Рубин Рафаэля - Диана Хэгер

Рядом с Рафаэлем должна была сидеть Мария. Это место по праву принадлежало ей, а не гулящей девке. Папский паяц, рыжий, в ярких одеждах, сыпал шутками, но Биббиена был не в настроении забавляться.

В ожидании обеда большинство гостей открыто разглядывали возлюбленную Рафаэля, впервые сопровождавшую его. Внезапно понтифик поднял руку, призывая гостей к молчанию. Все немедленно подчинились. Шут поклонился и ушел. Стихла музыка и звон бокалов.

– Бернардо, – начал Папа высоким голосом, – последнее время мы много слышим о твоей усердной работе. Именно ты выбрал верный тон для нашего послания императору Максимилиану, чем немало способствовал успеху дела, но благородно молчишь о своих заслугах. Твоя самоотверженность нам очень приятна.

Восхитительно! Да, надо будет отблагодарить за это кардинала деи Росси! Биббиена вежливо улыбнулся.

– Благодарю вас, Ваше Святейшество, за такую высокую похвалу. Однако само это поручение уже было для меня наградой, – ответил он.

– Тем не менее, Бернардо, я хочу, чтобы ты получил награду за свой усердный труд. В знак моей благодарности и поощрения.

Понтифик приложил пухлый палец в перстнях к подбородку, наслаждаясь собственным великодушием.

– Все знают, с каким интересом я слежу за раскопками Домус Ауреа и поиском предметов искусства, которые все еще находят в развалинах этого дворца, несмотря на то что в прошлом он подвергся варварскому разграблению и был уничтожен.

– Я собственными глазами видел удивительные фрески, – вторил Биббиена, предвкушая подвох, который ожидает Рафаэля. – Как вы знаете, именно образцы древнего искусства вдохновили меня на то, чтобы воспроизвести их в собственных покоях с помощью нашего весьма занятого Рафаэлло.

– Время от времени прошлое преподносит нам дары, размерами уступающие фрескам. Они приподнимают завесу забвения над великолепием древнего Рима. – Не прерывая прочувствованной речи, понтифик снял с пухлого пальца левой руки маленькое золотое колечко с красным камнем квадратной формы. – Вот что было найдено на раскопках Домус Ауреа, которыми руководит наш славный Рафаэль. Если верить Светонию, это было любимое кольцо жены императора Нерона, что делает его бесценным. – Папа поднял свои выпуклые глаза с красноватыми белками на Биббиену. – Как и ты выказал себя бесценной находкой для нашего двора.

Биббиена с улыбкой принял у Папы кольцо и поднес его к свету. Ничего особенного, но мило. Одно выражение лица Рафаэля чего стоит…

Как истинное дитя высоких сфер, где ничего не делалось и не говорилось без дальнего прицела, Биббиена был счастлив, что понтифик выказал ему личное расположение в присутствии этого мерзавца и его любовницы-простолюдинки. Он ощущал себя победителем, и это было приятно.

Биббиена низко поклонился и, подняв кольцо торжествующим жестом, привлек к себе внимание большинства гостей, прервавших свои беседы.

– Оно великолепно. Невероятно, что там, во тьме, среди сора и грязи, могла отыскаться подобная редкость… – Он замолчал, выдерживая паузу. – И все же я считаю, что только Ваше Святейшество достоин носить подобную редкость.

– Возможно, – согласился понтифик, и без того полные щеки его округлились, сообщив веселость его лицу. – Так бы оно и было, если бы не моя признательность тебе и желание вознаградить твою преданность.

– Воистину, Ваше Святейшество является для нас примером истинной милости и щедрости, – произнес Биббиена, надел кольцо на палец правой руки и поднял кубок с вином, для того чтобы рубин ярче блеснул в свете ламп и свечей.

Рафаэль, сидевший по другую сторону от понтифика, молча наблюдал эту сцену. Гнев и обида проложили дистанцию между ним и происходящим, позволив смотреть на все отстраненно. Кольцо предназначалось для Маргариты, и он вот уже несколько недель прилагал все усилия, чтобы его получить. Он лично просил об одолжении Папу, и Его Святейшество сначала легко согласился – просто потому, что таково было желание его любимого художника. Это было единственное, о чем Рафаэль просил у понтифика для себя, в то время как сам понтифик требовал от него очень многого. И вот кольцо публично передается другому человеку! И не просто другому, а дяде женщины, которую он, Рафаэль, отверг.

Мастер пригладил короткую ухоженную бородку под стрижеными усами и устремил изучающий взгляд на понтифика. Какие-то опасные подспудные течения начали завихряться водоворотом вокруг собравшихся здесь людей. Чутье подсказывало Рафаэлю, что он должен быть особенно внимательным, пока не доищется, кто и какую угрозу для него представляет. Вдруг он увидел, как Биббиена наклоняется к Маргарите и что-то ей говорит.

Между тем огромный стол, накрытый чудесной скатертью, так и вводил в грех чревоугодия: глазированное печенье, марципаны, кедровые орешки, перепела, сласти. Между серебряными солонками и вазами, полными свежих цветов, красовался осыпанный золотой пылью хлеб. На другой стороне комнаты возле камина мальчик в бархатном одеянии играл на флейте. Рафаэль протянул руку под скатертью и нашел маленькую кисть Маргариты, чтобы ободряюще ее пожать. Оба заметили, как кардинал, водрузив хищную длань на стол, с вызовом поигрывает пальцами, чтобы в камне метались кровавые всполохи.

– Кольцо и впрямь изумительно, ваше преосвященство, – тихо произнесла Маргарита. Это были первые слова, с которыми она обратилась к кому-то другому, кроме Рафаэля, за весь вечер.

Он знал, что Маргарита изо всех сил старается найти правильный тон в общении с опасными и могущественными людьми вроде того, что неподвижно сидел через два кресла от нее. Его сердце сжалось от сочувствия и гордости, и он с трудом заставил себя не вмешиваться. Этот вечер должен пройти для нее удачно, пусть всего добьется сама. Что поделаешь, кольцо он упустил.

– Похоже, я обязан этим кольцом именно вашему Рафаэлю, синьора, – изрек кардинал с высокомерной улыбкой.

Мастер поставил на стол свой бокал, прислушиваясь. Внезапно он почувствовал, как зашевелились волосы на загривке.

– В конце концов, – продолжал Биббиена, вонзив сверкающую вилку в кусок белой рыбы, – разве не ты вынес его на свет Божий из руин дворца Нерона?

Куда ты клонишь? Рафаэль насторожился.

– Да, я, – осторожно ответил он.

– Ну вот, видишь… Значит, этот подарок исключительно твоя заслуга.

– Я счастлив, что ваше преосвященство так радуется кольцу.

– И тому, что хотя бы одному Биббиене удалось одержать верх над Рафаэлем Санти.

Рафаэль понял, что на нем играют, как на флейте Кардинал был прекрасно осведомлен, какое значение он придает этому кольцу, и сделал все, чтобы сидеть теперь рядом с ним и, приняв вид набожного смирения, крутить на холодном пальце то, к чему не имел никакого отношения. Рафаэль давно знал о том, какой властью располагает Биббиена. Художник стал вдвойне осторожнее, когда решил расстаться с Марией. Но настоящий страх он испытал только сейчас, увидев, что между ними ранимая, ничего не ведающая Маргарита.