Страна премудрых пескарей. Очерки истории эпохи - Нурали Латыпов

По всему по этому получается: растут цены авиаперелётов – соответственно сокращается число рейсов между федеральным центром и этим регионом. Растут железнодорожные тарифы – соответственно затрудняются грузовые перевозки. Кстати, наши железные дороги уже не одно десятилетие обещают наладить транзит между Китаем с Кореей и Западной Европой, а фактически даже перевозки нашей собственной продукции с каждым годом идут всё медленнее: стараются не только таможенники, но и эффективные менеджеры.

Ну, а уж из транспортной теоремы проистекают все прочие сложности жизни Дальнего Востока. Тут и всякие «милые шуточки» вроде создания сибирского языка примерно тем же методом и с теми же прогнозируемыми последствиями, что и создание украинского языка полтора века назад. Тут и ориентация в значительной части дальневосточных производств на нужды китайских и японских соседей, а не на наши. И так далее.

А бороться с этим нужно примерно теми способами, какие описывал президент в своих проектах. Это и создание единой администрации развития дальневосточного региона: при этом понятно, что будут укрепляться связи между Дальним Востоком и севером и востоком Сибири – и соответственно они, а не связи с Китаем и Кореей, будут выходить на первое место. Тут и развитие транспортного сообщения Дальнего Востока с остальной страной (с государственным ограничением аппетита эффективных менеджеров, а при необходимости – даже с государственными дотациями).

В общем, рецепт достаточно хорошо известен и требует только единой государственной воли. Против чего, естественно, резко выступает экономический блок правительства, ибо либертарианская экономическая и либеральная политическая теория, которой придерживается этот блок, в принципе противоречит и прямо противостоит любой деятельности государства как единого целого. Соответственно рецепт традиционный: распустить экономический блок нашего правительства, пока экономический блок нашего правительства не распустил нашу страну. Поскольку, если начнёт отваливаться Дальний Восток, то им одним дело не ограничится.

Бисмарк и Гарибальди – фашисты?

1860-е годы ознаменовались, помимо прочего, воссоединением двух европейских держав. Причём и Италия, и Германия к тому времени пребывали в раздробленности по многу веков.

В Германии по результатам Тридцатилетней (1618–48) войны единая власть осталась чисто номинальной. Понятие Священной Римской империи германской нации ещё сохранялось, и титул такой был (носили его по совместительству австрийские короли), но реальной власти, соответствующей этому титулу, не было, и правители действовали кто во что горазд. А в 1815-м году по итогам наполеоновских войн и само понятие Священной римской империи упразднили.

В Италии всё было ещё веселее. Там фактически последними правителями, с которыми считались все, были, пожалуй Каролинги – прямые потомки основателя этой самой Священной Римской империи Карла Великого. Большую часть второго тысячелетия Италия была раздробленной. Скажем, Макиавелли писал свою книгу «Государь» как инструкцию для Чезаре Борджиа по воссоединению Италии. Но, кстати, Борджиа ничуть в этом не преуспел. Правда, в Италии всё ещё сохранялась теоретическая память о былом единстве, а «Божественную комедию» Данте читали как на Сицилии, так и на южных склонах Альпийских гор – но государственным единством на полуострове и не пахло. Только Наполеону – выходцу с итальянского острова Корсика, ставшего французским за год до его рождения – удалось на несколько лет объединить почти все материковые земли Италии, но с его свержением восстановилось прежнее изобилие карликовых государств.

И вот за очень короткий по историческим меркам период – начиная с франко-сардинско-австрийской войны 1859-го года (по её итогам Ницца и Савойя – основные владения королевства Сардиния – вошли в состав Франции, зато Сардиния получила от той же Франции разрешение присоединить к себе остальную Италию) и похода Гарибальди в 1860-м по Королевству Обеих Сицилий (в него с 1816-го входила Италия от Неаполя и южнее) до входа войск Итальянского королевства в Рим в 1870-м – Италия практически полностью воссоединилась. Правда, некоторые северные регионы ещё оставались под австрийским владычеством и воссоединены только по итогам Первой Мировой войны, но это уже мелочи на общем фоне реинтеграции.

