Смертельное Таро - Валерия Хелерманн

«Видимо, я стала настолько жалкой, что даже у деревенской девицы вызываю одно сожаление. Какая мерзость».

Плечи тряслись от приступа беззвучных рыданий. Хелена снова уставилась в пол, чтобы не испытывать еще больший стыд. Но в следующий миг она ощутила, как Камилла прижала ее к себе – лицом мадемуазель де Фредёр уткнулась прямо в какой‑то волан на плече ее платья.

– Маменька говорит, проблем без решения не бывает. – Голос ее был на удивление спокоен. – Если вы не умерли, все остальное можно исправить, но вы не должны делать это в одиночку. И мы будем рады вам помочь.

– Мы… Эмиль тоже здесь? – спросила Хелена, все так же опираясь на Камиллу.

– Он сказал, вы не будете рады его видеть, и остался дома. Но если вы хотите… – Камилла вдруг схватила ее за плечи и отстранила. – Если вы хотите, завтра же можете приехать к нам на чай с пироженками! Мы все вместе найдем выход, можно попросить родителей, они ведь знают все лучше меня! Мне правда больно смотреть на вас сейчас.

– Почему вы так хотите мне помочь? Я не сделала для вас ничего хорошего.

Освещение в коридоре было тусклым – большинство зажженных свечей уже догорали свое в восковых лужах. Но даже сквозь полумрак Хелена увидела, как Камилла ей искренне улыбнулась.

– Все ошибаются! Я, Эмиль тоже. И вы совсем не обязаны делать мне что‑то хорошее первой. Все станет замечательно, и у вас будет еще много времени для этого.

– Спасибо, но… – На этих словах Хелена мягко сняла руки Камиллы со своих плеч. – Этого времени не будет.

Настал черед мадемуазель Пэти стоять в полном недоумении. Не давая возобновить расспросы, Хелена продолжила.

– Мне очень приятно, что вы хотите помочь, но тут уже ни у кого не получится. – Она выдохнула. – На деле у меня нет никакого дара, хотя вы и сами давно могли это понять. А за время, пока мы не виделись, слишком много всего произошло.

Впервые Хелена нашла в себе силы, чтобы посмотреть Камилле прямо в глаза.

– У нас теперь нет ничего общего, Камилла, да и не было. Я думаю, что мы видимся с вами в последний раз.

– Мы разве чем‑то тебя обидели? Я не понимаю!

– Это только моя проблема. – Хелена горько усмехнулась. – Просто теперь мне не до ресторанов и пикников. В любом случае, пусть у вас с братом все будет хорошо. И желаю вам приятно провести остаток вечера.

Мадемуазель Пэти стояла достаточно близко, чтобы заметна была слезная пленка у нее на глазах. Что‑то явно крутилось у Камиллы на языке, но та нашла в себе силы смолчать. Отступив на шаг, она сделала реверанс. В следующий миг девушки, повинуясь обоюдному внутреннему порыву, по-мужски пожали руки.

А затем мадемуазель Пэти молча вернулась в залу.

* * *

После разговора с Камиллой Хелена ощутила внутри странную легкость, словно брала в долг и спустя долгое время вернула. Но у нее оставались дела гораздо важнее.

Мадемуазель де Фредёр осторожно выглянула из арки: гостей слишком занимали танцы и торт, а потому ее пропажи опять не заметили. Отец стоял рядом с группой гостей и о чем‑то с беспокойством их расспрашивал.

«До сих пор ищет мадам де Мартьер? Ну что ж, удачи ему в поисках. Встреча с темной Люциллой, той самой Люциллой, вряд ли оправдает его ожидания».

Осознание гибели тети все же настигло Хелену, хотя смириться с этим она до сих пор не могла. Но также девушка понимала, что еще одна мадам де Мартьер прямо сейчас где‑то в доме. И что покойная родственница с этой «темной Люциллой» не имеет ничего общего.

Сегодня мадемуазель де Фредёр виделась с ней не впервые. Та мадам де Мартьер, которая вечно облачена в черное, была вместе с настоящей Люциллой на лестнице в день ссоры с отцом. Она являлась Хелене в кошмарах. Именно голос темной Люциллы звучал у девушки в голове в мгновения галлюцинаций. Но пряталась ли вторая Люцилла в их доме все это время и знала ли о ней настоящая тетушка? Теперь Хелена это уже никогда не выяснит. Да и гадать у нее теперь не было времени.

Убедившись, что никто ее не заметил, Хелена скользнула обратно в коридор и побежала в сторону лестницы. Поднявшись где‑то наполовину, она резко оступилась и упала на край ступеньки коленями.

«Да какого дьявола!»

Потирая ногу, девушка поняла – что‑то пристало к ее каблуку. Приподняв подол юбки, она сняла с туфли картинку башни, в которую бьет молния.

«Чепуха какая‑то. Наверное, наступила еще в спальне».

Разорвав карту надвое, мадемуазель де Фредёр стала двигаться аккуратнее и медленнее. Раздался звон. Она замерла и прислушалась – тихо. Когда девушка прошла еще две ступени, шум последовал за ней.

Хелена развернулась и стала оглядываться в поиске источника звука. Но потом наконец поняла: гремело ее платье.

Вторя ее движениям, на манжетах и подоле гремели монисты. Те самые монисты, которые она наудачу пришивала с месяц назад. Сейчас это воспринималось просто комичным.

Хелена сорвала все украшения до единого и через перила бросила их на первый этаж.

Больше не создавая лишнего дребезга, мадемуазель де Фредёр в последний раз обернулась. И спешно направилась в комнату покойной Люциллы, где ее должен был ждать Леонард.

* * *

Забежав за нужную дверь, Хелена прижалась к ручке спиной и стала осматриваться. Внутри у нее вновь все оборвалось.

Пока она находилась среди гостей, произошедшее в этой комнате успело утратить свою вещественность. Будто все это было частью ее больного кошмара, страх которого не пройдет с наступлением утра. Безысходность и ужас навалились на девушку с новой силой.

Хелена сразу заметила, что в комнате стало гораздо светлее – пока ее не было, Леонард раздобыл еще свечек. Трюмо и полки теперь были совершенно пустыми, а платяной шкаф – будто выпотрошенным. Не окажись девушка здесь ранее, и не поверила бы, что в комнате всего пару часов назад кто‑то жил.

Сам Леонард лежал на кровати, раскинув руки. Одеяло лежало на полу, вновь завернутое в подобие круассана с вытекшей из него вишневой начинкой. Видимо, тело все еще было в нем. Хелена невольно сглотнула.

Услышав, как щелкнула дверь, Леонард вяло приподнял голову.

– Непривычно видеть вас одетой.

Приняв сидячее положение, он оценивающе посмотрел на платье вошедшей, остановившись на расшитой золотом юбке.

– Очередная безвкусица.

– Вам все шутить!

– Я не шучу, уродливое платье, но хотя бы от своих