Високосный год - Манук Яхшибекович Мнацаканян

Согласно заведенному порядку, должен был откликнуться бледный мальчик со второй парты. Он лениво поднялся с места, но вместо слова «здесь» сказал:

— Это не наш журнал.

Нет, ученики не боялись и не стеснялись директора, он был старым, даже дряхлым, поэтому они стукнули нарушителя по голове, и в классе поднялись шум и возня.

— Прекратить! — поднявшись с места, крикнул директор. — Что вы за ученики? Ведь с таким трудом я прихожу в школу, чтобы научить вас хоть чему-нибудь, а вы устраиваете драку. Разве это дело?.. Сходи поменяй журнал. Какой у вас класс?..

— Седьмой «Б».

— Принесешь журнал седьмого «Б», не спутай. Ведь и у меня есть внук, — покачивая головой, продолжал директор. — Ваш сверстник, но никогда не безобразничает…

О своем внуке директор рассказывал постоянно. Он был просто ангелом — его внук: по всем предметам получал только «отлично», помогал по дому, каждый вечер перед сном писал письмо отцу и совершал еще тысячу добрых дел.

Директор продолжал рассказывать, однако седьмому «Б» не к чему было знать, по каким предметам его внук получил «отлично». Они смотрели на рыжего, веснушчатого мальчика, который, привязав к нитке маленький подковообразный магнит и опустив его в щель между досками в полу, водил его взад-вперед в надежде найти старое перо.

Директор вроде бы закончил свой рассказ о внуке, медленно прошелся, остановился возле второй парты в среднем ряду.

— Ты правильно поступил, — сказал он и погладил бледного мальчика по голове. — Ваши отцы сражаются за то, чтобы вы чему-нибудь научились…

Он хотел еще что-то сказать, но мальчик вдруг всхлипнул, опустил голову на руки, и плечи его затряслись.

— Что такое? Что с тобой случилось?..

— Похоронка пришла…

— Что?.. Что вы сказали?..

Сквозь закрытые окна донесся голос физрука:

— Левой-правой, левой-правой!..

— Правду они говорят? Скажи, правду говорят?..

Мальчик, не отрывая головы от рук, кивнул.

— Хочешь, отпущу тебя домой?..

Возле школы остановился грузовик, с шумом заработал мотор, и от этого на окнах зазвенели стекла.

Затем грузовик тронулся с места, и гул мотора постепенно стих.

— Открой окно, душно, — сказал директор и ослабил старый лоснящийся галстук. — Что вы молчите?.. Ну что же вы молчите?..

Рассердившись непонятно на кого, он подошел к открытому окну, скрестил руки на груди и застыл в такой позе.

Сидящий в углу возле стены ученик заметил таракана, ползущего вверх по стене, дал ему подняться повыше, затем щелчком сбросил его на пол и, вновь оглянувшись на стоящего спиной к классу учителя, замер на месте. Рыжий веснушчатый мальчик осторожно вытащил из щели магнит, намотал на него нитку и положил в карман.

— Я должен закурить, — сказал директор. Он достал коробку с табаком, скрутил дрожащими пальцами самокрутку.

— Где погиб твой отец?..

— В Сталинграде.

— В Сталинграде?.. — Он ладонью вытер со лба холодный пот. — А мой сын под Москвой.

Директор неожиданно закашлялся. Когда он кашлял, на его тонкой длинной шее вздувалась и опускалась жила, а сам он содрогался всем телом. Директор долго кашлял, выбросил самокрутку в окно и посмотрел ей вслед. Самокрутка упала на металлолом, сваленный возле школьной стены. Его притащили сюда ученики — для фронта.

— Левой, правой!.. Сколько вам повторять — крепче прижимайте винтовку к груди!..

— Чудак! — наконец отдышавшись, буркнул директор, но так, что все слышали. — Разве могут этакие малыши прижать такую огромную винтовку к груди?.. — Опустив голову, он задумчиво прошелся от стены к стене, все так же шаркая галошами.

— Сочинение мы писать не будем?..

— Что?..

— Сочинение.

— Гм… Какое там сочинение!.. Не путайте вы меня, не то у меня настроение. Сочинение должен писать девятый класс. Что вам задано?..

— Прилагательные.

— Прилагательные? — он остановился, уставившись в пол, на секунду прикрыл глаза. — Это хорошо. Кто может составить предложение с прилагательным?.. Ну-ка ты ответь!

— Черный хлеб.

— Правильно. Скажи ты.

— Белый хлеб.

— А?.. Верно… ну, а теперь ты.

— Матнакаш[8] и буханка!

— Хватит насчет хлеба!.. Кончайте с хлебом!.. — Он сжал голову ладонями, помолчал и затем проговорил: — Сейчас я приведу предложение, а вы найдите в нем прилагательное. Как тебя зовут?..

— Саак.

— Очень хорошо. Саак, Саак… У Саака кривой нос. Где тут прилагательное?

— Кривой.

— Молодец. Как тебя зовут?..

— Размик.

— Ну вот. У Размика длинные, как у зайца, уши.

— Длинные!.. — с хохотом выкрикнул класс.

И на лице учителя появилась улыбка. Он составил еще несколько смешных предложений, и, когда вместе со всеми засмеялся бледный мальчик, сидящий за второй партой в среднем ряду, директор сказал:

— Откройте тетради с домашним заданием.

Он стал диктовать, ученики записывали, время от времени повторяя вслух слова. Предложения, которые он диктовал, не были смешными. Продиктованные им предложения были об опустевших осенних полях, пожелтевших лесах и холодных ручьях. Перья скрипели на бумаге, порой слышалось поскрипыванье ручек. С соседней улицы донесся звон колокола керосинщика, а когда звон прекратился, послышалось протяжное ржание. Это была лошадь керосинщика.

— Опустевшие поля покрыл первый снег… — Учитель умолк, поднял очки на лоб. — Да перестаньте вы тормошить друг друга! Что вы делаете?..

Ученики, сидящие на задней парте в среднем ряду, что-то прятали друг от друга.

— Они едят жмых.

— Жмых?.. — директор опустил книгу на стол.

— Жмых сои.

— Дай-ка сюда.

Он взял довольно большой желтый брусок, подошел к окну и, вновь опустив очки на нос, стал рассматривать его. Одна сторона бруска была влажной, на ней остались следы зубов, а другая сторона местами была перепачкана чернилами.

— Вы же можете отравиться, — воскликнул директор и постучал пальцем по куску жмыха.

— Нет, — по-взрослому ответил владелец бруска, — из него и обед готовят.

— Много его у вас?..

— Да пока хватает.

— Что за безобразие! — неожиданно рассердился директор. — Где это видано, чтобы во время урока ели жмых? — Он засунул жмых в карман,