Рубин Рафаэля - Диана Хэгер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Говорю же вам, это она!
– Нет!
– Я бы узнала эту шлюху где угодно!
– Непотребная девка! – шипели они. – и надо же разгуливает по улицам, гордая собой!
– Говорят, синьор Рафаэль купил ей хороший дом и теперь проводит там больше времени, чем перед мольбертом, работая над картинами для Его Святейшества!
– А я слышала, что она до сих пор имеет наглость позировать для изображений Непорочной Девы, хотя в ней самой не осталось ничего девственного! Ее даже теперь называют синьорой!
Они кудахтали, как куры, избегая на нее смотреть, но стараясь, чтобы она обязательно их услышала. Донато замедлил шаг, когда перед ним появился чумазый мальчуган с протянутой рукой, надеясь на подаяние от хорошо одетого прохожего. А Маргарите хотелось ни минуты не медля уйти подальше от этих женщин, которые явно пытались ее задеть. Между тем они приближались, Донато же все еще рылся в карманах, ища монетку. Маргарита напряглась.
Наконец Донато, вручив мальчугану монеты, что имел при себе, потрепал его по волосам. Тем временем четыре гарпии в струящихся одеждах из бархата остановились, взяв ненавистную простолюдинку в кольцо, словно загнанную жертву. Забавно, подумала Маргарита с грустной иронией, ведь эти женщины только что выйти из храма, маленькой каменной церкви, которая мне так хорошо знакома.
– А она не так ужи красива, – обронила одна из дам, крепкая, седовласая, с длинным крючковатым носом и лицом в оспинах. – Правда, глаза у нее действительно такие, как все говорят.
– Такие, не такие, но шлюху сейчас видно!
Наконец осознав опасность, Донато встал между матронами и Маргаритой, готовый к отпору.
– Что вам угодно? – требовательно спросил он, удивив даже свояченицу.
Дамы лишь рассмеялись в ответ.
– Нам – ничего. Мы-то не пытаемся шить шелковый кошелек из свиного уха! – И снова безмятежное молчание площади было нарушено ехидным хихиканьем.
Донато обнял Маргариту за плечи, и они пошли прочь. Елена поспешила за ними.
– Беги, беги! – язвительно крикнула вслед одна из злопыхательниц. – Вот только молву о себе не догонишь!
Она плакала, пока не иссякли слезы. Потом ее вырвало от тоски и отчаяния. Она думала, что любовь способна преодолеть любые преграды, исцелить любые раны. Но сейчас не Рафаэль отводил волосы с заплаканного лица и гладил ее по руке, пока она не перестала содрогаться в рыданиях. Рядом с ней был Донато. Брат, друг и теперь союзник.
– Я посмешище всего Рима!
– Стоит ли слушать болтовню злобных старух?
– Все рушится на глазах, Донато! Не будет никакой свадьбы, и уважения тоже не будет! Я не вижу выхода! Нельзя мне было любить его, чтобы эта любовь в конце концов не сотворила с нами того, что получилось сейчас!
Донато развернул ее лицом к себе, оторвав от угла здания, и прижал к груди. Елена молча ждала рядом, расстроенная случившимся.
– Не надо так говорить! Рафаэль тебя обожает, и ты не можешь его не любить!
– Но нам противостоят такие силы! Какой же я была дурой, когда поверила, что окружение Рафаэля сможет принять меня такой, как есть! И что за будущее нас ожидает, если этого не случится?
– Ну что? Он закончит вовремя? – многозначительно спросил кардинал Биббиена, разглядывая огромную фреску в зале виллы Киджи. Везде стояли леса, миски с краской, мраморный пол был закрыт полотном. Несколько художников только смешивали краски, а до свадьбы оставался один день.
– Я все еще на это надеюсь, – нервно ответил Киджи.
– А где Рафаэль? Утро уже давно на дворе!
– Один из учеников сказал мне, что он задержался в Домус Ауреа, но скоро должен быть здесь.
– Нет, с этим, определенно, что-то надо делать! – заявил кардинал с тщательно выверенным негодованием. – Не нравится мне все это!
– Он уже явно не тот художник, каким был совсем недавно, – согласился Киджи, склонив голову набок – Похоже, его мало занимает работа. Однако должен признать, что фреска уже великолепна!
– Неужели ничего нельзя сделать, чтобы вернуть его на путь истинный? Заказы копятся. Он еще не выполнил обещанного мне и даже не приступил к моему портрету, не говоря уже о том, что должен сделать для Его Святейшества.
Киджи поглаживал свою черную бородку. Вместе с кардиналом они подошли ко второй арке и выглянули в сад. Банкир явно не видел большой угрозы таланту живописца, о которой толковал Биббиена. Во всяком случае, пока.
– Полагаю, все дело в этой девице, от которой он никак не может оторваться, – предположил кардинал.
– А в чем же еще? Выходит, она изменила его мир и косвенно наш.
– Последнее время Рафаэля не занимает ничего, кроме его Мадонн, которых он пишет в неимоверном количестве.
– Довольно грубая ирония, ты не находишь? – усмехнулся Киджи.
– Его Святейшество уже не раз говорил Рафаэлю, что не разрешит брак с этой девицей, но это никак не остудило его пыл.
– Этот пыл может привести к дурному концу, что, учитывая его удивительный дар, обернется для всех нас трагедией.
– Вот и следует его остановить, если уж не осталось иного выхода.
– Да. Надо же было этой дочери булочника встретиться ему на пути в тот злосчастный день!
– Жаль, что ей не хватило здравого смысла, чтобы не возомнить себя ему ровней!
Они вместе вернулись в комнату. Кардинал завеял руки за спину. Неоконченная фреска над их головами ставила многоточие в разговоре.
Биббиена был чрезвычайно доволен собой. Он хорошо сыграл роль удрученного и заботливого друга, одновременно посеяв семя, которое рано или поздно проклюнется. И даст Бог, отмстит за страдания его бедной Марии. Время здесь уже не имеет значения.
28
Рафаэль работал, встав на колени, на высоких лесах в лоджии виллы Киджи. Вокруг него горели масляные лампы и свечи, чтобы он мог трудиться ночью. Однако поздний час уже изменил его восприятие оттенков цвета. Фреска «Бракосочетание Амура и Психеи» запечатлела гостей, приглашенных на свадьбу Киджи, за большим праздничным столом в старинных костюмах.
Джулио наметил контуры, очертания фигур, их лица, Джанфранческо Пенни написал замечательные цветы и гирлянды. До свадьбы оставался всего день, а работа все еще не была завершена. То обстоятельство, что Киджи женится на любовнице с благословения Палы и кардинала Биббиены, бередило рану в сердце Рафаэля. Ему было трудно работать.
С помощью троих едва держащихся на ногах от усталости учеников, которые следили за светом, Рафаэль, прогнав злость, стал дальше сражаться со стремительно сохнущей штукатуркой. Потеки подсохшей краски покрывали его руки по локоть, цветные брызги испещрили лицо и шею. Рафаэль работал молча и сосредоточенно, пока рядом с ним не появлялся ученик, чтобы вручить ему краски, чистую воду и новые кисти. Второй в это время ждал внизу, готовый выполнить любое распоряжение.
