Дьюма-Ки - Стивен Кинг

– Думаю, она поела, – сказал Уайрман, – но, может, ты посидишь с ней, пока я приготовлю омлет и сожгу тост?

– С радостью, но необходимости в этом нет. Я работал допоздна, а потом немного перекусил.

Немного. Само собой. Выходя из дома, я заметил оставленную в раковине салатную миску.

– Меня это не затруднит. Как твоя нога этим утром?

– Неплохо. – Я говорил правду. – Et tu, Brute[108]?

– Думаю, все нормально, – отозвался Уайрман, но выглядел он усталым, а из по-прежнему налитого кровью глаза сочились слезы. – Управлюсь за пять минут.

Разум Элизабет отправился в самоволку. Когда я поднес к ее рту кружку-непроливайку, она сделала один глоток и отвернула голову. В неумолимом зимнем свете лицо ее выглядело древним и растерянным. Я подумал, что интересное у нас подобралось трио: впадающая в старческое слабоумие женщина, бывший адвокат с пулей в мозгу и бывший строитель-ампутант. Все с боевыми шрамами на правой стороне головы. В телевизоре адвокат Кэнди Брауна (теперь уже бывший адвокат) требовал тщательного расследования. Элизабет, закрыв глаза, очевидно, выразила общее мнение всех жителей округа Сарасота на сей предмет. Навалившись на ремень (отчего внушительная грудь поднялась вверх), она заснула.

Уайрман принес омлет на двоих, и я с жадностью набросился на свою половину. Элизабет захрапела. В одном сомнений быть не могло: если бы во сне у нее случилась остановка дыхания, молодой она бы не умерла.

– Пропустил пятнышко на ухе, мучачо, – и Уайрман коснулся вилкой мочки своего уха.

– Что?

– Краска. На ухе.

– Да, – кивнул я. – Оттираться придется пару дней. Забрызгался основательно.

– И что ты рисовал глубокой ночью?

– Сейчас не хочу говорить об этом.

Он пожал плечами и кивнул.

– У художников свои причуды. Само собой.

– Давай обойдемся без этого.

– Грустно, так грустно. Я к тебе со всем уважением, а ты слышишь сарказм.

– Извини.

Он отмахнулся.

– Ешь свои huevos. Вырастешь большим и сильным, как Уайрман.

Я ел мои huevos. Элизабет храпела. Телевизор болтал. Теперь на электронную сцену вывели тетю Тины Гарибальди, молодую женщину, может, чуть старше моей Мелинды. Она говорила, что штат Флорида, по мнению Господа, проявил медлительность, вот Он и наказал «монстра». Сам. Я подумал: «По существу ты права, мучача, только наказал «монстра» не Бог».

– Выключи это безобразие, – попросил я.

Он выключил, повернулся ко мне.

– Может, ты и прав насчет причуд. Я решил выставить свои картины в «Скотто», если, конечно, этот Наннуцци еще не передумал.

Уайрман улыбнулся и зааплодировал – тихонько, чтобы не разбудить Элизабет.

– Великолепно! Эдгар гонится за славы мыльным пузырем! И почему нет? Почему, черт побери, нет?

– Не гонюсь я ни за какими пузырями! – Произнося эти слова, я задавался вопросом, а не грешу ли против истины. – Но если они предложат мне контракт, ты сможешь вновь стать юристом и просмотреть его?

Улыбка Уайрмана поблекла.

– Я просмотрю, если буду рядом, но не знаю, сколько мне отпущено. – Выражение моего лица заставило его поднять руку, пресекая возражения. – Для меня еще рано играть похоронный марш, но спроси себя, амиго: а тот ли я человек, который может ухаживать за мисс Истлейк? В моем теперешнем состоянии?

Этой щекотливой темы мне касаться не хотелось – во всяком случае, сегодня, – поэтому я спросил Уайрмана:

– А как ты вообще здесь оказался?

– Это важно?

– Возможно.

Ведь поначалу я исходил из того, что сам попал на Дьюма-Ки по собственному выбору, но потом пришел к выводу, что скорее всего Дьюма-Ки выбрала меня. Я даже задавался вопросом (обычно лежа в кровати и под шепот ракушек), а было ли произошедшее со мной несчастным случаем? Разумеется, было, как же иначе, но не составляло труда увидеть параллели в случившемся со мной и Джулией Уайрман. На меня наехал кран, она столкнулась с грузовиком департамента общественных работ. Но, разумеется, есть люди (во многих аспектах – здравомыслящие люди), которые видят лицо Христа на маисовой лепешке.

– Если ты ждешь еще одну длинную историю, то напрасно, – ответил он. – Раскрутить меня на такую непросто, а на данный момент колодец вычерпан чуть ли не до дна. – Он задумчиво посмотрел на Элизабет. Даже с оттенком зависти. – Этой ночью я плохо спал.

– Сойдет и укороченный вариант.

Он пожал плечами. Добродушная улыбка исчезла, как пена со стакана пива. Он ссутулился, большие плечи подались вперед, отчего грудь словно провалилась.

– После того как Джек Файнэм отправил меня в «отпуск», я решил, что Тампа расположена достаточно близко от «Диснейуолда». Только, приехав туда, я заскучал.

– Понятное дело, – кивнул я.

– Я также осознавал необходимость искупить свой грех. Мне не хотелось ехать в Дарфур или в Новый Орлеан, не тянуло и поработать pro bono, хотя такая мысль возникала. Я чувствовал, что маленькие шары с лотерейными номерами уже где-то подпрыгивают, а еще один ждет не дождется возможности выкатиться из лототрона. Последний шар.

– Да, – сказал я. Холодный палец прошелся по моей шее. Едва заметно. – Еще с одним номером. Мне это чувство знакомо.

– Si, сеньор, я знаю, что знакомо. Я ждал возможности совершить что-нибудь хорошее, в надежде выровнять баланс. Потому что чувствовал, что его нужно выровнять. И однажды увидел объявление в «Тампа трибьюн»: «Требуется компаньон для пожилой женщины и сторож-смотритель в несколько островных жилых домов. Кандидат должен представить резюме и рекомендательные письма, соответствующие отличному жалованью и соцпакету. Это многообещающая должность, которую в должной мере оценит подходящий для данной работы человек. Необходимо умение сходиться с людьми». Сходиться с людьми я умел, и само объявление мне чем-то понравилось. Я пришел на собеседование к адвокату мисс Истлейк. Он сказал мне, что ранее у нее работала семейная пара, которой пришлось срочно вернуться в Новую Англию, потому что с кем-то из их родителей произошел ужасный несчастный случай.

– И ты получил эту работу. А как насчет?.. – Я указал на правый висок.

– Я ему ничего не сказал. Он и так сомневался в моей профессиональной пригодности… гадал, с чего это юрист из Омахи захотел целый год укладывать старушку в постель и проверять замки в домах, которые пустовали большую часть года… но мисс Истлейк… – Он потянулся и погладил ее узловатые руки. – Мы приглянулись друг другу с первого взгляда, не так ли?

Элизабет только всхрапнула, но я посмотрел на выражение лица Уайрмана, и вновь почувствовал прикосновение холодного пальца, уже с нажимом. Почувствовал и понял: мы здесь втроем не просто так, а по желанию чего-то неведомого. Осознание этого основывалось не на той логике, с которой я вырос и на которой строил свой бизнес, но сомнений не было. На Дьюма-Ки приехал другой человек, поэтому единственной для меня логикой стала реакция нервных окончаний.