Шестая койка и другие истории из жизни Паровозова - Алексей Маркович Моторов

Тогда один фармацевтический гигант задумал свозить своих постоянных партнеров в очередное хорошее место. Официально это называлось учебой, типа «Новые тенденции рынка безрецептурных препаратов», что на деле обычно означало: пляж, выпивка, флирт и танцы до упаду.

Сначала я никуда не собирался, конец года, начиналась бестолковая предпраздничная суета, настроения не было никакого. Но в один из вечеров по пути домой я вдруг живо представил себе, что под ногами через две недели будет не грязная холодная жижа, а белоснежный теплый песочек. Кроме того, коль скоро я уже побывал в Кадисе, было бы здорово посетить остров Эспаньола, то есть повторить маршрут Колумба. Я всегда любил закольцованный сюжет. И когда на следующий день мне снова позвонили, уговаривая ехать, я, недолго думая, согласился.

Самолет был битком. Мне досталось место в хвосте у окошка. Рядом со мной разместились две дамы габаритов столь внушительных, что, пока они усаживались, воздушный лайнер заметно покачивался.

Быстро выяснилось, что старенький ИЛ-62, зафрахтованный у МЧС, был совершенно не приспособлен для перевозки такой оравы и на столь дальнее расстояние. Главное, он был ужасно тесным. Я думаю, в этом самолете пассажирских мест было раза в два больше, чем положено по стандарту. Между мной и креслом впереди нельзя было втиснуть и спичечного коробка, а огромная дама, сидевшая рядом, мало того что приплюснула меня к борту, выгнув по дуге фюзеляжа, так еще вогнала свой локоть мне в левый бок, отчего все мои органы сместились вправо и стало трудно дышать. Я ощущал себя спеленутой египетской мумией, зачем-то отправленной в длительный полет.

Не успел самолет оторваться от земли, как представители приглашающей стороны, пройдя по проходу, заботливо вручили каждому по бутылке виски, никого не пропустив. Было предложено отметить всеобщее знакомство и начало путешествия. Я с немалым трудом вытащил книгу, заранее засунутую в карман переднего кресла. Полет предстоял долгий, книга была толстая. Часы показывали восемь утра, виски не хотелось совсем, к тому же в такой тесноте мне понадобился бы помощник, заливающий его в рот. Я протиснул бутылку куда-то в ноги, раскрыл книгу и попытался читать. А вокруг меня уже принялись праздновать.

Из разных концов самолета долетали тосты, поражавшие своим изяществом.

Сначала пили за хозяев:

— Выпьем за наш дорогой фармацевтический гигант!

— Спасибо сопровождающим, сотрудникам нашего дорогого фармацевтического гиганта!

— Дай бог процветания нашему дорогому фармацевтическому гиганту!

Потом пили вообще за аптечный бизнес:

— Чтоб прибыль наша росла, а расходы падали!

— Чтоб налоговики обходили стороной, а откаты не пролетали мимо!

— За бизнес и секс, что в переводе означает: за успехи в работе и личной жизни!

Затем пожелания переместились в чувственную плоскость:

— За прекрасных дам!

Кто-то завопил, что за дам обязательно пьют стоя. Сделать это было трудно, и многие решили не вставать, но чей-то громкий голос, перекрывая все прочие звуки, объявил, что кто не встанет, тот голубой. Началась дикая паника и свалка, мужики выдирались из своих тесных кресел, причиняя невероятные страдания и неудобства как себе, так и соседкам, то есть прекрасным дамам, лишь бы их ни в чем таком не заподозрили. Самолет при этом сдержанно вибрировал и опасно кренился на левое крыло.

Чтоб два раза не вставать, буквально через минуту был провозглашен еще один тост:

— За жен и любовниц, чтобы они никогда не пересеклись!

Это было встречено таким дружным хохотом, что подбодренные активисты стали соревноваться, чей тост вызовет самую бурную реакцию. Тосты были как в стихах, так и в прозе.

— Я поднимаю бокал за любовь! Нагрянет внезапно — и деньги готовь!

— За то, чтобы кусты всегда были густыми и мягкими!

— Чтобы нам самим ходить в аптеку исключительно за презервативами!

Победителем, судя по всему, был признан тост:

— Чтобы Света светила, Катя катила, Люба любила и Даша… просто молодец!

Соседка моя, услышав это, страшно развеселилась и во время припадка смеха, оглушительно повизгивая, врезала мне локтем с такой силой, что лишь чудом я избежал разрыва селезенки.

К тому времени языки у многих стали заметно заплетаться, ноги уже явно не держали. В общем, это было неудивительно, пили не закусывая, за пару часов опустошив не только те бутылки, что были выданы в начале полета, но и изрядный запас, приобретенный в Duty Free аэропорта Домодедово.

Поэтому, когда кто-то неугомонный предложил, несколько повторяясь: «Всех, кто когда-либо любил, прошу встать!!!» — это уже никто не поддержал, да его и самого хватило лишь на то, чтобы поднять над головой руку с пластиковым стаканчиком, не покидая кресла.

И только я снова приладился почитать, как все стали хором петь песни.

Сначала грянули сакральное «Из-за острова на стрежень». Затем «Ой, цветет калина». Почти без перерыва «Вот кто-то с горочки спустился». Строки «Парня полюбила на свою беду» и «На нем защитна гимнастерка, она с ума меня сведет» с огромным воодушевлением пели представители обоих полов, причем мужики намного вдохновеннее.

По мере того как иссякал репертуар взрослый, исполнители стали подключать песни юношеские, подростковые и даже детские. Были исполнены «Когда уйдем со школьного двора», «Крылатые качели», «Если с другом вышел в путь».

Во время хорового пения «Голубого вагона» парень на несколько рядов впереди, заранее где-то переодевшийся в шорты и гавайскую рубаху, вскочил на кресло и, воздев руки вверх, начал хлопать в ладоши и так отчаянно крутить головой, что я бы не удивился, если бы она у него оторвалась и укатилась в проход.

Эта песня отняла остаток сил, народ кто повалился спать, кто отправился в туалет. Я сидел и развлекал себя мыслью, что, начнись у меня диарея, со своего места мне не выбраться. Даже если суметь форсировать храпящих моих соседок, проблемы это не решило бы: в каждый туалет выстроилась очередь человек по сорок. Угнетающее действие алкоголя на выработку вазопрессина не заставило себя ждать.

Тут мужику через проход стало явно плохо. Он держался за живот, морщился и стонал от боли. Сочувствующие стали требовать стюардессу, но та, как истинный представитель МЧС, откровенно не торопилась появиться по столь пустяковому поводу. Спустя какое-то время к его креслу сумела пробиться Яна, мой знакомый менеджер из фармацевтического гиганта. Яна в прошлом была хорошим анестезиологом, и мы начали с ней переговариваться через моих спящих соседок, устроив таким образом импровизированный консилиум на высоте десяти тысяч метров.

Толком осмотреть беднягу не представлялось возможным, из-за этой давки в туалет его невозможно было уложить в проход, чтоб пропальпировать живот, но вид и жалобы страдальца говорили о том, что у нашего пациента