Итоги № 16 (2012) - Итоги Итоги

Экономия на высоте

В плане обеспечения безопасности российские проектировщики пока делают лишь первые шаги, и это надо учитывать тем, кто мечтает купить себе жилье на уровне облаков. Кое-что у проектировщиков уже получается, и они охотно приводят соответствующие примеры. Так, в высотном комплексе «Алые паруса», что в Щукине, жильцов заставили оснастить квартиры сплинкерной системой, которая при температуре свыше 68 градусов начнет тушить очаг возгорания. Другой высотный комплекс — «Эдельвейс» на Давыдковской улице — разделили на секторы через каждые 10—15 этажей. Стены выполнили из огнеупорных материалов, а между секторами оборудовали пожарные укрытия.

Но многого сделать пока не удается. «Приходится констатировать, что темпы строительства высотных зданий в значительной степени превышают темпы развития систем безопасности этих объектов, — комментирует высокопоставленный сотрудник Центрального регионального центра МЧС. — Нарушения начинаются, как правило, уже на этапе строительства. Во многих случаях вместо предусмотренных регламентом безопасности дорогостоящих негорючих материалов используются более дешевые, но пожароопасные аналоги».

Федеральные законы не обязывают владельцев здания устанавливать противопожарные системы определенного класса. Из-за этого в высотках, как правило, действует принцип дешево, но сердито. Не всегда устанавливается даже то оборудование, которое жизненно необходимо. Так, например, для обеспечения доступа пожарных в любую квартиру на фасадах здания рекомендуется предусматривать специальные подъемные устройства. «На практике такое встречается редко», — говорит партнер S. A. Ricci Илья Шуравин. Специалисты утверждают, что в зданиях повышенной этажности, где отсутствует автоматическая система пожаротушения, лестничные клетки, коридоры и верхние этажи заполняются дымом в течение минуты. А через пять минут на лестничных клетках и в шахтах лифтов температура составит около 200 градусов по Цельсию. Однако в России система эвакуации по-прежнему строится в основном на использовании лестничных клеток, поскольку лифтами при ЧС пользоваться запрещено.

Безусловно, у высотного строительства в Москве есть будущее. Вот только жильцам, взирающим на город с высоты, хотелось бы быть уверенными, что застройщик не забудет установить в котловане дома дополнительные сваи и не сэкономит на марке бетона, а управляющая компания не развесит пожарную сигнализацию исключительно для вида. А если развесит, то пожарный инспектор это заметит и заставит исправить косяк. Увы, даже самые современные инженерные решения не гарантируют безопасности, когда вмешивается человеческий фактор. Кстати, в компании — застройщике «Федерации» так и не признаются, какой умник повесил баннер из хорошо горящей ткани рядом с мощным прожектором.

Слуга царю / Общество и наука / Exclusive

Слуга царю

/  Общество и наука /  Exclusive

«Столыпин был не жестоким, но жестким политиком. Это естественно. Ведь он ставил перед собой задачу провести реформы не где-нибудь, а в России», — рассказывает его правнук Аркадий Столыпин

Исполнилось 150 лет со дня рождения Петра Столыпина — третьего председателя совета министров Российской империи, вошедшего в историю как автор смелых реформ. Именно эти начинания, как считается, позволили России в канун Первой мировой войны выйти на первое место в мире по темпам экономического роста и на пятое по промышленному производству, укрепить обороноспособность страны, упрочить ее позиции на международной арене. С другой стороны, «столыпинский вагон» и «столыпинский галстук» стали понятиями нарицательными. Как результат — множество покушений на Столыпина и гибель от руки террориста Богрова. Так кто же он, Столыпин? Человек, искренне мечтавший построить великую Россию без великих потрясений? Или бездушный «эффективный менеджер», который на пути к цели не останавливался ни перед чем? «Итоги» получили редкую возможность поговорить с правнуком Столыпина Аркадием Дмитриевичем. Наш разговор состоялся в присутствии одного из самых авторитетных в мире специалистов по изучению наследия Столыпина, почетного профессора Колорадского университета в Денвере Мэри Элизабет Шеффер Конрой, дружившей с дочерью Столыпина Марией фон Бок.

— Аркадий Дмитриевич, по какой линии вы приходитесь родственником Петру Аркадьевичу?

