Осторожно, волшебное! - Наталья Викторовна Соколова

- Энергоконденсатора не нашли. Для ледников. Ну, такой... который... Помнишь, ты тогда... а я, значит...

Иванов убрал со стола тарелки, вилки, солонку из березовой коры. Покосился на чайник, который как раз собрался закипать, уже чуть посвистывал, как суслик.

- Не нашли, стало быть? И что же? Ты как на это?

Морщинистое лицо Технаря осветилось.

- Да новый начал делать, усиленный. То была - «Альфа»... будет - «Бета»...- Стал рисовать пальцем на столе одному ему понятный замысловатый чертеж из перекрещивающихся, перепутывающихся линий,- Там, понимаешь, в схеме...

Иванов, переставив миску с румяными яблоками с полки на стол, сел и призадумался. Подвигал лохматыми бровями.

- Увеличивать мировые запасы воды? Да. Все так. Дело нужное, хорошее. Но вот... аккуратно, очень аккуратно надо. Тонко и деликатно, продуманно. Без горячки, понимаешь? Кто только нынче на природу не воздействует, и люди, и духи,- все научились помаленьку... один возьмет и хищников надбавит, по его раскладке их маловато... другой луговые травы уберет, на его вкус их слишком много... Целого не видят, связи обрывают, путают. Вроде бы с самыми добрыми намерениями, а получается...

- Так что же? - спросил Технарь,- Не будем...

- Будем, будем. Приступим, как только сделаешь «Бету». По старой пословице: глаза страшатся, а руки делают. Всё с тобой сообразим, взвесим...

- Семь раз примерим,- солидно поддакнул Технарь,- Твой опыт, Борода... твоя, это... интуиция...

- Твои, железная душа, расчеты...- Иванов развеселился.- Уж как-нибудь выдюжим. А? - Толкнул Технаря в бок.- Спроворим.

Технарь тоже ответно двинул Иванова своим кривоватым плечом.

- Да чего... не оплошаем. Когда это мы с тобой...

Иванов встал, чтобы выключить чайник. Наступил накончик бороды, лениво и привычно чертыхнулся, перекол- довал ее в короткую, до пояса.

- Ну, «Бета», ладно, договорились. А «Альфа»?

- Что «Альфа»? - переспросил недоуменно Технарь.

- С воза упало, начисто пропало? Так, что ли?

- Да... я же тебе...

- А в плохие руки не могло попасть?

Технарь сумрачно молчал.

- Вот то-то и оно. Такая силища... да в плохие руки.- Иванов нагнулся к Технарю, заглянул в глаза.- Слушай, голуба, лиши-ка ты этот пропавший медальончик энергии. Уж постарайся! На всякий случай. Так будет спокойнее. Ты можешь это сделать на расстоянии? Не зная, где он находится? Если можешь, то сделай.

Технарь подпер щеку, глаза под приспущенными веками разбежались в стороны.

- Не так просто... Не враз... Нужен срок.

- Ну, назначь срок,- Иванов выставил две кружки в горошек, красную и синюю, для чаепития.-Да самый близкий, какой можешь. Слышишь? А то как бы не стряслось чего худого. Тебе как, чай сладкий, старица? Или вприкуску?

10

Сижу в своем узком редакционном кабинете и маюсь. Велено срочно вписать в чужой школьный очерк два высокотеоретических абзаца, где были бы всесторонне освещены идеи Ушинского, Песталоцци, Лесгафта, Яна Амоса Комен- ского и Макаренко. «Без этого легковесно»,- сказали в секретариате.

Все время дергают, не дают сосредоточиться. То и дело хлопает дверь.

- Слушай, где клей? Ты не брала мой клей?..

- Не знаете, куда уехал Ситников?

Звонит телефон. Внутренний. Властный голос дежурного по номеру.

- Быстро! Изменить заголовок: «Чародей маленькой ракетки». Рядом - «Чаяния жителей Чако».

