Действие вместо реакции - Олег Юрьевич Цендровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вместо процесса и причины можно оперировать понятиями деятельности и деятеля. Можно закон как основу развития мира заменить на свободную волю высших сил, а независимость мысли от авторитетов заменить почтением к традиции и повиновением ей. Можно говорить не об очищении и совершенствовании множественного ума, а об очищении и совершенствовании цельной, бессмертной и дарованной свыше души.
Основная идея мировой философии настолько властно пронизывает весь опыт человеческого познания и все ситуации, в которых мы оказываемся, что мы наталкиваемся на нее повсюду.
Верим ли мы в Христа или в Кришну, или же в создающие их самих безличные законы – это не имеет значения. Куда бы мы ни бросили взгляд, мы находим эту идею. Ее рисунок проступает с любого ракурса, с любой поверхности, если мы, конечно, внимательно присмотримся.
Коль скоро все, что нам теперь остается, есть логистика при движении по этой траектории, пришло время поговорить о западном подходе к ней. Западный подход к познанию и совершенствованию ума оформился во времена Платона и жив до сих пор. Тогда же на Западе произошел и глубокий раскол в понимании природы психики и мира вообще.
Пещера Платона
Каркас любой культуры состоит из историй. В них сплетаются воедино различные образы и символы, мечты и опасения, идеи и ценности; за счет этого они крепнут и приобретают новое качество. Достигаемая в хорошей истории цельность позволяет ее составляющим пустить глубокие корни в памяти, разжечь наши чувства и воображение.
С первых же лет жизни и вплоть до ее конца мы постоянно знакомимся со все новыми и новыми сюжетами. Некоторые из них мифологические или религиозные, другие – философские, а иные – политические или литературные. Они врастают в наш ум, формируют восприятие и поведение, а затем ложатся в основу историй, которые придумываем мы сами.
Наиболее влиятельная философская история в западной традиции была создана Платоном в начале IV века до нашей эры. С ее помощью философ предложил аллегорическое описание устройства реальности, а также свое видение смысла человеческого существования и пути к воплощению этого смысла.
В седьмой главе своего монументального диалога «Государство» Платон устами Сократа обращается к собственному брату, Главкону, с такими словами:
«Представь, что люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. С малых лет у них на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков.
Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнем и узниками проходит верхняя дорога, огражденная, представь, невысокой стеной вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол».
Далее Платон продолжает свой рассказ. За спинами узников, говорит он, кипит жизнь. Люди проходят мимо огня и проносят предметы, тень от которых падает на стену пещеры. Узники же принимают тени, которые они видят, за истинную реальность. Ни с чем другим в своей жизни они и не сталкивались. Когда узники слышат звуки и разговоры, им также представляется, что они исходят от теней.
Согласно Платону, горящий в пещере огонь символизирует укоренившиеся ложные представления и ошибки, идущие от наших органов чувств. Когда мы познаем мир не сами, а через посредство этого ложного огня, то есть с помощью своих шаблонов и предубеждений, то видим в лучшем случае лишь тени действительного мира. Они плоские, бесцветные и обманчивые. Это первый этап развития души, и на нем мы находимся в симулятивной и искусственной чувственной реальности, которую создало общество, человеческие пересуды и наши собственные заблуждения.
Может так случиться, однако, что некоторые из узников освободятся от пут. Они смогут воспользоваться своими глазами и осмотрят свое жилище непосредственно. Тогда их взору повсюду предстанут невиданные ранее сложные, объемные и красочные предметы. Они увидят и огонь невежества, создававший те самые тени, которые они некогда принимали за реальность.
По Платону, это второй этап развития души. На нем мы вырвались из плена своих предубеждений о чувственном мире и начинаем познавать его устройство. Но это вовсе не конец, а лишь начало, потому что чувственный мир – не есть истина.
Пещера, где мы живем, и то, как мы видим себя и мир, тоже есть тень, отбрасываемая высшим пластом реальности. Она столь же плоская и бесцветная в сравнении с подлинной реальностью, как тени на стене в сравнении с предметами, которые их отбрасывали.
На первом этапе мы не просто жили внутри тени. Наши представления и наша жизнь были тенью от другой тени. Это была фальшь, помноженная на себя, ошибочная копия ошибочной копии – то, что Жан Бодрийяр называл «симулякр». На втором этапе мы совершили огромный шаг вперед. Наши знания из невежества, возведенного в квадрат, стали обычным невежеством.
Теперь, чтобы увидеть реальность, как она есть, мы должны выбраться из темной и сырой пещеры чувственного мира и увидеть себя и жизнь в лучах солнца истины. Органы чувств нам в этом не помогут, потому что истина недоступна чувствам. Лишь разум способен ее постичь.
Это третий этап восхождения души по Платону, и он особенно затруднителен. Выбравшись из пещеры, многие из узников не выдержат бескрайнего простора и слепящего ясного света истины. Он будет резать им глаза. Растерянные, смятенные, привыкшие к тесноте и мраку, они в страхе вернутся назад в свое узилище. Там они придумают такое объяснение случившегося, которое позволит им остаться в тесноте и мраке навсегда.
Те же немногие, кто вынесут бремя ясности и свободы и вытерпят муку тотальной перемены, перенесутся в то, что Платон называет миром чистых Идей (эйдосов). Они воссоединятся с вечной, истинной и духовной реальностью, откуда их душа всегда и была родом, но от которой она по неясным причинам отпала. Это умопостигаемый и нематериальный мир, который совсем не похож на привычную нам чувственную реальность.
На воссоединении с миром эйдосов путь души, однако, еще не вполне окончен. Да, освободившиеся узники могут остаться в свете, но, как говорит Платон, они не должны так делать и даже не смогут так поступить, коль
