Охотник за смертью. Война - Саймон Грин

– Вина не на тебе, Пуги. Виноват Шаб. Они наполнили тебя своей ненавистью, когда ты еще не привык думать и опыта у тебя тоже не было. Они воспользовались твоей неискушенностью.

Пуги поднял большие глаза, шмыгая носом.

– Я сделал... много страшного. Я потрошил умирающих людей и смеялся. И еще много хуже. Это сейчас меня преследует.

– Ты должен исправить свое зло, – сказала Евангелина. – Делай добро, чтобы загладить то плохое, что ты делал.

– Я отдам свою жизнь за вашу, – ответил Пуги. И тут же уткнулся лицом ей в бок, и она стала его утешать. Минуту стояла полная тишина, и вдруг Джулиан судорожно закашлялся. Он приложил ко рту платок и отнял его окровавленным. Игрушки ахнули, ужас прошел по толпе.

– У него кровь! – раздался испуганный голос. – Он ранен! Человек ранен!

По толпе прошло что-то вроде паники, она закачалась и шатнулась к людям. Плюшевый Медведь быстро выступил вперед, подняв руки и возвысив голос.

– Все в порядке! Ничего серьезного! Ему просто нужно полежать.

На запруженной толпой платформе возник хаос – игрушки спорили, что делать, потом вышли две куклы, одетые медсестрами, неся ярко-розовые носилки. Они заставили Джулиана лечь и понесли прочь. Финли и Евангелина пошли с ними, не доверяя игрушкам до конца. Рядом с ними суетился Пуги, очень расстроенный. Толпа начала расходиться, оживленно переговариваясь. Плюшевый Медведь покачал головой и обернулся к Джилю, Тоби и Флинну.

– Вы не волнуйтесь. У этих сестер внутри медицинская программа. Они держали тут станцию первой помощи, до того как... Кучу медицинского оборудования там поломали, но осталось достаточно, чтобы помочь вашему другу. Сестры за ним присмотрят и сделают все, что нужно делать. А всех остальных вы извините – мы слишком много видели человеческих смертей и уже никогда от этого не оправимся. Когда они увидят вашего друга на ногах, они успокоятся. Я пойду с ними поговорю, чтобы никто не наделал глупостей. У нас тут бывают проблемы с попытками самоубийства, так что я лучше пойду. С вами останется Козел.

И он поспешил прочь со всей скоростью, которую позволяли развить его короткие ноги. Морской Козел покачал рогатой головой.

– Плюшевый Медведь, как он есть. Всегда беспокоится о других, а на себя никогда времени нет. К счастью, у меня таких проблем нет. Вы тут поговорите между собой, а когда выясните, что вы хотите, скажете мне, и я найду когонибудь, кто для вас это сделает. А пока вы будете говорить, я пойду полежу. Всхрапну, пока есть возможность. Что-то мне подсказывает, что с вашим появлением жизнь станет суматошной и сложной, и меня в это затянет, хочу я того или нет. Так что вы поговорите, а я посплю. Когда кончите – разбудите меня. И постарайтесь на меня не наступать, а то за ногу тяпну.

Он лег на платформу, скрестил копыта, закрыл глаза и вскоре громко захрапел. Люди отошли чуть в сторонку, где храп был не так слышен. Камера Флинна села ему на плечо и закрыла горящий красный глаз.

– Ну и ну, – сказал Флинн. – Это... необычно. – Он посмотрел на спящего Козла. – А знаете, он точно такой, каким я его помню. К сожалению. Но все равно, можете себе представить, что здесь было, пока не появились фурии? Абсолютно безопасный рай, место, где можно расслабиться и все забыть. Парадиз, где каждый взрослый может вновь стать ребенком, защищенным от мира и свободным от тягот взрослой жизни, окруженный любимыми игрушками и спутниками детства, где сбываются все сны о свободе, которые нам приходится оставлять позади, становясь взрослыми. Неудивительно, что это место держали в секрете. Люди все бы отдали, на все пошли бы, чтобы сюда попасть. На ложь, воровство, убийство – на все.

– Не знаю, – задумчиво отозвался Тоби. – По мне, тут страшновато, если честно. Как-то очень тревожно встретиться лицом к лицу со старыми игрушками и увидеть, что они стали ростом с тебя. Вспомни все игрушки, которые ты портил и ломал, когда был ребенком, которыми ты дорожил, а потом забыл или выбросил, заменив новой любимой игрушкой. Не подходящее ли будет тут для них место, чтобы искать реванша?

– Чудной ты, Тоби, – сказал Флинн.

– Я? Я хотя бы не из тех, кто носит под одеждой трусики с лифчиком.

– Ты всегда все видишь с плохой стороны.

– И почти всегда прав.

Флинн с отвращением покачал головой и повернулся к Джилю.

– А как вам это место, лорд Дезсталкер?

– Не могу пока точно сказать. – Джиль посмотрел на спящего Козла, на паровоз, Эдвина, стоящего неподалеку, и понизил голос: – Все, что мы знаем о положении вещей, – это то, что эти... люди нам рассказали. И у нас нет никакого способа это проверить. Все это может быть ложь или только часть правды. Может быть, они нам хотят внушить ложное ощущение безопасности. Помните, как эти тряпичные куклы хотели заполучить наши внутренности? А кто знает, что от нас хотят эти игрушки?

– Нет, – сказал Флинн. – Не верю. Как можно не доверять Плюшевому Медведю и Морскому Козлу? Это же герои и друзья каждого мальчишки!

– Именно, – возразил Тоби. – Кто лучше них сможет вкрасться в доверие? Попробуй вбить себе в голову, Флинн: это не персонажи, которых ты знал ребенком, это автоматы, запрограммированные на подобие этим персонажам. И их новообретенное сознание восходит к Шабу. Я бы хотел верить, как ты, Флинн, и видеть то, что ты видишь, но...

– Верно, – согласился Джиль. – Но. Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Где-то здесь прячется и темная сторона.

– Мысли взрослого, – не сдавался Флинн. – А это мир для детей. Здесь все проще. Я это ощущаю, Джиль посмотрел на Тоби:

– Это с ним часто бывает?

– Иногда. Я думаю, это проявляется его женская сторона, и хотелось бы мне, чтобы этого не было. Сэр Дезсталкер, игрушки наверняка изменились за девятьсот лет. Вы узнаете здесь старых любимцев?

– Некоторых. Конечно, я знаю Медведя и Козла. Вряд ли Кто-нибудь знает, как давно они существуют. Будто они всегда были с нами – единственное, что есть общего у детства всех людей. Я не удивлен, что они здесь. Из других игрушек – те, что кого-то изображают, медсестер например. А вот этого Пуги не могу сказать, чтобы узнал.

– Я его тоже смутно помню, – ответил Тоби. – Была с ним какая-то голопрограмма. Такой симпатичный и неуклюжий, всегда попадал впросак и друзья его выручали. Но вы заметили, что здесь все игрушки из породы мягких и симпатичных? А где игрушки пожестче? Солдатики, например?

– Я полагаю, они оказались среди плохих, – сказал Флинн. – Им программирование от фурий подошло лучше.

– А почему бы и нет? – произнес у него за спиной новый резкий голос. – Они красивые.