Очерки по русской семантике - Александр Пеньковский

Алексеев 1970 – Алексеев Д. И. К истории аббревиации личных имен// Антропонимика. М., 1970.

Белых – Белых Н. А. Некоторые правовые и социологические вопросы антропонимики//Личные имена в прошлом, настоящем и будущем. М., 1970.

Данилина 1972 – Данилина Е. Ф. Имена-неологизмы (словообразование) //Лексика и словообразование русского языка. Пенза, 1972. С. 16–24.

Иванов и Топоров 1965 – Иванов Вяч. В., Топоров В. Я. Славянские языковые моделирующие системы. М., 1965.

Клубков 2001 – Клубков Я А Иванов, Петров, Сидоров // Альманах «Канун». Вып. 6. Чужое имя. СПб., 2001.

Копелиович 1998 – Копелиович А. Б. Синтагматика форм I. Согласование и параллелизм // Филология. Международный сборник научных трудов (К 70-летию Александра Борисовича Пеньковского). Владимир, 1998. С. 109–118.

Масанов 1958 – Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов. Т. III, M., 1958.

Никонов 1970 – Никонов В. А. Задачи и методы антропонимики//Личные имена в прошлом, настоящем и будущем. М., 1970.

Пеньковский1986-а – Пеньковский А. Б. Об одном случае экспликации синтаксического нуля // Проблемы семантики предложения: выраженный и невыраженный смысл. Красноярск, 1986.

Пеньковский 1986-6 – Пеньковский А. Б. Русские персонифицирующие именования как региональное явление восточнославянского фольклора // Лексика и грамматика севернорусских говоров. Межвузовский сборник научных трудов /Отв. ред. В. И. Чернов. Киров, 1986.

Пеньковский 1988 – Пеньковский А. Б. Ономастическое пространство русского былевого эпоса как модель его художественного мира // Язык русского фольклора. Меэвузовский сборник/Отв. ред. З. К. Тарланов. Петрозаводск, 1988.

Пеньковский 1989-а – Пеньковский А. Б. О семантической категории «чуждости» в русском языке // Проблемы структурной лингвистики -1985-1987 /Отв. ред. В. П. Григорьев. М., 1989.

Пеньковский1989-б – Пеньковский А. Б. Именования, построенные по модели «имя + отчество» в русской художественной речи // Стилистика и поэтика: Тезисы Всесоюзной научной конференции (Звенигород, 9-11 ноября 1989). Вып. 2. Институт русского языка АН СССР – МГШТЯ им. М. Тореза. М., 1989.

Пеньковский 1999 – Пеньковский А. Б. Нина. Культурный миф золотого века русской литературы в лингвистическом освещении. М.: Индрик, 1999.

Подольская 1988 – Подольская Н. В. Словарь русской ономастической терминологии. – М.: Наука, 1988. С. 124

РЯСО 1968 – «Русский язык и советское общество. Словообразование современного русского литературного языка». М., 1968.

Степанов 1973 – Степанов Ю. С. Современные связи лингвистики и логики//Вопросы языкознания, 1973. № 4.

Суперанская 1970 – Суперанская А. В. Личные имена в официальном и неофициальном употреблении//Антропонимика. М., 1970.

Суперанская 1973 – Суперанская А. В. Общая теория имени собственного. М., 1973..

Русские личные именования по модели «имя + отчество» 365

Успенский 1969 – Успенский Б. А. Из истории русских канонических имен. М., 1969

Успенский 1971 – Успенский Б. А. Мена имен в России в исторической и семиотической перспективе // Труды по знаковым системам. Т. V. Тарту, 1971.

Черейский 1988 – Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1988.

Янко-Триницкая 1973 – Янко-Триницкая Н. А. О некоторых особенностях имен собственных // Уч. зап. МГПИ им. В. П. Потемкина. Т. XLII. М., 1957.

Именования, построенные по модели «имя + отчество», в русской художественной речи

0.0. Специфически русская двухкомпонентная модель личного и персонифицирующего именования по имени-отчеству имеет два типа регулярных реализаций:

0.1. С нетождественным наполнением компонентов модели – гетеронимические именования, или гетеронимы, типа Петр Андреевич, Марья Александровна (ГИ).

0.2. С тождественным наполнением компонентов модели – таутонимические именования, или таутонимы, типа Петр Петрович, Александра Александровна (ТИ).

1.0. Между ГИ и ТИ существуют глубокие психо-, социо– и собственно лингвистические различия, обусловленные различиями в исходных ситуациях наречения. Одни из них лежат на поверхности и устойчиво сохраняются, другие являются скрытыми и обнаруживают себя обычно только в акте наречения, оказываясь несущественными в последующей естественной жизни Г– и Т-именований.

