Однажды в Марчелике 3 (СИ) - Сухов Лео

– Господи Иисусе, помилуй нас! – воскликнула пожилая эрбе, с ужасом глядя в окно.

И волна всадников захлестнула омнибус…

Воллы, тяжело дыша и весело вскидывая толстые задницы, неслись мимо. Они поднимали клубы пыли и грохотали своими копытами, как сто омнибусов. Мелькали загорелые суровые лица, багровые глаза, густые бороды и длинные волосы. Грозно ухали винтовки и револьверы.

Лори прикрыл глаза, ожидая неминуемой смерти, но она всё никак не наступала. Только в носу засвербело, и водитель чихнул, невольно уставившись вперёд. Туда, где в пыльной дымке исчезали последние толстые волловьи задницы…

Один из касадоров обернулся, отсалютовал винтовкой и громко крикнул: «За закон и справедливость!». Однако Лори не был уверен, что точно расслышал его слова. Трясущимися руками он закрутил клапан подачи пара и сбросил скорость. В салоне царила ошарашенная тишина, и только набожная эрбе громко возносила хвалу Господу за чудесное спасение. Омнибус всё замедлялся, замедлялся – и вскоре окончательно встал…

– Перерыв, метены, мешо и почтенные эрбе! – слабым голосом объявил Лори, вываливаясь из своего кресла на негнущихся ногах.

Его всё ещё трясло. Впервые обычное утро в славном городе Викторине стало для Лори настолько необычным…

…А вот для Мишеля Вентозы это утро было необычным практически сразу. Впрочем, как и все остальные дни, проведённые им в должности рива. Конечно, его не назначала на должность Ассамблея Колоний, как это обычно бывает с ривами. Но Мишель считал, что поймал свою удачу за хвост. И потому в первый день ехал в офис, сверкая, как начищенная золотая паннинга… Ну или надраенный до блеска жетон, который красовался на его куртке.

Когда он был мальчишкой, Мишель нередко представлял себя в роли рива… Как он едет по городу, а на груди блестит начищенный жетон, и все ему кланяются и здороваются. Но… Реальность оказалась скучна и неинтересна. Город Викторин давно перерос такую устаревшую форму власти, как рив.

Законность на его улицах уже давно поддерживала полития, а преступников судили городские законники. Однако рив пока ещё мог следить и за судьями, и за политией. А заодно и дёргать рычаг виселицы, когда кому-нибудь особенно не везло с приговором.

Поэтому Мишелю на улицах города никто не кланялся. Ни в первый, ни во второй день его службы, ни сейчас. На него вообще не обращали внимания. Зато стоило ему войти в офис, как на нём скрещивались двадцать пар ненавидящих глаз. И это было необычно, потому что раньше эти люди встречали его вполне приветливо…

Мишель даже начал задумываться, не пора ли ему сменить всех жендармов. Потому что эти его, кажется, попросту ненавидели…

И самое обидное: за что ненавидели-то? За то, что донёс на этого пьяницу, Эдди Страуса? Изменника и нарушителя закона? За то, что помог жендармам занять достойное положение в новой иерархии? Наверняка ему завидовали… Во всяком случае, так считал Мишель. Завидовали, что это он, а не они, получил значок рива и теперь руководит офисом. Но тогда им надо было быть порасторопнее!..

– Хватит на меня пялиться, метены! – устало попросил Мишель. – Вы что, увидели привидение?

– Уж лучше бы привидение!.. – негромко пробурчал один из жендармов.

Мишель расслышал эти слова и помрачнел. Многие жендармы прикрывали рот рукой, а другие просто хрюкали, сдерживая рвущийся наружу смех. И настроение у Мишеля окончательно испортилось.

– Кто это сказал, метены? – грозно спросил он. – Кто? Это? Сказал? Я вас спрашиваю!..

– Что сказал, метен Вентоза? – с лёгкой издёвкой в голосе на словах «метен» и «вентоза» уточнил ближайший жендарм.

– Про приведение! – брызгая слюной от переполнявших его чувств, рявкнул Мишель.

– Так вы про него и сказали, метен Вентоза! Мол, что мы пялимся…

– Нет! После этого! Кто-то сказал, что лучше бы привидение увидел! – взвился новый рив, потрясая рукой и дёргая ножкой так, что чуть ли не подпрыгивал.

