Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы - Николай Гнидюк

Да и люди помогали нам. Здолбуновский подпольщик Леня Клименко, работая шофером заготовительной конторы, не раз, когда ему приходилось перевозить соль или сахар, сворачивал на партизанский «маяк» и оставлял там свой груз. А для того, чтобы оправдаться перед хозяевами, он «добросовестно» разделывал машину: разбивал кузов, в нескольких местах простреливал его. Ну кто не поверит, что напали партизаны и все забрали, а ему едва удалось спасти машину? Однажды он так увлекся этой операцией, что загорелся газогенератор. Леня еле потушил его, даже руки обжег. На целую неделю машина вышла из строя. А немцы объявили благодарность «отважному водителю» «за верность».

Как правило, соль со складов попадала к спекулянтам. Их называли «чумаками». Наживались эти паразиты изрядно, отнимали и у крестьянина последнее, что у него было. Как-то в конце 1943 года Медведев поручил Шевчуку и мне хорошенько «встряхнуть» спекулянтов, отобрать у них соль и отдать крестьянам. Стояли мы тогда на Полесье, на стыке Ровенщины, Волыни и Белоруссии. Деревни здесь были своеобразными перевалочными пунктами соли.

Несколько дней вели мы «следствие». Но «чумаки» не сдавались.

— Нет у нас соли, — утверждали они.

Примерно на третий день одна женщина обратилась ко мне:

— А вы позвольте нам поговорить с «чумаками» на сельской сходке. Мы их заставим сказать, куда они девали соль.

— Ну и досталось тогда спекулянтам!

— Надо их, ненасытных, кормить одной солью и ничего не давать пить.

— Нет, уж лучше посадить их на несоленую пищу, пускай знают, что значит хлебать щи без соли!

Подобные предложения сыпались одно за другим. И спекулянты не выдержали, начали называть тайные хранилища с солью. Целыми тоннами лежала она там, а люди изнемогали из-за недостатка ее в организме. Мы раскрывали хранилища и раздавали соль. Из окрестных сел потянулись в отряд, крестьяне с мешками. Трудно передать радость партизана, когда выпадал случай помочь родным людям.

Когда мы доложили о выполнении этого задания, Медведев поблагодарил нас и заметил:

— Эта соль — не просто соль. Она укрепляет веру людей в нас, в нашу силу. Вот в чем соль!

Нам в этот момент было приятно, радостно и весело.

Партизаны никогда не падали духом. Использовали каждый удобный случай, чтобы повеселиться, как говорится, удовлетворить духовные потребности. В свободные часы организовывали спортивные соревнования, военную учебу, концерты, вечера развлечений, коллективное чтение книг и газет или просто интересных рассказов.

Часто развлечения возникали сами по себе, стихийно.

В нашем многонациональном отряде были испанцы. Прекрасные товарищи, мужественные бойцы, они горели жгучей ненавистью к фашистам. Они брались за любую работу, никогда не сидели без дела, ни от чего не отказывались. Говорили: «Мы должны воевать так, как воевали ваши товарищи в Испании».

Самый старший из них и самый низкорослый, Ривас, совсем не знал русского языка. Инженер-авиастроитель по специальности, он с отчаянием говорил: «Мне легче построить самолет, чем научиться разговаривать по-русски».

Самолет, правда, он не построил, но оборудовал в отряде слесарную мастерскую. Это была уникальная мастерская. Ривас ремонтировал часы и пистолеты, баяны и мясорубки, пулеметы и кастрюли, пишущие машинки и телеги.

Начал с малого. Кто-то из партизан попросил отремонтировать часы. Поскольку «мастерская» размещалась на пне, а из инструментов мастер располагал только перочинным ножом, самодельным шилом и сапожным молотком, то вскоре часы вообще вышли из строя. На этот факт, понятно, немедленно отозвалась дружеским шаржем стенная газета. Ривас не был бюрократом, который не реагирует на критику, отмалчивается. Он ответил на нее действенно: не отошел от пня до тех пор, пока не вручил хозяину исправные часы.

Затем «предприятие» Риваса начало расширяться: командир выделил ему повозку, пару лошадей, ездового — для перевозки инструментов. Со временем раздобыли небольшой токарный станок, все кузнечные атрибуты. С каждым днем заказов поступало все больше и больше. Потребность в переводчике возрастала. Выделить специального не было возможности. Поэтому Ривас размещал свою палатку ближе к землянке радисток и каждый раз для ведения переговоров вызывал Ивону Африку, лучше других испанцев знавшую русский язык. Но переводчица слабовато разбиралась в военно-технической терминологии, и на объяснения иногда уходило больше времени, чем на ремонт.

