг? – не понимаю.

– Ну, его же фамилия Бинг. Джордан Бинг.

– Че-го?! Это как?!

Мартин удивленно смотрит на меня:

– А ты что, не знал?

– Нет. Я думал, Лонг его фамилия.

– Лонг – это прозвище. Еще с армейских времен. А настоящее имя у него Джордан Бинг.

– Ты откуда знаешь? – Я напрягаюсь и смотрю на Мартина с подозрением. Теперь я готов подозревать любого!

– Лонг сам нам с Ирэн рассказал. Когда они с Сятей вернулись из «Сокольничьего Парка», мы ждали тебя, пили кофе и разговаривали.

– Ах, он, мразь! – Сгоряча бросаюсь набирать на коммуникаторе код Лонга, а потом останавливаюсь. Нет. Мне сейчас нельзя совершать ошибки, ведь, как сказал Паук, мои неправильные действия будут караться. – Мартин, езжай-ка ты домой и выспись как следует.

– А ты?

– И я сейчас лягу спать. Нам обоим надо отдохнуть. И вообще утро вечера мудренее.

Он уезжает, а я начинаю нервно метаться по квартире и думать, что перво-наперво нужно разузнать у Грига местонахождение этих чертовых карт, потому что если за два отпущенных мне Пауком дня я не найду иного способа спасти Ирэн, то…

С силой тру руками лицо, не решаясь даже наедине с собой произнести эти страшные слова.

Если я не найду способа, то через два дня…

Плюхаюсь в кресло у камина и смотрю, не мигая, на полыхающий огонь, на нежащегося в пламени Сятю.

Через два дня я…

Я…

Я предам Грига. Я отдам Пауку эти проклятые карты, чтобы спасти жизнь Ирэн!

Вот так, понятно?!

Через два дня… я предам… чтобы спасти…

Тошно мне, ребята, ох и тошно! Хочется то ли напиться, то ли застрелиться. А лучше и то, и другое, и немедленно. Наверное, я так и сделаю. Чуть позже. Но сначала я должен спасти Ирэн…

Глава 8

ПАУК

Устраиваюсь в кресле поудобнее и пытаюсь вступить в ментальный контакт с Григом. Вернее, я хочу проникнуть в глубь его разума, чтобы добраться до нужных мне сведений.

Теперь я знаю, что Паук ошибся – ген маоли активируется во мне не во время стресса, а при определенном состоянии сознания, и я сейчас намерен искусственно вызвать его у себя.

С сотой или двухсотой попытки у меня получается. Я начинаю чувствовать Грига. Ощущаю его удивление, потом минутное сомнение, а затем вдруг все меняется – будто до сих пор я летал по узким извилистым каньонам и внезапно вырвался в космос, к звездам. Я словно превращаюсь в лайдер, скользящий по вселенной чужой души среди не принадлежащих мне мыслей и воспоминаний. Сейчас Григ полностью открыт для меня. Я знаю про него абсолютно все. Могу забраться в самые потаенные уголки его души. Но я хочу знать лишь одно – где спрятаны энергетические карты и каков код доступа к хранилищу.

Да-а… Только теперь начинаю понимать, что же такое на самом деле означает «поменяться душами». Это не только передать свои навыки и память другому, но и полностью довериться ему, раскрыться целиком – до самой сокровенной тайны, до последней даже самой постыдной мыслишки, до самого низменного побудительного мотива.

Не знаю, решился бы я кому-нибудь «отдать свою душу». Даже Мартину. Ведь для такого недостаточно быть друзьями. Нужно большее, гораздо большее. Должна быть уверенность, что этот человек никогда не предаст тебя, не воспользуется обретенными знаниями. Не высмеет, не начнет презирать. А примет тебя так, как ты сам принимаешь себя, – со всеми страхами, слабостями и недостатками, со всеми мерзостями и пороками, со всеми тайными мечтами и желаниями. Но людям свойственно стараться в глазах окружающих выглядеть как можно лучше. Особенно в глазах друзей и любимых. Нет, не знаю, решился бы я когда-нибудь отдать другому свою душу…