Хаосовершенство - Вадим Панов

А вот величие внутреннего предела заставило спутников Мишеньки прикусить языки. Все-таки одно дело слышать рассказы о великолепии древней святыни и совсем другое — видеть воочию.

Храм начался вдруг — дорога, по которой Щеглов вел группу, не петляла внутри построек, а выводила прямо в Зал Богов. Из сводчатого пещерного тоннеля к главному алтарю. В обширное круглое помещение, украшенное колоннадой и статуями. С расписными стенами и столь высоким куполом, что взгляд терял его очертания. А потому казалось, что крыши у Зала Богов нет, тем более что сверху на алтарь непрестанно струился рассеянный солнечный свет.

Ошарашенные офицеры замерли, едва ли не мгновенно впитав в себя понимание того, где находятся. Что говорить здесь можно только шепотом, только по делу и только следя за словами. Причем не только произнесенными, но и теми, что в душе, ибо камни Последнего Храма слушали человека, а не модулированную волну. И то, что камни мертвы, не смущало офицеров — они знали правду.

Мишенька же, привычно появившийся последним, спокойно растолкал замерших спутников, прошел в центр зала, поднялся по ступенькам и вежливо поздоровался с человеком, тесавшим старинным инструментом восьмиугольный камень, некогда бывший алтарем Последнего Храма:

— Добрый день, господин Грязнов.

Кирилл, которого появление Щеглова заставило оторваться от занятия, вытер пот, оставив на лбу несколько новых черных разводов, с иронией посмотрел на столпившихся у входа в Зал офицеров, после чего кивнул.

— Добрый.

— Мы чуть-чуть опоздали, — извиняющимся тоном сообщил Мишенька.

— Я все равно еще не закончил. — Грязнов вернулся к работе. — Аккумуляторы здесь даже у меня не пашут, приходится все делать вручную.

Бесполезный современный инструмент валялся в стороне, рядом лишь молотки, зубила и резцы. Рубашка взмокла от пота, а на руках кровавые ссадины — работа давалась Кириллу нелегко.

— Мы подождем, — покладисто ответил Мишенька и уселся прямо на пол, внимательно наблюдая за тем, как Грязнов выбивает на гладкой поверхности камня последние руны.

Территория: Россия.

Научно-исследовательский полигон «Науком» № 13.

Кайфоград.

Разведка боем — один из верных признаков близкого наступления

Позолоченные трущобы — вот какое сравнение пришло на ум Чайке при первом же взгляде на Кайфоград. Позолоченные трущобы, уникальное сочетание дерьма и роскоши. Обветшалые стены, залатанные крыши и яркие вывески: «Клуб», «Казино», «Ресторан», «Ресторация», «Бар», «Стриптиз», «Девочки» и снова «Клуб». Дорогие автомобили — выпендрежные внедорожники размером с небольшой автобус и даже спортивные купе — припаркованы у переполненных мусорных баков. Швейцары в расшитых ливреях и не скрывающие оружия громилы. Жизнь в Кайфограде кипела, несмотря на раннее утро, и на мгновение Илье показалось, что он вернулся в Москву, в Болото, однако даже там старались хотя бы внешне поддерживать порядок. А вот обитатели Кайфограда демонстрировали дикарские наклонности без стеснения, гордились ими так, словно в этой каннибальской удали и заключался сакральный смысл всего на свете.

— Значит, площадь Свободы, — пробормотал Чайка, с подозрением разглядывая грязное пространство, со всех сторон стиснутое произведениями русских зодчих.

— Как договаривались, — подтвердил водитель, принимая деньги. — Дальше или сам, или за дополнительную плату.

Парень, к которому Илье порекомендовали обратиться в Мурманске, оказался на удивление честным. Довез как договаривались, не попытавшись ограбить или сдать криминальным дружкам, и сейчас остановился подальше от вооруженных братков, в дальнем конце площади, где их уединение нарушал только мочившийся на стену пьяница.

— Дальше я сам.

— Как знаешь.

