Эра воды - Станислав Михайлов

— Юджин, — сказал ему я, — а если она жива?

Он с сомнением покачал головой.

— Пол, будьте реалистом. Но раз вы твердо стоите на своем… Будет у вас аэрокар. Я прилетел на нем. Думал быстренько проверить мультивибратор, потом сгонять на сейсмостанцию. Оставил его в гараже. Только вам туда не пройти, дверь заклинило. Как энергия отключилась, так и все.

— А ручной режим у замка?

— Говорю же, что-то заклинило. Попробуйте, у вас ведь каркасный усилитель, а я был в гермокостюме.

И вот уже я снова в скафандре, топаю к гаражной двери, отгоняя худшие предположения. Например, что взрывной волной разнесло входной шлюз и заодно припечатало внутреннюю дверь, тогда даже если я ее и открою, толку не будет.

На всякий случай технолог снова облачился в гермокостюм, оживленный моими батареями, и остался за следующей дверью, задраив ее за мной.

Ну, как говорили предки, «с богом».

Поворотный механизм, действительно, заклинило. Усилитель моего скафандра поднажал, дверь скрипнула и медленно отворилась. Гараж. Луч прожектора упал на аэрокар. По виду исправный. Но я не очень-то верил в удачу. Нечто, взорвавшее реакторы, могло запросто угробить машину. Хотя то, что она не взорвалась, давало надежду.

Быстро осмотрев аэрокар, я активировал диагностическую цепь и убедился: все не так плохо. Микрореактор аварийно остановлен, но никаких повреждений нет, можно попытаться запустить. Я вернулся к Вайсу и пересказал ему новости.

— Я полечу с вами, — сообщил мне технолог.

— Юджин, это опасно. У вас нет даже скафандра, вам будет рискованно покидать кабину, гермокостюм в поле, сами понимаете…

— Я здесь не останусь. — Уперся он. — Четыре руки лучше двух, а две головы лучше одной, могу пригодиться. У вас же есть запасные батареи.

— Ну, как хотите. — Я сдался, поскольку понимал его состояние. Честно говоря, неизвестно, где он больше рискует, отправившись со мной или оставаясь в этом склепе, в любой момент готовом потерять герметичность. Да и кто и когда его найдет, если моя миссия провалится?

Мы подошли к машине, я запустил реактор. Процесс активации даже после аварийного отключения у современных аэрокаров занимает всего несколько минут. Вскоре мы были готовы к отлету. Если откроются люки шлюза. Что-то я стал упускать из вида много важных деталей. С другой стороны, не откроются — выломаем, не выломаются — взорвем…

Первый люк раскрылся без проблем. Возможно, испугался моего решительного настроя. Аэрокар перелетел в шлюз, я задраил внутренний и начал открывать внешний люк. Вместе с серым светом и дождем в шлюз ворвалась вода. Чертыхаясь, я бросил все как было, прыгнул к машине и захлопнул кабину. Вайс сидел внутри неподвижный, как статуя, а я ждал, пока шлюз не заполнится до потолка. Мне в скафандре по барабану. Не знаю, работают ли под водой турбины аэрокара, и проверять это не хотелось. Зато представился отличный случай узнать, всплывают ли аэрокары сами или их надо вытаскивать на берег на ручках.

Дождавшись, я открыл люк до конца, снял машину с фиксатора и вытолкал ее наружу. Она медленно всплыла и теперь покачивался метрах в трех над моей головой. Да, аэрокары не тонут, по крайней мере, в условиях Ганимеда.

Для порядка я задраил внешний люк тоже и вылез из воды. Там, конечно, лило как из ведра.

Огляделся. На дорогу обрушилась, наверное, половина соседней горы, так что вокруг образовалось озеро. Повезло еще, не слишком глубокое. Вайс подогнал аэрокар к берегу, и я взобрался в кабину.

— Двенадцать микрозивертов — обеспокоенно произнес технолог, не успел я как следует усесться.

— Здесь? — задал я идиотский вопрос.

— Уклон оттуда — он ткнул рукой в сторону новых корпусов станции Хендрикса.

— Ну… Все-таки давайте убедимся — без особого желания я развернул машину и повел ее на небольшой высоте над залитым по-горлышко каньоном, когда-то бывшим дорогой. Радар-акустический комплекс привычно рисовал очертания местности.

Вскоре заверещала радиоционная сигнализация.

— Пять милизивертов — Вайс зачем-то оглянулся. — Может быть, достаточно?

— Пока ерунда, едем дальше.

— Сто шестьдесят, Пол, какой смысл?

Я остановил машину. Сто шестьдесят милизивертов в час. Смертельная доза где-то от пяти зивертов и выше. Нам-то оно пока не угрожает, мы под защитой аэрокара. Но стоит ли лезть в эпицентр взрыва, что мы там увидим, еще одно радиоактивное озеро? Если уже на подлете такой уровень, причем прошло много дней под проливным дождем, что же ждет нас там?

