Когда закон бессилен - Борис Бабкин

—    Что ты мне все объясняешь, кто есть кто! — разозлился Зимин. — Неужели я сам не могу понять. Но сейчас дело в другом — что ты с ними делать будешь?

—    Пока не решил, — ответил Константин Федо­рович.

— Положим, с решением тебе нужно поторопить­ся, потому что, как я узнал, в больнице к Ирине старшую Вальку прокурор положил. А он как узнает, что ее там нет, сразу может к тебе архангелов послать.

—    Да и черт с ними, — весело улыбнулся Зяб­лов. — Здесь год искать будешь, черта с два найдешь!

—    Ты к пчеловоду кого-нибудь послал? — меняя тему, спросил майор.

—    А чего ты так заволновался? — усмехнулся Зяблов.

—    Басов куда-то уехал, — сообщил Зимин. — И Феоктистова давно уже никто не видел.

—    Да и черт с ними, — равнодушно ответил Константин Федорович. — Это, может, и к лучшему.

—    А если Басов уехал к пчеловоду? — быстрым вопросом Зимин как бы смахнул с губ Константина Федоровича улыбку.

—    Мне не нравится эта компания, — негромко сказал Филимон курившему на крыльце Графу.

—     Мне они тоже не в кайф, — усмехнулся Граф, — только выбор у меня очень маленький. Здесь я хоть одного, но знаю. А вот насчет тебя, приятель, у меня очень большие сомнения. За то, что вовремя влез в дело на турбазе, мерси. Но ты меня в какую-то хреновину втянуть хочешь, а в какую имен­но — не говоришь. Я даже при самом плохом раскла­де в карты втемную не играл. А здесь, надеюсь, ты возражать не станешь, речь идет о моей шкуре. И мне небезразлично, кто ее снимать будет, — замолчав, в упор взглянул на Филимона.

—     Покатили купаться! — из дома с шумом, сме­хом и довольно похабными шутками в адрес троих смеющихся особо неопределенного возраста вывали­лась компания.

—    Покатили на речку, — сказал Графу Муха. — Возьмем бухары, бабцов еще отхватим. Гульнем пу­тем!

—   Зря ты эту катавасию затеял, — неодобритель­но заметил Граф. — Мусора враз срисуют. Ведь ты знаешь, я в розыске. А здесь дым столбом. На кой хрен лахудр приволок? — зло спросил он.

—    Слышь! — к Графу шагнул здоровенный му­жик. — Ты чего зубы кажешь? Тебя как...

—    Увянь! — коротко перебил его Муха. — И не вякай. Въехал, Хряк?

—    Лады, — легко согласился тот. — Просто я...

—    Сдерни, — сказал Муха. Хряк сразу же ото­шел.

—    Да все путем будет, — как-то угодливо заве­рил Муха хмурого Графа.

—    Видно, Граф имеет вес среди себе подобных», — мысленно отметил Филимон.

—    Слушай сюда, — Виталий вплотную подсту­пил к Мухе. — Не дай Бог, кто-то из них обо мне вякнет. Я тебя с ходу закопаю!

—    Ты это, — разозлился Муха, — думай, чего базаришь! Ведь за это и получить можно. За кого ты нас держишь? Среди нас стукачей не было и не будет, въехал?

—     Ты на меня жути не гони, — усмехнулся Граф. — «Получить можно», — ехидно передразнил он хозяина. — Если вы только играете под лихих, то другие в этом время с мусорами стреляются. А вы бабку с картошкой тряханете на рынке, и все, рэкет. Среди твоих корешей с проколотыми ушами нет? — поинтересовался он.

—    Ты это! — взвился Муха. — Не...

Оборвав себя на полуслове, замер. Ему в живот чувствительно уперлось дуло револьвера.

—    Пусть вся твоя кодла топает в хату, — требо­вательно проговорил Граф, — и до завтра никуда, понял?-

—    Хряк! — крикнул Муха: — Остаемся!

Услышав недовольные голоса, заорал:

—    Кому неясно?

—    Зря ты так, — проговорил Филимон. — Это может кончиться дракой. А она нам ни к чему.

—    Не учи отца с мамой спать, — сунув наган за пояс, усмехнулся Виталий. К воротам подъехала беже­вая «шестерка».

—     Муха! — громко позвал вышедший из «жигу­лей» парень.

—    Колян? — удивленно сказал хозяин.

—    Значит, мне сейчас налево? — спросил Басов.

—     Не сразу, — поправил его невысокий мужчина в очках. — Первый поворот будет асфальтированный, дорога в совхоз. Вам после него проехать еще с кило­метр. Там грунтовая дорога налево, вот по ней и поедете. С дороги съедете и вдоль подсолнухов.

«Мать честная, — мысленно выругался подпол­ковник, — уже час пасеку ищу».

— Спасибо, — вслух поблагодарил он очкасто­го. — Но там точно пасека дяди Степана?

Шугин щелчком отправил окурок в реку. Посмот­рев на темнеющую синеву неба, встал.

—    Поехали? — спросил поднявший голову Кло­ун. Он хотел подняться, но мускулистый парень с серьгой в правом ухе, опрокидываясь на спину, нанес Клоуну мощный удар ногой в лицо. Клоун упал. Его ударили в голову с двух сторон. Издав сдавленный стон, он обмяк.

—    Добейте, — отворачиваясь, буркнул Шу­гин. — Что-нибудь потяжелее к ногам, и в воду.

Бросив быстрый взгляд на лежащего без сознания Клоуна, неторопливо пошел к машине.

