Волшебник Земноморья - Урсула К. Ле Гуин

видны были звезды, а порою в них сеялся снег, такой же белый, тонкий и холодный, как эти старинные шелка, которые при одном прикосновении обращались в пыль.

В одну такую ночь, уже в конце зимы, в Палате было очень холодно. Совершенно замерзнув, Арха направилась к люку, подняла его и сбежала по крутым ступенькам вниз, предварительно закрыв за собой люк. Быстро и безмолвно она шла знакомым путем по коридору, ведущему в Подмогилье. Она не брала с собой свет, а если ходила в Лабиринт с фонарем, то в Подмогилье всегда гасила свечу. Никогда она не видела этих помещений, ни разу за все века своего жреческого служения. И на этот раз она задула свечу в фонаре, легко и бесшумно скользя сквозь кромешную тьму вдоль стен, как рыбка в воде. Здесь никогда не было холодно или жарко — ни летом, ни зимой: всегда одна и та же, чуть знобящая, сыроватая прохлада, вне зависимости от того, что творилось на поверхности земли. Там, наверху, жгучий, холодный ветер кружил по снежной пустыне белые вихри; но здесь все было закрыто, тихо и безопасно.

Арха направлялась в Разрисованную Комнату. Она ходила туда, чтобы посмотреть на странные рисунки, которые выхватывал из тьмы слабый огонь свечи. На стенах были изображены люди с большими длинными крыльями и огромными глазами, глядящими на нее спокойно и сурово. Никто не мог ей объяснить, кто они такие, и нигде в Священном Селении больше не было таких изображений. Но ей казалось, что она знает, кто они: духи тех проклятых, которые не возрождаются.

Разрисованная Комната находилась в Лабиринте, дорога в нее проходила через пещеру под Могильными Камнями. Арха шла к пещере по наклонному коридору, и вдруг впереди расцвело призрачное серебристое мерцание — слабый намек, отблеск, эхо от эха какого-то отдаленного света.

Она подумала, что это обман зрения, как нередко уже случалось с ней в этой кромешной темноте. Арха закрыла глаза, и отсвет исчез. Открыла — и мерцание возникло снова.

Она остановилась и застыла на месте. Да, впереди действительно была серость, а не чернота. Что-то смутно виднелось там, где не должно быть ничего видимого, где все должно быть черным. Арха прошла вперед несколько шагов, протянула руку и положила ее на угол стены туннеля и при этом разглядела — бесконечно смутно и слабо, но все-таки разглядела — это движение своей руки.

Она пошла дальше. Все происходящее казалось таким странным, что ей даже в голову не пришло испугаться, она просто не могла понять, откуда здесь свет, в самом средоточии могильной тьмы, где никогда не было и не могло быть никакого света. Она шла, бесшумно ступая босыми ногами и сливаясь с чернотой своими черными одеждами. Наконец, дойдя до поворота коридора, она приостановилась, очень медленно сделала последний шаг, выглянула из-за угла — и увидела.

Увидела то, чего никогда не видела ни в этой, ни в сотнях прежних своих жизней: огромную сводчатую пещеру под Могильными Камнями, не высеченную человеческими руками, а сотворенную силами самой земли. Вся она сверкала драгоценными кристаллами, остроконечными башенками и филигранными узорами белого алебастра, выточенными подземными водами за много тысяч лет кропотливой работы. Пещера казалась огромной, с мерцающим сводом и стенами; искрящаяся, изысканно утонченная, запутанная, — настоящий алмазный дворец, дом из хрусталя и аметистов, блеск и великолепие которого изгнали отсюда древнюю тьму.

Свет, который сотворил это диво, был совсем не ярок, но он ослепил привычные к темноте глаза. Мягкое, спокойное свечение, похожее на болотный огонек, медленно двигалось, пересекая пещеру, высекая при этом тысячи искр из алмазного свода и перемещая тысячи фантастических теней вдоль узорных стен.

Свет этот бездымно горел на конце деревянного жезла, не сжигая его. Жезл сжимала человеческая рука. И рядом с огоньком Арха увидела высвеченное им лицо. Темное лицо. Мужское лицо.

Она неподвижно застыла на месте.

В продолжение очень долгого времени наблюдала она, как человек пересекал от стены к стене огромную пещеру и потом снова шел через нее, уже в другом направлении. Он расхаживал так, будто что-то разыскивал: заглядывал за кружевные каменные водопады, осматривал выходы в коридоры, уводящие из Подмогилья, но ни в один из них так и не вышел. А Жрица Могил все стояла, застыв в черном углу коридора, и выжидала…

Ей почему-то трудно было собраться с мыслями — возможно, от того, что она смотрела на чужеземца. Она очень редко видела в своей жизни чужих людей. Сначала Арха решила, что это кто-то из попечителей, потом, что это какой-то человек из-за стены, козопас, стражник или раб Священного Селения, осмелившийся явиться сюда, чтобы подсмотреть тайны Безымянных, а при случае и украсть что-нибудь из Могил…

Что-нибудь украсть. Ограбить силы Тьмы. Святотатство… Слова эти медленно всплывали в сознании Архи. Святотатство — вот что это такое. К тому же это был мужчина, а ни одна мужская нога не должна ступать на землю Могил, в Священнейшее Место. А этот посмел явиться даже сюда, в это подземелье, в самое сердце Могил. Он вступил в него. И принес с собой свет, туда, где свет был воспрещен с самого сотворения мира. Почему же Безымянные до сих пор не поразили его?

Сейчас он стоял и разглядывал каменный пол: в одном месте камни были разобраны и уложены обратно в беспорядке. Любому понятно, что в этом месте пол зачем-то раскопали, а потом заложили снова. Сухие комья чистой, бесплодной земли, выкопанные из могилы и не ссыпанные в нее обратно и даже не притоптанные.

Ее Господа пожрали тех троих. Почему же они не поглотили этого? Чего они дожидаются?..

Они ждут, пока Арха своими руками не исполнит их волю… У нее есть язык, чтобы говорить от их имени…

— Вон! Уходи! Убирайся прочь! — неожиданно выкрикнула она самым тонким и визгливым голосом, на какой оказались способны ее голосовые связки.

И сразу же по всей пещере загудели и заверещали отголоски ее крика, которые, казалось, осквернили первозданную тишину. Мужчина повернул свое испуганное лицо и на какое-то мгновение увидел Арху среди великолепия пещеры. Свет погас. Пропало все великолепие. Остались слепящая тьма и молчание.

Зато теперь она снова могла думать. Она избавилась от колдовских чар света.

Войти сюда он мог только через каменную дверь, Дверь Узников, значит, и вернуться постарается через нее. Легко и беззвучно, как бескрылая сова, обежала она полукруг пещеры и достигла низкого туннеля, ведущего к красной двери,