Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей - Ким Ньюман

— Назад, полковник Моран, или я убью его.

Злодей угрожающе сдавил пальцами толстую шею учёного.

— Давайте помогу. — С этими словами я выстрелил греку прямо в лицо.

VIII

Я только что прикончил единственного на свете человека, который знал секрет греческого огня. Конечно же, скоро люди изобретут новый, ещё более ужасающий способ спалить полмира. Но пока нам придётся ещё какое-то время поджигать друг дружке дома по старинке. Могу порекомендовать один проверенный способ: вливаете в щель для писем ведро смолы, пихаете туда ветошь, даёте ей пропитаться и поджигаете фитиль. Фитиль должен быть длинный: когда всё вспыхнет, будете далеко от места преступления.

Человек-тень удивлённо вытаращил глаза — мой сюрприз явно удался. А я почувствовал приятную дрожь — так бывает, когда целый день тебе не везёт в карты, а потом вдруг разом отыгрываешься.

Снова прицелился. Надо стрелять в голову, ведь под комбинезоном у него броня.

Прохвост опередил меня и швырнул Лампроса вперёд.

С удивительной силой швырнул. Тяжеленный грек навалился на меня, как мешок с арбузами. Кровь из пулевого отверстия на его лице залила мне глаза.

Безликий враг выломал рычаг тормоза и замахнулся им. Отпихнув мёртвого Лампроса, я пнул шпиона по ногам. Тот обрушил на меня свою импровизированную железную дубинку, но я успел подставить голову грека.

Тогда мошенник развернулся и принялся молотить по латунной панели управления «Каллиника». Лопались стеклянные шкалы, летели в разные стороны рукоятки, из какого-то разбитого индикатора посыпались искры. Наконец негодяй схватился за холщовый ремень, ловко, словно акробат, подтянулся и нырнул в дыру в крыше.

Я сбросил с себя труп и осмотрел повреждения. Самозванец разнёс всё в пух и прах. Хотя, оставь он управление в целости и сохранности, я вряд ли бы разобрался даже со свистком, что уж говорить о тормозе. Как показал недавний опыт, можно по ошибке потянуть не тот рычаг и спалить всех нас заживо.

В голову червя были вделаны небольшие каплевидные иллюминаторы с зелёными стёклами. Я заглянул в один такой: «Каллиник» нёсся на всех парах. Поезд угрожающе раскачивался, броневые пластины позвякивали друг о друга. Кажется, нам предстоит крушение. Боевой состав легче и маневреннее обычных, он может в любую секунду сойти с рельсов.

Я отправился назад — порадовать братьев. Но те увлечённо препирались меж собой. Понятия не имею о чём. Возможно, речь шла о последнем пирожном, которое кто-то из них умыкнул из-под носа у остальных на давнем пикнике, во время посещения Всемирной выставки.

— Джеймс, Джеймс и Джеймс! — крикнул я. — Весь экипаж «Каллиника» мёртв. Самозванец на крыше. Он сломал панель управления. Полагаю, и тормоза тоже. Поезд разобьётся.

— А Лампрос? — забеспокоился полковник.

— Джеймс, Моран же сказал «весь экипаж», — напомнил профессор. — Дальнейшие объяснения излишни, да и опасны при сложившихся обстоятельствах.

Мориарти medius[21] замолк.

— Впереди поворотный мост, — вмешался Мориарти-младший. — В это время он открыт. По Россу поднимаются баржи с фарфоровой глиной.

— Местный колорит, прелестно! — восхитился я. — «Открыт» — в смысле не для поездов, я правильно понимаю? Развёрнут по течению? То есть мы мчимся к реке, а никакого моста там нет?

Путеец кивнул.

— Теперь давайте какие-нибудь полезные сведения. Как скоро мы окажемся на этом отсутствующем мосту?

— Ас какой скоростью движемся?

— Не имею ни малейшего понятия, чёрт подери. Быстро.

— Тогда ничего не могу сказать. Скоро.

Спрыгнуть с поезда мы не могли. В лучшем случае нас бы размазало по железнодорожной насыпи, как джем по тосту.

— Наш противник не производит впечатления человека, склонного к самоубийству, — спокойно сказал профессор. — Он намеревается выбраться отсюда живым.

— На такой скорости никакие акробатические трюки не пройдут — он просто-напросто сломает себе шею, — возразил я.

— У «Каллиника» два локомотива. И две будки машиниста. Самозванец направляется ко второй. А поезд водить он умеет?

— Вполне справлялся, пока я не подоспел.

— Значит, решил поменять направление движения.

— Невозможно, если только не заглушить передний двигатель, — отрезал полковник. — Механизмы управления сломаны, так что это исключено.

— А можно отцепить паровоз?