На этот раз жендармы хохотали, не таясь. А Мишель стоял красный и злой, потому что понимал, что сейчас услышит…

– Метен Вентоза, у вас отличное чувство юмора!

– Вы каждое утро нам это доказываете!

– Но такого никто не говорил!

И вот что с ними делать? У Мишеля руки чесались схватить револьвер и пристрелить всех этих отвратительных людишек, обвинив их в нарушении закона и неуважении к риву… Но вот беда, в новой иерархии города он был лишён даже такой мизерной возможности. Во всяком случае, именно так ему сказали, назначая на должность рива…

– Видишь ли, Мишель! – объяснил ему тогда один из адвокатов суда, метен Пэрис. – У метена Страуса право судить было от Ассамблеи Колоний. Фактически, это право ему делегировали власти Старого Эдема. Но ведь мы с тобой прекрасно понимаем, что тебя власти Старого Эдема не назначали. Ты служишь властям Южной Конфедерации! А у нас для суда есть суд. Для задержания и охраны правопорядка – есть полития. А ты займёшься тем, что не требует отвлекать столь серьёзные ресурсы – драками, кражами и прочими мелкими злодеяниями. Будешь задерживать нарушителей и доставлять их в офис политии. А уже там оформлять их по документам, принятым политией!

И теперь ему оставалось лишь стоять, краснеть и скрипеть зубами… И глядеть в ухмыляющиеся рожи подчинённых, которые его люто ненавидели.

За спиной Мишеля, на улице, раздались испуганные крики. Он обернулся и оторопел, глядя, как разбегаются люди, уступая дорогу нескольким десяткам касадоров. А те, похоже, останавливали воллов прямо перед офисом рива. Его офисом, между прочим!.. Самый высокий из касадоров спрыгнул с огромного чёрного волла и взошёл по ступенькам офиса рива, распахнув дверь.

– Доброе утро, метены! Я вижу, ваши лица грустны и печальны! – низким суровым голосом заявил он именно так, как всегда мечтал заявить Мишель.

Из-за чего новому риву стало обидно, и он попытался грозно и басом ответить:

– Вы касадор, метен! А значит, преступник! Немедленно сдайте оружие!

Правда, получилось не грозно, а отчего-то смешно. А жендармы прыснули в кулаки, даже не попытавшись поддержать своего законного шефа.

– О! Что я вижу! Хето со значком рива! Ты заигрался, маленький? – усмехнулся касадор и сделал шаг вперёд.

В следующую секунду Мишель обнаружил себя на полу. Почему-то с заложенным носом и сильным головокружением.

– Метены! Как вы себя чувствуете, когда ваш законный начальник находится в тюрьме, арестованный какими-то самозванцами?! – вопрошал касадор, стоя над Мишелем.

Обиженный рив потянулся к кобуре, но обнаружил, что она теперь пуста.

– Не дери глотку, метен! – заметил один из жендармов. – Чего ты дальше-то разоряешься?

– После ареста вашего начальства разве не вы стали законом и порядком в этой дыре? – удивился огромный касадор, проигнорировав возражения из зала. – Мы собираемся сместить узурпаторов и освободить метена Страуса. Тем более, я ему кое-что должен вернуть… И я предлагаю вам присоединиться к нашему смелому налёту!

– И сколько вас таких умников? – вяло поинтересовался один из жендармов.

– Умников я вижу перед собой! – неожиданно зло и с толикой презрения сказал касадор. А затем глянул на Мишеля и врезал ему ногой в живот. – Сидят, итить их, в носу ковыряются, придурку подчиняются какому-то…

После чего присел на корточки и сдёрнул с нового рива жетон, с треском разрывая отглаженную ткань мундира.

– Это не твоё, хето! – сообщил он. – Я сделал вам предложение присоединиться, метены?.. Сделал! Вы можете сидеть и дальше ковыряться в носу. А можете пойти и освободить метена Страуса, а заодно вернуть себе город. Всё!

Касадор резко развернулся. Взметнулись полы куртки, из-под которых сверкнули рукояти огромных револьверов, и он решительно вышел на улицу. Ожидавшие его бойцы принялись забираться обратно в сёдла.

– К чёрту, метены!.. – поднялся один из жендармов-«старичков». – Он прав! Я не буду тут сидеть и смотреть, как какие-то придурки творят беспредел! В нашем городе!..