И я резко взял штурвал на себя, добавив заодно оборотов турбинам. Машина взвыла и понесла нас сквозь ливень вверх, к границе облаков. Еще вчера я не решился бы на подобный маневр, крался бы осторожно над самой поверхностью, мало ли что, ведь экран на высоте около пяти километров никуда не делся, и наверняка любой, кто попытается прорваться к планете, погибнет — равно как и тот, кто попытается с планеты вырваться. Аэрокар, конечно, не ракета, но движок у него тоже атомный. Значит, взорвется точно так же или, в лучшем случае, отключится, что на такой высоте равносильно смерти.

Но мне вдруг стало наплевать. Я не буду больше играть с Ганимедом по его правилам. Мне нужно как можно быстрее добраться до девятой станции, и я сделаю это.

Юджин, не отрываясь, пялился в стереопроекцию, имитирующую прозрачность кабины аэрокара. Он давно не видел неба. Долго вообще ничего не видел, жил в полной темноте. А тут такое великолепие: горизонт волнистых туч, сизовато-серый, под темно-фиолетовым небом, сверкающим орбитальными зеркалами и звездами, небом, по которому от края и до края всеми цветами радуги переливается и играет ионное сияние. Юпитера не было, в этих местах его никогда нет, он с другой стороны Ганимеда, зато огромным елочным шаром, подернутым тонкой дымкой, прямо над головой висела Европа.

Я ввел маршрут и включил автопилот.

— Давно не поднимались над облаками? — Я покосился на Вайса.

— С тех пор, как прилетел. Почти четыре года, — технолог вздохнул. — Они видят нас?

Я задумался. Распространяется ли экран на оптический диапазон?

— Не знаю, Юджин. Но наблюдают, будьте уверены. Никто, никогда и ни за чем еще так внимательно не наблюдал, как они сейчас за Ганимедом. Они ждут, когда можно будет лететь. Запускают автоматы. Как камни в пруд. Автоматы пропадают. Как камни в пруду.

— А с чем связан этот экран, Пол? Почему взорвались реакторы? Куда делись люди, не все же были на станциях?

Люди. Я вспомнил механика Дантона. Да, не все. Некоторым повезло меньше. Но вслух этого не сказал.

— Пока не знаю, Юджин. Но сейчас, как видите, мы можем пользоваться реактором. Возможно, уже можно прорваться. Или нельзя сесть, но можно взлететь. Мы сгоняем потом к космопорту, вдруг уцелели какие-то ракеты, запустим на автопилоте и поглядим. Если получится — сможем грузить выживших и отправлять, не дожидаясь спасателей.

«Если будет, кого грузить» — подумал я про себя, но не стал озвучивать.

— Юджин, а как вы оказались без света? Ведь батареи гермокостюма…

Вайс раздраженно повел плечами.

— Батареи сели. Не проверил уровень заряда, на минуту же выскочил. Надо было как-то тянуть, наверное, но я ничего не понимаю в этой вспомогательной технике, моя специализация по механизмам покрупнее, планетарных масштабов.

— Ну да, ну да, преобразование… — я улыбнулся уголком рта.

— Именно. — Кивнул технолог.

Автопилот предупредил, что начинает снижение. Я взял управление на себя, мало ли что. Сердце колотилось как безумное, но ему я доверял больше, чем электронике.

На радаре показались знакомые черты рельефа. Вот и купол станции Сикорского, она на месте, целехонька.

На радиозапросы не отвечает. Внешнего освещения нет.

Посадив машину прямо у основного шлюза, я оставил Вайса в кабине и в один прыжок оказался перед дверью. Ее пришлось открывать вручную. Внутри меня ждала тьма.

— Похоже, энергии нет. — Вайс подошел сзади и заглянул через мое плечо. — По крайней мере, реактор не взорвался.

Я кивнул и врубил прожектор. Внутренняя дверь закрыта.

Мы прошли шлюз, технолог опустил стекло гермокостюма и тут же поднял назад.

Я понял его без слов. Запах.

Через несколько шагов вышли на сборную площадь. Первая встреча ждала нас там. Это Герхард, других белобрысых на станции не водилось. Лежит скрючившись, видимо, смерть была мучительной. Да, точно он — номер и значок механика на рукаве, а лица уже не узнать — атмосфера-то на станции осталась с неплохим содержанием кислорода.

— Вы были знакомы? — голос Юджина дрогнул.

Я снова кивнул. Мое лицо отображается ему под шлем также, как мне — его.

Мы обходили станцию и везде встречали только мертвецы, замершие в самых разнообразных позах и местах. Из состава не хватало нескольких сотрудников. Не было и Жанны. Минуту я простоял перед дверью в ее индивидуальный блок, потом вскрыл, вошел — и никого.