Не переходи дорогу волку: когда в твоем доме живет чудовище - Лиза Николидакис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он кивнул.
– Да, это все не очень вяжется, но, если они позвонили, они наверняка что-то знают, – сказал он и сделал паузу. – Ты сейчас выглядишь не очень весело. Хочешь поговорить о чем-нибудь еще? Или, может, поедем домой?
– Да, давай.
Мы перешли от поцелуев к раздеванию меньше чем за минуту.
Я избавлю вас от размышлений о химии между людьми и о частях тела, которые очень хорошо подходят друг к другу, и перейду к тому, что не оставляет меня равнодушной: грязные фразы на английском языке, за которыми следовало то же самое на греческом, и когда он снова переходил на английский, я требовала, чтобы он говорил по-гречески. Доминирующие позы в каждом углу квартиры, у каждой стены и мебели. Укусы. Шлепанье. Удушение, которое дошло до того, что я чуть не потеряла сознание. И в один момент этого пьяного траха, когда света почти не было, Стелиос стал так похож на моего отца, что мне пришлось отвернуться и усилием воли выкинуть эту мысль из головы.
В семь утра Стелиос храпел, а я лежала без сна, все еще голая, все еще совершенно пьяная, и разговаривала по телефону с авиакомпанией. Я сказала человеку на другом конце провода, что не готова уезжать так скоро, что мне нужно больше времени, и каким-то чудом сотрудник авиакомпании согласился продлить мне поездку за какие-то жалкие пятьдесят долларов. Каждый раз, когда я пыталась сделать что-нибудь подобное, это стоило дороже, чем первоначальный билет в обе стороны. Я трясла Стелиоса, пока он не посмотрел на меня.
– Я не уеду.
Он улыбнулся и перевернулся на спину, заснув через несколько секунд. Несмотря на утреннюю жару и птиц на балконе, которые непрерывно и изо всех сил старались не дать мне заснуть, я спала спокойно.
* * *
Мой первоначальный план в Ираклионе состоял в том, чтобы успеть на воскресный автобус, который направлялся в родную деревню моего отца, потому что я полагала, что в воскресенье никого не будет на работе, только в церкви, но было ясно, что я до сих пор не готова их искать. Какая-то часть меня сомневалась, как вообще будет выглядеть поиск моих тетушек. Затем, в первый субботний вечер, все вышло из-под контроля даже для меня. Ранее в тот же вечер, прогуливаясь по рынкам в центре города, Стелиос показал на маленькую красную точку в горах.
– Видишь это? – спросил он. – Туда мы пойдем сегодня вечером.
– Что это?
Он улыбнулся:
– Сюрприз.
Позже я натянула его отвратную толстовку на свое платье и сказала себе за это спасибо, потому что воздух остывал все сильнее по мере того, как мы поднимались. Его скутер не хотел противостоять уклону горы. На последнем отрезке Стелиос заставил меня закрыть глаза и не позволял их открыть, пока мы не оказались в помещении. Он взял меня за руку, ведя по каменистой поверхности, и уже внутри сказал открыть глаза. Первое, что я увидела, был сияющий Стелиос, а прямо за ним находился ресторан размером с большой банкетный зал. В углу сидели музыканты живого оркестра и играли традиционную греческую музыку, и десятки людей танцевали, остальные же ели, кричали и смеялись за своими столами. Но самым удивительным была длинная задняя стена заведения: она была полностью открытой, а за ней можно было наблюдать панораму светящегося города и моря под ним. Стелиос смотрел только на мою реакцию и улыбался как ребенок, который получил самый желанный подарок.
Мы ели все подряд – улиток, картошку, дзадзики, долмадес, осьминога, креветки, хлеб и многое, многое другое, и конечно, еще пили вино и затем ракию. Мы снимали себя на фото, и некоторые из этих снимков вышли серьезными, но большинство дурацкими. Мы провели ночь по одну сторону стола, смеясь и прилюдно целуясь более бурно, чем я обычно могу себе позволить. Когда мы уезжали оттуда, прежде чем сесть обратно на скутер, он прислонился к разрушающейся каменной стене, притянул меня к себе и крепко поцеловал. Ночь вокруг нас была почти безмолвной, а город был так далеко, что казался сном, или открыткой, или сценой из того романтического фильма, который я, скорее всего, терпеть не могу.
На обратном пути в Ираклион движение замедлилось, мы еле ползли через деревню.
– Свадьба, – сказал Стелиос через плечо. – Небольшая. Может быть, человек на шестьсот.
Я слышала рассказы о свадьбах на Крите: фейерверки, жених и невеста приезжают на лошадях, стрельба из оружия, огромные столы с едой, так много людей танцуют в унисон, что от этого резонанса люстры падают на землю, взрываясь стеклянными осколками. Я спросила, можно ли нам все там испортить.
Если бы мои татуировки были спрятаны, то мы бы не выглядели так подозрительно, но я оставила его толстовку в том ресторане, где мы были разогреты выпивкой и похотью. Мы ходили вокруг приемной стойки в течение пяти минут, и я была очарована столом с великолепной рыбой, которая была приготовлена целиком и сверкала ярко-розовым светом под лампами, ее размер не был похож ни на что, что я до этого видела в магазинах или ресторанах. Мы уже попали под подозрение, люди останавливались и пристально смотрели на нас, поэтому Стелиос взял меня за руку и прошептал: «Я думаю, пора уходить, если мы хотим остаться в живых», – и хотя я последовала за ним, но потерялась в воспоминаниях об отце на кухне нашего дома, и внимание отца было приковано ко мне, когда я стояла на подножке рядом у столешницы. Он щелкнул пальцами.
– Лиза, слышишь? – сказал отец, и его голос заставил меня перевести взгляд с рыбы на его лицо. – У некоторых рыб, таких как эта, нужно обязательно вынимать все внутренности, потому что они ядовиты.
Он поднял половину того, что было в рыбе, на ее щелевидном теле появилась склизкая улыбка.
– Положи кишки в мешок, чтобы кошка не смогла до них добраться. Поняла?
– Ага. Кишки в мешок.
– Хорошо. Знаешь, тебе нужно уметь все это делать, ведь когда-нибудь ты будешь готовить для своего мужа.
Я закатила глаза и посмотрела на растерзанную рыбу.
– Что, ты не выйдешь замуж? – спросил он.
Я покачала головой и поднялась на носочки, как в танцевальном классе.
Отец рассмеялся.
– Ты еще передумаешь. Когда-нибудь найдешь себе хорошего греческого парня и выйдешь замуж.
– А если он будет не грек? – спросила я, думая о невысоком итальянском мальчике из моего класса, потому что была