— Разумеется.

— Тогда он отцепится от «Каллиника» и сбежит…

— …А мы полетим в реку! — закончил за профессора младший Джеймс, хотя всё и так было очевидно.

Полковник, цепляясь за ремни и корячась наподобие гориллы, пробрался в заднюю часть вагона и подёргал дверь. Та не поддавалась.

Профессор приблизился к дыре, через которую человек-тень пробрался в поезд, и принялся её расширять.

Я перезарядил револьвер.

— Он знает, что вы придёте.

— Разумеется, — кивнул я, отдавая профессору шляпу и просовывая голову в отверстие.

В лицо мне тут же ударил воздушный поток, мощный, словно приливная волна вперемешку с галькой. «Каллиник» летел сквозь ущелье. В каких-то двух футах от состава проносились каменные стены. Стоило дотронуться до них, и меня мгновенно бы размазало. Пришлось изо всех сил цепляться за металлические бока червя.

Я взобрался на крышу, подполз к заднему паровозу и на ощупь отыскал длинное отверстие между броневыми пластинами, через которое человек-тень залез внутрь. Вот вам и департамент снабжения — революционные разработки, панцирная броня, а проникнуть в поезд проще, чем в обыкновенный вагон третьего класса.

Естественно, в дыру я не сунулся. Он ведь ждёт меня с ножом наготове.

Над крыше будки машиниста располагался иллюминатор, нечто вроде светового люка. Я подобрался ближе, медленно, дюйм за дюймом, и заглянул в него так, чтобы меня не было видно снизу. Глава шпионов дёргал за рычаги и вертел переключатели. Вспыхнули лампочки, задёргались стрелки на приборах. Хочет сначала запустить двигатель и только потом отцепиться от поезда.

Самозванец нервно озирался.

Я приподнялся на четвереньки, стараясь сохранить равновесие. Если угол будет неправильный, встречный ветер мигом скинет меня с крыши. Медленно, медленно, торопиться ни в коем случае нельзя. Я встал, чуть помедлил, примериваясь к силе ветра. Достал револьвер и выстрелил в иллюминатор.

И шагнул в образовавшуюся дыру.

Хотел браво спрыгнуть на пол в туче осколков.

А вместо этого по инерции меня вжало в край иллюминатора. Битое стекло прорезало пальто на уровне пояса. Я неуклюже рухнул прямо на негодяя.

Тот выдернул откуда-то маленький, похожий на скальпель, ножик и всадил в меня. Я ударил рукоятью револьвера мерзавцу по носу. Полилась кровь. Непонятно, насколько серьёзно меня ранили. Я вскочил и несколько раз пнул противника в голову и по почкам. Он откатился в сторону и вспрыгнул на ноги, ловко, словно большая кошка.

Тогда я выстрелил ему в грудь. Броня сохранит самозванцу жизнь, а вот несколько рёбер непременно сломается. Шпион с воплем упал.

Я ударом ноги выбил заклинивший дверь гаечный ключ и позвал:

— Сюда.

А сам вздёрнул негодяя на ноги, отобрал нож и приставил к подбородку пистолет. Там у него не было никакой брони. Надо отдать шпиону должное: он почти успел оправиться от мощнейшего удара в грудь (с такого расстояния выстрел, должно быть, подобен удару кувалдой) и теперь обдумывал, как бы ещё мне насолить.

В будку протиснулись профессор, полковник и начальник станции. Места для всех там было маловато.

— Почему вы его не убили? — поинтересовался полковник.

— А вы умеете управлять поездом, Джеймс?

— Нет.

— А вы, Джеймс? Или вы, Джеймс?

Братья покачали головой.

— Тогда он пока нужен живым. Кто-нибудь из вас сможет хотя бы отцепить состав?

— Это просто, — обрадовался Мориарти-младший.

Он подобрал с пола гаечный ключ и с его помощью поднял крышку люка, под которой обнаружился рычаг. Джеймс потянул за него. Раздался скрежет. Мы наконец-то избавились от «Каллиника», но продолжали двигаться всё в том же направлении, и весьма быстро.

Дорога к мосту шла под уклон. Наш локомотив набрал скорость и теперь подталкивал остальные вагоны.

— Ну, приятель, — я заглянул рассерженному человеку-тени в глаза и чуть отстранил от его подбородка пистолет, — ты в детстве не мечтал стать машинистом?

Быть может, я в нём ошибся? Многие в подобной ситуации предпочли бы умереть, но не сдаться. Некоторые игроки, увидев грозящий им мат в два хода, пинком переворачивают доску. Про себя точно не скажу — никогда не имел случая проверить, — но думаю, что я именно из таких. На его месте рассмеялся бы и предложил отстрелить мне башку.