Ограничиваться только ремонтом Ривас не мог — конструкторская жилка не давала покоя. Переделывал маузеры на автоматы, переконструировал обойму — в нее входило вдвое больше патронов, наконец, создал автомат собственной конструкции.

Вершиной конструкторского творчества Риваса был созданный им на основе обыкновенной ракетницы ручной миномет.

Перед сдачей изобретения в серийное производство конструктор долго проводил экспериментальные испытания, которые не всегда кончались благополучно. Однажды в мастерской прогремел взрыв, и только сосна, за которой стоял изобретатель, спасла его. Причину взрыва Ривас объяснить не мог. Утверждал лишь одно: «Рива чу-чу попроба». Точного перевода этого выражения не сумела дать даже Ивона. Но смысл был понятен и так. Ривас хотел сказать то, что в подобных случаях говорят все изобретатели мира: все, мол, было задумано и сделано правильно, и черт его знает, почему оно шарахнуло.

Так или иначе, а ручные минометы Риваса вскоре были запущены в серийное производство и пользовались большим спросом.

Маленький, подвижный Ривас, который всегда после своих экспериментов ходил с синяками на лице и с перевязанными пальцами, был любимцем отряда.

Прекрасным товарищем и бойцом был также Ортунио Филиппе. Он не раз рассказывал, что с детства мечтал стать тореадором, и, наверное, стал бы им, если бы не пришлось воевать с генералом Франко.

Как-то заготовщики привели здоровенного быка. Убой скота в отряде еще не был налажен, а тут такой большой бык!

Кто-то вспомнил рассказы Ортунио.

— Здесь без тореадора не обойтись! Зовите Ортунио! Давайте сюда Филиппе!

Ортунио пришел и заявил, что, в связи с несколько специфическими условиями, он не имеет намерения демонстрировать показательный бой с быком, но если нужно его убить, то он, разумеется, это сделает.

Не торопясь Ортунио привязал быка за рога к сосне и ударил его обухом топора по голове. Бык и глазом не повел. Ортунио ударил еще и еще раз. А бык стоит. Наконец, после нескольких ударов, бык не выдержал, рванулся, оборвал веревки и бросился на «тореадора». Ортунио еле удрал, а разъяренного быка убили очередью из автомата.

После этого к Филиппе крепко приклеилось звание «тореадор». И ему ничего не оставалось, как овладеть профессией резника. В то же время он был мужественным, находчивым бойцом.

В отряде хватало и других мастеров своего дела: сапожников, портных, столяров, плотников.

Леня Киянов оказался самым способным поваром, его кухня славилась на весь отряд. Он не только сам готовил вкусные блюда, но и учил этому искусству других.

Касимов организовал пекарню. Ассортимент муки был ограничен, зерно только перемалывали на жерновах, но хлеб удавался на славу: был вкусным, душистым — казалось, лучшего не испечешь.

Не последним делом для партизан было жилище, вернее — крыша над головой в ненастные дни. В нашем отряде нашлись свои инженеры-строители, которые довольно просто решили этот вопрос.

Командир батальона Георгий Константинович Маликов, инженер по специальности, пришел в партизанский отряд одним из первых. Сначала исполнял обязанности коменданта, а со временем возглавил группу подрывников. Добрая слава ходила о минах и других взрывчатках, «сюрпризах», мастерски изготовленных Маликовым и успешно испытанных на вражеских эшелонах с живой силой и техникой. Маликовские завалы и минные заграждения надежно заслоняли отряд от карателей. Инженерные знания Георгия Константиновича пригодились нам при наведении переправ, сооружении мостов и особенно в строительстве.

В Цуманских лесах по «проекту» Маликова строились причудливые чумы, землянки, хозяйственные объекты, пекарня, кухня и даже баня. В качестве строительного материала использовали липовую и осиновую кору. Летом отряд на одном месте долго не задерживался, — стало быть, капитальных укрытий никто не сооружал. Для этого использовали походные палатки. Но ряды наши росли с каждым днем, и палатка, даже обыкновенный брезент стали на вес золота. Жилищная проблема была решена благодаря изобретательности Маликова. Как известно, с весны и до конца лета от деревьев легко отделяется кора. Если ее снять с дерева диаметром двадцать пять — тридцать сантиметров, получится лист размером до квадратного метра. Из таких листов и строили очень удобные, легкие и даже красивые домики.