Ох уж эти мне международники! Им небось не предлагают изменить. Нет, только нам.

- Колдун... маг,- лениво перебираю я.- «Волшебник маленькой ракетки». Не звучит.

- Это что, о настольном теннисе? Будет просто: «Выиграл соревнование». Без красот,- решает дежурный. И, не слушая меня, дает отбой.

Хлоп! Дверь. Просовывается голова.

- Ну как, готов Песталоцци?

- Готово, возьмите.- В последнюю минуту замечаю, что сказуемое не согласуется с подлежащим. Ладно, без меня дожмут, надо же им тоже что-то вписывать и вычеркивать. Сделаешь плохо - поправят, сделаешь хорошо - испортят.

Хлоп! На этот раз на пороге - юная твердокаменная Лариса из бюро проверки.

- Вот ваш автор пишет: «Наполеон...»

Звонит телефон. Городской. Это моя приятельница. Очень плохо слышно. Она, как всегда, часто сыплет словами:

- Скажи, ты не хочешь... предлагают... черное в желтую... тут одна предлагает... Маловато. Мне маловато. Ты худая, тебе...

Лариса с негодующим лицом стоит у меня над душой. Кричу в трубку:

- Позвони потом, ладно? У нас сдача номера. Самая запарка.

Не слышит. Говорит свое:

- Маловато в груди. И еще... к тебе дело одно... Знаешь МАТИ? Нет, МАДИ. Или, кажется, МАПИ. Дело в том...

- Позвони через двадцать минут.- Я кладу трубку.- Ну, так что там, Лариса?

- Ваш автор пишет: «Наполеон, который ненавидел Россию...» Как это проверить?

Возмущаюсь:

- Позвольте, он же объявил войну России! Это общеизвестно.

- Ну, я знаю, конечно, про войну. Но ее можно объявить и без ненависти. А вот где сказано, что он ненавидел? Нужен источник. Я зайду через полчаса.

Сумасшедший дом. Нормальный газетный сумасшедший дом. Пора бы привыкнуть.

Звонок телефона. Опять приятельница:

- Понимаешь, очень хороший мальчик... он сдавал, старался. Кажется, частично берут и с таким баллом. Но ему сказали, что вряд ли. В общем, сказали, что нет, не проходит. Если бы ты... ну, от газеты... Нет, нет, зачем проталкивать, ничего такого. Просто газета интересуется... получили письмо... Иногда действует, знаешь. Если надо, мы тебе напишем это письмо. Его мама. Или я, наконец. Ну, что тебе стоит, ничего незаконного. Просто сцросить, узнать...

Ах да, уже идет эта вузовская страдная пора. Моей Ленке еще бог знает когда поступать, через сто лет, а меня заранее дрожь пробирает.

Но выдерживаю, спрашиваю (женщина есть женщина):

- Слушай, насчет черного с желтым... Так какие полосы? Поперечные или...

Звонок телефона. Внутреннего.

- Подожди минуту,- Это приятельнице.- Да, слушаю.

Дежурный по номеру очень сердит:

- Снимаем у вас два абзаца. Какая-то болтовня, Песталоцци, взгляд и нечто. Раз говорится об уроке физкультуры, так совершенно незачем...

Все это, вместе взятое, называется: мы сдаем номер.

11

А дело было так. Вмазал тогда Никита этому пьяному типу у Мусиного парадного. Дал ему за Мусю. Ну, не в том смысле, что именно за Мусю. Можно бы и за Люсю, за Нюсю. Да за любую... Дал ему за то, что он рожден человеком, а ведет себя как скот. Дал за девушку из метро, девушку, которую можно увидеть только в стекле, девушку отражения...

Никита проехался тогда по ступенькам, встал и, не оборачиваясь, зашагал прочь вдоль мрачноватых высоких домов малолюдной улицы. И только где-то уже за