Для воссоединения Германии потребовалось три войны. Сперва война Австрии и Пруссии против Дании в 1864-м году – по её результатам стало ясно, какие земли останутся немецкими. Потом война между Австрией и Пруссией в 1866-м – за то, вокруг кого будет объединяться Германия. И наконец, франко-прусская война 1870-го года – в ней участвовали уже не только прусские войска, но и некоторые контингенты других членов основанного Пруссией Таможенного союза. По результатам войны провозглашена Германская империя.

Правда, Австрию в неё не взяли. Пруссия к тому времени изрядно намучилась с онемечиванием доставшейся ей по итогам разделов 1773–1815-го годов части Польши. Поэтому хотела строить чисто немецкое государство. Империей – что предполагает многонациональный состав – его назвали по технической причине: многие государства Германии числились королевствами, и чтобы их правители не утратили титулы, объединённое государство получило статус повыше – король Пруссии стал по совместительству императором Германии. В Австрии же немцы составляли только половину населения, и Пруссия совершенно не хотела ни конфликтов со второй половиной, ни очередной эпопеи онемечивания – тем более с учётом уже имеющегося у многих австрийских подданных изрядного опыта сопротивления навязываемой культуре.

Более того – даже когда в начале 1919-го Австрия после распада своей империи попросилась в Германию, победители в Первой Мировой войне ей это запретили. Победители во Второй Мировой подтвердили запрет. Мы считаем этот запрет несправедливым с общенемецкой точки зрения[29] и полагаем, что он падёт примерно тогда же, когда будет отменено отделение Украины от остальной России. В конце концов, отличить жителей Вены и Мюнхена могут разве что сами венцы и мюнхенцы, но никак не люди со стороны.

Есть на сей счёт старый анекдот. Дама в зоопарке, глядя на вольер с гиппопотамом, спрашивает служителя зоопарка: «Скажите, это мальчик или девочка?» Служитель отвечает: «Мадам, это интересно только другому гиппопотаму, а он это знает». Примерно так же разница между венцами и мюнхенцами интересует разве что самих венцев и мюнхенцев.

В то же время разница между мюнхенцами и гамбуржцами гораздо больше, чем между полтавчанами и архангелогородцами, что совершенно не мешает осознавать общегерманское единство.

Впоследствии и Италия (в 1922-м), и Германия (в 1933-м) стали странами фашистскими, а Германия даже нацистской. Но это произошло через пару исторических эпох после их воссоединения и по причинам, никак не связанным с самим воссоединением. Даже сейчас – после всего, что мы знаем о последующей истории этих стран – даже самые продувные либералы не пытаются объявлять Гарибальди и Бисмарка не то что фашистами, но даже и социалистами. Хотя герцог фон Лауэнбург князь фон Бисмарк унд Шёнхаузен по ходу своей деятельности во главе правительства объединённой под его руководством Германии осуществил немалую часть социалистической программы.

В частности, именно он впервые в мире ввёл общедоступную и общеобязательную систему пенсионного обеспечения. Это, правда, повлекло отдалённый побочный эффект. Как отмечают многие эксперты, эта система в значительной степени способствует снижению рождаемости, ибо люди стали надеяться, что в старости их накормят чужие дети.

Но во всяком случае даже такой явный социализм не вызывает обвинений Бисмарка в фашизме.

Мы уверены: начавшийся сейчас процесс воссоединения нашей страны и нашего народа также не имеет ничего общего с фашизмом. Даже при том, что в самом фашизме можно найти очень много общих тезисов с другими учениями, призывающими к формированию сильного государства и единого народа. Но, как известно, в геноме человека и обезьяны примерно 19 генов из 20 одинаковые – и это ещё не означает, что любого человека можно считать шимпанзе. Хотя судя по многим публикациям на таких очаровательных сайтах, как «Эхо Москвы» или «Грани», общего между некоторыми людьми и шимпанзе гораздо больше, чем им самим хотелось бы.

По всему по этому полагаем: многочисленные крики о «фашистской» природе современной России и «фашистском» лозунге воссоединения могут произносить разве что политические противники Гарибальди и Бисмарка, но уж никак не современные либералы, в чьей деятельности неизмеримо больше откровенно фашистских черт, чем в деятельности российской власти. Скажем, нетерпимость к чужому мнению у наших либералов вообще зашкаливает.