Обещай мне эту ночь - Сара Линдсей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джеймс помрачнел:
— Какого черта ты это сказал? Не думаешь же ты, что я отношусь к ней иначе, чем по-братски?
— О нет. Конечно, нет, — поспешно сказал Генри.
Слишком поспешно.
— Послушай, Хэл. Я знаю Иззи с тех пор, как она была ребенком…
— О, это напомнило мне… — перебил его Генри.
— Напомнило о чем?
— Об ужине.
Джеймса не удивило, каким образом мысли Генри перекинулись от братских чувств Джеймса — или отсутствия таковых — к предстоящей трапезе. Генри любил поесть.
— Я вспомнил, что Иззи просила меня передать тебе сообщение, — продолжал Генри. — Она приберегла последний танец перед ужином для тебя. А теперь я должен проверить, оставила ли мисс Мерриуэдер танец для меня.
— Почему ты хочешь танцевать с мисс Мерриуэдер?
Генри бросил на него возмущенный взгляд:
— Разве ты не знаешь? Я страстно, до безумия, в нее влюблен. Мы собираемся ночью бежать в Гретна-Грин. Моя мать побуждает меня к этому! Ей нравится эта девчонка, и она, как всегда, заставила меня пообещать потанцевать с ней.
Он выглядел таким обиженным, таким несчастным, что Джеймс невольно рассмеялся.
— Лучше робкая старая дева, чем распутная вдова, — заявил он. — Леди Эллвуд во время танца сунула мне записку с предложением любовного свидания во время бала.
— Везет тебе, парень. Почему бы тебе не полюбезничать с мисс Мерриуэдер, пока я позабочусь о нуждах другой леди?
— Ходят слухи, что она охотится на мужчин в поисках мужа, — предостерег Джеймс.
— Она всецело твоя, — сказал Генри.
— Так я и знал, — ухмыльнулся Джеймс. — Но если ты передумаешь, леди будет ждать в оранжерее в полночь.
Генри удивленно заморгал:
— Но в этом доме нет оранжереи.
— Совершенно верно, — сказал Джеймс. — Впрочем, довольно об этом. Нам не следует заставлять мисс Мерриуэдер ждать.
Генри сердито посмотрел на него и направился к стене, у которой собрались пожилые дамы и старые девы.
Когда его закадычный друг отправился на поиски своей партнерши по танцу, Джеймс отыскал Изабеллу взглядом на танцевальной площадке. Лицо его омрачилось, когда он увидел, что она весело танцует котильон с Маркусом Дебентоном, графом Брантли, наследником маркиза Ардсмора… и одним из самых знаменитых распутников в Англии. Проклятие! Неужели Генри не предостерег ее насчет этого человека?
Джеймс оглянулся вокруг в поисках отца Изабеллы. Наверняка он захочет положить конец столь неподобающему знакомству. Но первой Джеймс нашел леди Уэстон, точнее, она его нашла:
— Джеймс! — Она крепко обняла его. — Как хорошо, что наконец-то ты снова дома!
Он рассеянно кивнул, не сводя глаз с танцевальной площадки. Брантли слишком долго удерживал руки Изабеллы, и взгляд повесы устремился с ее лица вниз на…
Вот оно! Джеймс готов был избить негодяя.
— Ах, ну разве они не замечательная пара? — Леди Уэстон вздохнула.
— Это неподходящее знакомство для нее! — отрезал Джеймс.
— Ты имеешь в виду Брантли? — Леди Уэстон рассмеялась. — Я знаю его с тех пор, как он бегал в коротких штанишках. Мы с его матерью в детстве дружили. А затем размышляли о том, не подойдут ли они друг другу…
— Поверьте мне, — процедил Джеймс сквозь стиснутые зубы, — он совершенно ей не подходит.
— Конечно, нет. — Она понимающе усмехнулась и похлопала его по руке.
Черт побери, не думает же она, что он ревнует? Сначала Генри, теперь леди Уэстон. Неужели все в их семье сошли с ума?
— Не беспокойся насчет Брантли. Уверяю тебя, он безобиден, как котенок.
Джеймс недоверчиво фыркнул.
Она не обратила на это внимания.
— В любом случае я искала тебя не из-за него.
— Позвольте предположить. Вы собирались напомнить мне, что долг джентльмена велит мне постараться, чтобы ни одна дама не простояла весь вечер у стенки.
— Именно так. — Леди Уэстон расплылась в улыбке и на мгновение стала больше похожа на старшую сестру Изабеллы, чем на ее мать. — Не волнуйся. С Иззи ты потанцуешь позже.
Джеймс нахмурился. Но когда подошло время его танца с Изабеллой, он неожиданно для себя обнаружил, что сгорает от нетерпения. Она стояла в окружении толпы раболепных хлыщей, один из которых напыщенно читал сочиненную экспромтом в ее честь оду, воспевая ее «ясные очи цвета безмятежного моря и губы, алые как спелые вишни».
Джеймс так и не понял, чего добивался этот жалкий недоумок, изрекая столь избитую чушь. К тому же он явно погрешил против точности, потому что в Изабелле не было ничего безмятежного, а губы ее вовсе не были алыми, скорее коралловыми.
Джеймсу пришлось применить силу, чтобы пробиться сквозь заслон к Изабелле, при этом его локоть «случайно» познакомился с ребрами влюбленного поэта. Он почти ожидал, что она бросится к нему и крепко обнимет — Иззи всегда так встречала его, когда была девочкой, — но она просто произнесла его имя и протянула к нему руки. Улыбка на ее лице явилась тем Приглашением, в котором он так нуждался. Его имя на ее устах означало возвращение домой.
Все остальные, находившиеся в комнате, исчезли, когда он сжал ее изящные пальцы в своих широких ладонях. Коснувшись ее, Джеймс почувствовал, будто его ударила молния. У него перехватило дыхание, и дрожь пробежала по телу. Голова закружилась, словно миллионы крошечных пузырьков шампанского вспенились и заиграли в его крови. Ему потребовалось напрячь все свое самообладание, чтобы сохранить лицо беспристрастным и подавить внешние проявления переполнявших его чувств.
А затем он ощутил ее трепет и понял, что она чувствует то же самое. Осознание этого глубоко потрясло его.
Сердце его возликовало, и вместе с тем его захлестнуло мощное собственническое чувство, вероятно, пережиток какого-то первобытного мужского инстинкта. Ее руки слегка дрожали, как бы неосознанно вопрошая. Он непроизвольно сжал их крепче. Тело самостоятельно давало ответ, который рассудку еще предстояло осмыслить.
Джеймс склонил голову и взглянул в ее милое, обращенное к нему лицо.
Время словно остановилось, когда их взгляды встретились.
Он первый отвел взгляд, ошеломленный охватившими его чувствами.
— Полагаю, следующий танец мой, — наконец произнес Джеймс. Он продолжал держать Изабеллу за руки, ощущая бешеное биение пульса на ее запястье.
Ее грудь лихорадочно вздымалась и опадала, и его жезл пришел в движение явно не вовремя.
Явно у него слишком давно не было женщины. Другого внятного объяснения Джеймс не находил. Хотя если подумать, не так уж и давно на самом деле. Но почему бы еще вдруг пришло ему в голову, что у Изабеллы, которая была ему как сестра, самая безупречная грудь в мире?