— У Столыпина было шестеро детей: пять дочерей — Мария, Наталья, Елена, Ольга, Александра — и сын Аркадий. Это мой дед. Он ушел из жизни в 1990 году. Можно сказать, что фамилия Столыпин сохранилась именно благодаря ему как единственному представителю мужского рода. В свою очередь его сын Дмитрий — мой отец. Дед, на мой взгляд, был очень похож на своего великого отца — один рост, такая же фигура. А вот отец совершенно не похож на Петра Аркадьевича, может, потому, что его мать была испанкой и он в себя впитал ее гены. У меня и русские, и французские корни. Мама — француженка, она из самого центра страны, из провинции Лимузен. Назвали меня в честь деда — я ведь старший сын в семье, женат, имею троих детей. У меня есть брат Александр, он художник. Правда, то, что он делает, моему отцу не очень нравилось в творческом плане, он даже запретил ему подписывать свои творения фамилией Столыпин, и тогда тот взял себе псевдоним Психоз. Еще у нас есть сестра, она живет на юго-востоке, в Дижоне, где, как вы знаете, делают известную горчицу.

— Вы поддерживаете какую-то связь с другими родственниками?

— Почти нет, да их и не так много осталось в мире. Есть родственники в Италии, в США. Пять дочерей Петра Аркадьевича, его внучки, правнучки через брачные связи породнились с представителями знаменитых фамилий — князьями Волконскими и Щербатовыми, графами Кайзерлингами и Бобринскими, со многими другими семействами, в том числе принадлежащими к европейской аристократии.

— Каков ваш род занятий?

— Я держу прокат автомобилей фирмы «Рено».

— Это символично, поскольку именно на этой фирме после революции работало много русских белоэмигрантов.

— Это верно. Тем русским была свойственна особая черта — они могли свободно говорить на многих языках. Мой дед, например, спокойно получил во Франции место журналиста, работал в агентстве Франс Пресс. Отец тоже был журналистом, он уже давно на пенсии, сейчас ему 78 лет.

— Что вспоминают в семье о том, как Столыпины покидали охваченную огнем революции Россию?

— Я много разговаривал с сестрой моего дедушки Еленой, которая имела дом под Парижем, и она рассказывала о том, как семья после совершенного в 1911 году убийства Петра Аркадьевича жила в Петрограде, а после революции переехала в Киев, а потом в имение в Подольской губернии. В 1920 году, когда белые отступили и пришли большевики, они убили одну из дочерей Столыпина, Ольгу. Остальные дети спасались кто как мог. Александра, ставшая потом графиней Кайзерлинг, пряталась от красных в стогу сена, ее забросали соломой сверху, чтобы те не заметили. Деда фактически спас один землемер, который взял его к себе в помощники. Под именем Валентина Габриловича он разъезжал по селам и произносил речи о том, что вся земля должна принадлежать крестьянам. В результате оставшиеся в живых члены семьи перебрались на Запад с представителями польского Красного Креста. Уезжали впопыхах, совершенно не было времени собраться. Потому осталось не так много вещей, которые напоминали бы о большой семье. Чудом сохранились портрет Петра Столыпина, несколько фотографий, что-то из посуды, какие-то отдельные тарелки, вот, пожалуй, и все.

— Лично вы ощущаете себя потомком великого человека?

— Точно могу сказать: с самого детства вся моя жизнь пронизана духом, пониманием того, что я являюсь его родственником. Когда плохо себя вел, не слушался родителей, они урезонивали меня, говорили, что noblesse oblige («положение обязывает») вести себя прилично и я должен понимать, что являюсь наследником великого прадеда. Дед жил недалеко от Парижа, в маленьком городишке Люзарш, и ребенком меня часто к нему возили, практически каждую субботу. Я много слушал дедушку, жалею, что он не был принципиальным и жестким по отношению ко мне и не заставил меня выучить русский. Многие вещи понимаю, но, к сожалению, говорю очень мало (произносит по-русски). У деда сохранились только отрывочные воспоминания о его отце, ведь когда Петра Аркадьевича не стало, ему было всего 8 лет. Он вспоминал, как каждый вечер перед сном спускался в кабинет к отцу. Тот звал его Адинька, и хотя у Столыпина из-за острого ревматизма была почти парализована рука — лечили его плохо, — он делал рисунки, чтобы забавлять ребенка.