—    Граф, — к курившему на крыльце Суворову подошел Муха. — Ты это, — нерешительно начал он, — не...

—    Ты без «это» не можешь? — насмешливо спросил Виталий. — Еще по зоне твое «это» поперек горла было.

— Хорош тебе, — поморщился хозяин. — Я на­счет нашего базара. Ты вообще-то прав. Мало ли кто чем дышит. Но не бойся, никто про тебя ничего не знает. Граф, и все. Так что:...

—    Ментам и этого вполне хватит, —- недовольно заметил Суворов.

—   Да они сейчас уже все в отрубе, — подмигнул ему Муха. — Колян самогонку приволок. Пара стака­нов, и все, дупель.

—    А кто этот Колян? — покосился на дверь Граф.

—   Да кент мой по первой ходке, — считая, что сразу успокоит Виталия, ответил Муха.

—    Да найдем, — раздался веселый голос одного из приехавших парней. Он, Муха и Хряк громко расхохотались.

—    Ты по натуре этих чертей выдоил? — сквозь смех спросил Хряк.

—    Сукой буду, — захохотал парень в потертых джинсах.

—    Слышь, Граф, — остановился возле Суворова Муха, — тут это, — не выдержав, захохотал.

Нас возьмете? — неожиданно для Виталия с улыбкой спросил Филимон.

—    Мужики! — громко позвал подошедший к ва­гончику Феликс.

—    Кто там? — спросил из-за двери Степан.

—    Да туристы, — весело ответил Феликс. -— Это мы, дядя Степан.

Следуя своему замыслу, он с парнями еще трижды был у пчеловодов и даже пил с ними чай. Клоуна он убил потому, что в деревне о Волошине и о том, как проехать на пасеку, узнавал выдававший себя за сле­дователя Клоун. Убрать его можно было и после дела, но, рассудив, Феликс пришел к выводу, что как бы аккуратно они ни работали, следы все равно останут­ся, и милиция, получив описание внешности Клоуна, примется за Полковника.

—     Это парни, те, что у реки остановились, — услышав знакомый голос, дядя Степан отложил дву­стволку и шагнул к двери.

—    Не открывай! — Волошин встал перед дядей Степаном.

—    Да брось ты, — прогудел тот, — я же говорю тебе, это те парни, которые в палатке у реки остано­вились.

—     Не бойся, — засмеялся лежащий на лавке мо­лодой мускулистый мужчина в очках. — Мне одному таких пятерку подавай!

—     Успокойся, Митрий, — положив тяжелую мо­золистую ладонь на плечо Волошина, проговорил дядя Степан, — Петька десантником служил, приемы знает. Да и говорю же тебе, это те парни, которые днем приходили, мы чай с ними пили.

—    Не открывай! — замотал головой Дмитрий. — Не просто так они пришли. Чувствую я.

—    Да брось ты, — засмеялся Петр. Поднялся, потянулся сильным телом и подошел к двери.

—    Что нужно? — отодвинув железный засов, толкнул дверь вперед.

—    У вас сахара не найдется? — проговорил сто­явший у лесенки, которая заменяла крыльцо, Фе­ликс. — А то мы свой в воду уронили.

—    Дадим? — повернувшись, спросил Петр.

—    Да жалко, что ли, — дядя Степан, наклонив­шись, достал из стоящего под столом ящика холщо­вый мешочек. Дернул шнурок и, взяв полулитровую чистую банку, зачерпнул песок. Истошный вопль от­прянувшего назад Волошина заставил его вскинуть голову. С улыбкой на губах Петр стал падать вперед. Пытаясь удержаться, ухватился рукой за дощатую пе­регородку, но грохнулся на пол. Под его левой лопат­кой дядя Степан увидел рукоятку финки. В вагончик ворвался парень с ножом. Дядя Степан бросил в него мешочек с сахаром, схватил ружье. Парень увернулся, рванулся к сжавшемуся в комок Волошину и поднял руку с финкой. Вскинув ружье, дядя Степан взвел курки. В открытую дверь, тускло сверкнув в свете настольной лампы, влетел нож. Его лезвие легко вош­ло в правый, чуть ниже ребер, бок дяди Степана. Не успев выстрелить, Степан ткнулся головой в перего­родку. Волошин увернулся от руки с ножом и схватил за ручку большую чугунную сковородку. В вагончик ворвались еще двое. Дмитрий с пронзительным кри­ком ударил сковородкой первого парня по шее. Всхлипнув, тот застыл и с мгновенно выступившей на губах пеной рухнул назад, на валявшегося Петра. Пе­репрыгнув их, второй парень рванулся к Дмитрию. Продолжая пронзительно кричать, Дмитрий бросил в него сковородку и схватил ружье. На улице дважды выстрелил пистолет. Отвечая ему, рядом с вагончиком громыхнул выстрел. Парень, растерянно замерев, обернулся. Волошин направил в его сторону стволы и нажал на оба курка. Сила отдачи отбила ему пальцы и качнула назад. Получив два заряда дроби, превра­тившей его рубашку на спину в мгновенно окрасив­шиеся кровью лохмотья, парень отлетел назад, выро­нил нож и упал. Трясущимися руками Волошин пере­ломил стволы, вытащил одну гильзу, схватил патрон, сунул его в ствол, сложил ружье и взвел курки. В дверях вагончика появился человек. Дмитрий на­вскидку выстрелили. Заряд картечи, попавший в грудь, выбросил человека назад.