Артем - Борис Могилевский

Однажды в магазине, где служил Артем, один европеец, разносчик хлеба, ударил китайца. Находившиеся в булочной другие китайцы возмутились. И чем? «Тем, что он сам кули и смеет бить кули». Китайцы горячо доказывали Артему, что этот европеец не смел ударить китайца, «потому что он сам кули, человек труда». Вот если бы Артем ударил бы того китайца, то это были бы пустяки, Артем перестал заниматься физическим трудом, он теперь служащий и потому имеет право бить. Он человек высшей касты.

Заканчивая описание этого случая в булочной, Артем подчеркивал:

«И это говорили интеллигентные китайцы, окончившие здешние высшие школы. Как вам нравится это рассуждение людей, которые сами превращаются в рабов, лишь только они имеют дело с хозяином? Это еще худшие рабы… Каково нам при виде всех этих картин?»

По морям и океанам

Давно бы уже Артем уехал из Шанхая, но по-прежнему отсутствие денег не позволяло ему сдвинуться с места. Из своего далека Артем чувствовал, что близится конец «мертвечине, которой пахло от русской общественной жизни последних трех лет». Не за горами новый революционный подъем. Скорее бы появилась малейшая возможность вернуться на родину и вновь без остатка отдаться самому важному и дорогому делу. «Какой-то бес вселился в меня, я хочу трудностей… Какая-то горячка деятельности, самого тяжелого и изнурительного дела овладела мной…» — писал Артем. Здесь же, в Китае, он был лишен возможности удовлетворить свою ненасытную жажду деятельности.

И все же в Россию из Китая Артем пока не поедет. Еще рано ему возвращаться на родину, где он неизбежно попадет снова в тюрьму, на каторгу и будет «ликвидирован». Он отправится в Австралию, пробудет там не более одного года. «Я убежден, что год жизни в Австралии укрепит мою психику настолько, что я не буду больше опасаться за ближайшее сильное потрясение…»

Собраны все наличные деньги — 600 мексиканских долларов. Их должно хватить для приобретения 6 пароходных билетов из Шанхая в Австралию. Артем, Наседкин и еще четверо членов шанхайской коммуны поднялись на борт английского парохода «St. Alban's».

Далекий путь предстоит совершить без копейки в кармане, и карман настолько пуст, что Артем не имеет даже возможности послать письма друзьям.

«St. Alban's» заходил в японские порты Модзи и Кобе, затем он пошел в Гонконг, английскую колонию на небольшом острове, вблизи Кантона.

В Гонконге пароход стоял около трех суток. Было достаточно времени, чтобы осмотреть остров, этот рай Магомета, по выражению Артема. Но не пышная природа острова привлекала его внимание, он был поражен, как и ранее в Нагасаки, тем, что способен сделать человеческий труд.

После долгих поисков в вещах всех шестерых русских путешественников были обнаружены медные монетки, на которые Артем смог купить почтовые марки и послать в далекую Москву свое письмо из Гонконга. Так благодаря случайности стали известны думы и переживания русского революционера.

Как в симфониях Бетховена звучит торжественный гимн человеку, творящему чудеса на нашей грешной земле, так и в начале письма Артема из Гонконга мы слышим эту оду во славу людей труда.

«Здесь вы видите на каждом шагу, что человек тут господин всему. Он сделал с природой все, что захотел. И ни одна травинка, ни одна ветка, ни одна капелька из огромного количества воды не уйдет из-под бдительного взгляда человека. Здесь все подчинено контролю человека. И все, кроме холмов и моря, да разве туч, заняло то место, которое предназначил им человек…

Здесь везде видна его рука. Здесь Рим с его памятниками, которые пережили тысячелетия. Но Рим с трамваями, подвесными дорогами, электричеством. На каждом шагу шоссе. Каждая тропинка имеет свое определенное назначение и стоила бездны труда. Каждый ручеек окружен сооружениями, каких не знают наши самые важные реки. Все заковано в гранит. Одним словом, здесь господствует человек! Это кричит вам каждый случайно подвернувшийся камень».

Но закончилась ода труду человека, возникает новая тема — негодования и ненависти к тем, кто бесконечно унижает его, к тем, кто превратил в рабов покорителей природы и созидателей всех этих богатств.

Артем смотрит на роскошные здания, в которых живут колонизаторы-богачи. «Что-то сказочное в этих чудесных произведениях человеческого гения, но и от этой сказки пахнет человеческим потом». Сказка эта забралась так высоко в горы, что даже хозяину-англичанину трудно подниматься в свои волшебные замки.

«Но благородный англичанин, — пишет Артем, — и не нуждается в том, чтобы подниматься туда самому или по подвесной дороге… У него есть кули. Эти кули тащат на неприступные вершины современного римлянина — англичанина. Это они тащат в эти орлиные гнезда уголь, провизию и прочее, необходимое для того, чтобы его величеству господину англичанину были доставлены все мыслимые удобства. Это кули втащил на горы гранит, устроил ложбинки для ручейков, стенки тропинок, виллы. Это он построил внизу город, это он выстроил в облаках пятиэтажные громады домов… Здесь последнее слово человеческой культуры, но здесь еще и Рим с его презрением к живой рабочей силе, с его безумными тратами человеческих жизней».

Пароход уходил от берегов Китая, и чувство большой любви к великому и многострадальному народу Китая, ненависти к его обидчикам навсегда осталось в сердце Артема. Прощай же, Китай, страна великого горя и страна великих надежд!

«Счастливая страна»

«St. Alban's» шел Южно-Китайским морем, западнее Филиппинских островов. В Макассарском проливе между островами Борнео и Целебес приблизились к экватору. Жара на пароходе была невыносимой, праздник Нептуна в честь перехода через экватор не сделал пассажиров более веселыми. Лишь немногие счастливчики, и в их числе Артем, переносили этот климат русской парной без особого неудовольствия. Общительный и остроумный путешественник, говоривший по-английски, был желанным собеседником на палубах всех трех классов парохода.

За бортом над зелеными волнами стаями проносились летающие рыбы. Частенько показывали свои могучие темно-серые, почти черные спины кашалоты. Высокими водяными кустами расцветали китовые фонтаны. Кто-то из пассажиров оказался по профессии гарпунером. Он на глаз определял размеры этих левиафанов.

— Вот этот самец длиной метров в двадцать пять весит не менее восьмидесяти тонн, но он уступает своим усатым собратьям, истинным китам — финвалам. Эти гиганты достигают длины до тридцати пяти метров, и их вес доходит до ста пятидесяти тонн. Китовый беби рождается длиной до девяти метров. Мать обязана впрыскивать в его детский ротик до трехсот литров молока ежедневно. Ученые подсчитали, что такой беби ежедневно прибавляет в весе на сто килограммов. Вот бы завести в Австралии китовую ферму!..