2.0. Однако существенное и несущественное в обычной речевой практике могут менять свои знаки на обратные в художественной речи, где Г– и Т-именования, углубляя или же, напротив, стирая свойственные им противопоставления, выявляют множественные потенции художественного преобразования, широко используемые художниками слова (и вообще всеми «говорящими художественно»).

2.1. Так, противопоставление ГИ – ТИ по основополагающему признаку «нетождество – тождество наполнителей компонентов модели» подвергается в художественной речи двоякому преобразованию:

2.1.1. «Нетождество – тождество» → «наличие – отсутствие контраста» с маркированным первым членом. Это противопоставление не ограничивается поверхностными лексическими различиями между основами личного имени и патронима, но охватывает и все другие, сопутствующие их признаки, не релевантные в быту, но релевантные в художественной речи (первичное, доантропонимическое и/или вторичное, народно-этимологическое и отантропонимическое значение; литературно-художественная традиция; мифологическое содержание; символическая функция; стилистические и экспрессивно-оценочные функции; признаки принадлежности к тому или иному национальному именнику, социальная закрепленность; фонетический состав и фонетическое «значение» и др. под.). В соответствии с принципом «художественного приращения» все такие признаки могут быть базой вторичной (и третичной) семантизации именований, источником их новых смыслов, значений и значимостей. Контраст между компонентами Г-именований, интегрирующих эти признаки, как и всякий контраст, градуален. Поэтому гетеронимическая модель воплощается в художественной речи во множестве многотипных образований, выстраивающихся в градуальные ряды, на одном полюсе которых находятся ГИ с компонентами, контрастирующими до несовместимости (ср.: Вакх Онуфриевич у Д. В. Григоровича, Акулина Арчибальдовна у А. Аверченко, Татьяна Робинзоновна у В. Шефнера), а на другом – ГИ с компонентами, общность которых приближается к тождеству. Это значит, что в художественной речи граница между ГИ и ТИ, в отличие от ситуации в естественной речи, является такой же зыбкой и неопределенной, как и граница между именами собственными и именами нарицательными. Лексический контраст свободно совмещается с единством, общностью и/или тождеством по другим признакам, что приводит к образованию смешанных Г-/Т-именований. Таковы, например:

а) лексические ГИ // семантические ТИ: Тигрий Львович (А. Н. Островский), Сила Мамонтович (Д. В. Григорович), Сила Самсонович (И. С. Тургенев) и т. п.

б) лексические ГИ // фонетические ТИ: Ада Адамовна (В. Дорошевич), Ада Адольфовна, «змея» (Т. Толстая), Сысой Псоич, Дарья Мардарьевна (А. Н. Островский), Варвара Уваровна (А. Ф.Горбунов) и т. п.

Читательское восприятие таких ГИ/ТИ осуществляется в ре-жиме пульсирующего переключения от ГИ к ТИ, в чем и сокрыта «тайна» их художественной силы. Совпадая с естественными ГИ, они функционируют как ТИ, оказываясь квазигетеронимами. От-сюда эквивалентность таких именований, как Иван Петрович = Иван Иванович = Петр Петрович = Петр Иванович, на основе которой выработан прием удвоения или раздвоения персонажей, инвариантная единосущность которых символизируется тождеством их компонирующих основ. Ср.: Евсей Евтеевич и Евтей Евсеевич, коллежские секретари (Я. Бутков).

2.1.2. «Нетождество – тождество» → «отсутствие – наличие повтора» с маркированным вторым членом, который представляет фигуру, от времен индоевропейской древности наделенную экспрессивной силой. Механизм этого преобразования находит свое объяснение в механизме внешних и внутренних связей патронимического имени. В естественной жизни Г– и Т-именований патронимы в их составе функционируют нормально как вторая их часть – при выключенных внешних и внутренних связях. В художественной речи этот механизм перестраивается. ГИ восстанавливают внешнюю, парадигматическую связь второго имени, восстанавливают и усиливают его патронимическое значение, поднимая его до уровня генеалогии. ТИ оставляют эту связь выключенной, что позволяет использовать их в качестве знака лица, вырванного из генеалогического ряда. Отсюда их функция сиротских именований. В то же время такой механизм ТИ позволяет не только представить любое собственное имя в повторе, но и повтор апеллятива представить как имя собственное. Отсюда мифологические, животные, предметно-понятийные ТИ в былевом эпосе, волшебной сказке и в низших фольклорных жанрах и – с переносом – в жанрах литературы, ориентированных на фольклор (Ветер Ветрович, Месяц Месяцович, Ерш Ершович, Кит Китович и т. п.). На базе таких ТИ средствами различных видов аттракции создаются квазигетеронимы типа Оспа Осиповна, Сова Савельевна, Мороз Снегович, Сахар Медович, Изумруд Сердоликович, Скипидар Купоросыч, Флакон Стаканыч и др.