Чайка вышел на мостовую — об изобретении тротуаров в Кайфограде не слышали — и проводил отъехавший мобиль взглядом. Позолоченные трущобы, прилепившиеся к величайшему в истории Земли строительству. Их следовало бы снести хотя бы из эстетических соображений, чтобы не вызывали отвращения.

— Новенький? — Опорожнивший мочевой пузырь пьяница, шатаясь, подошел к Илье, на ходу застегивая ширинку. — Фамилия?

— Бандызарский, — немедленно ответил Чайка. Пьяница рыгнул и не понял.

— Это как? — И тут же перешел в наступление: — Я, твою мать, офицер особого назначения Государственного агентства протии… противо… противодействия промышленному шпионажу! Ты понял, урод? Смирно стоять, когда я тебя… когда я…

Прервал пламенную речь особо назначенного офицера остановившийся «ГАЗ Тайга». Женщина в форме ОКР на пассажирском сиденье опустила стекло и холодно поинтересовалась:

— Муридзе, что за щенок с тобой?

— До-оп… рашиваю, — сообщил пьяница. Однако гонору в нем ощутимо поубавилось.

— До-оп… рашиваем новичков мы, — передразнила его женщина. — А ты занимаешься противодействием. Все понятно? — И, не дожидаясь ответа, посмотрела на Чайку: — Новенький?

— Да.

— Документы! — Я…

Продолжить ему не позволили.

— Садись в машину!

— Но…

Илья окончательно растерялся, однако вид вылезшего с заднего сиденья громилы отбил у него всякую охоту спорить.

— В машину!

Проклиная все на свете, Чайка послушно забрался в «Тайгу».

— Мы засекли твою «балалайку», — сообщила женщина, когда внедорожник отъехал от оставшегося не у дел пьяницы. — Ты правильно сделал, что высадился здесь, а не поехал на базу.

— Меня предупре…

— Но тебе не следовало болтать с посторонними.

— Он сам ко мне пристал.

— Здесь все ко всем пристают. — Женщина включила коммуникатор. — Эмира, это Фатима, мы его нашли и везем на базу…

— Он не кусается? — в очередной, третий уже раз поинтересовался Клаус.

Ему очень хотелось погладить здоровенную красную ящерицу Ежова, однако вид черных клыков и когтей вызывал у мальчика понятные опасения.

— Барсик своих не трогает, — твердо ответил Корнелиус.

— А я свой?

— Здесь все свои.

— Ну, раз свой… — Клаус неуверенно протянул руку и дотронулся до головы Барсика. — Хороший.

Тварь покосилась на хозяина, поняла, что придется терпеть, и вздохнула. Корнелиус улыбнулся.

Они путешествовали в вагоне, который снаружи выглядел стандартным товарняком. Внутри же были установлены ряды сидений и полки для ручной клади. Окон нет, их отсутствие пытаются компенсировать экраны коммуникаторов. Четыре маленьких туалета. И сто человек, спрятанных от посторонних глаз. Сто храмовников.

— А у меня был терьер, — рассказал Клаус. — Большой и сильный. Мне его подарили, когда мне исполнилось два года. Папа сказал, что Тори всегда будет рядом и, если понадобится, защитит меня. Так и получилось. — Детская рука замерла на голове красной ящерицы. — Тори спас мне жизнь.

Корнелиус похолодел, однако прерывать мальчика не стал. Если хочет, пусть расскажет. Вполне возможно, ему надо рассказать. Очень надо.

— Сначала они убили папу, потому что он тоже в них стрелял, потом они убили маму. А Тори не подпускал их к моей комнате до тех пор, пока не пришли прятки. А потом Тори умер, потому что его слишком сильно ранили.

Барсик, словно поняв, о чем говорит малыш, ткнулся носом в его плечо. Корнелиус сжал кулаки и отвернулся.

Сто сорванных с насиженных мест последователей Милостивого Владыки. И за каждой парой глаз — история насилия. Волна погромов, что прокатилась по миру, сорвала их с мест, заставила бросить все и уйти. Сто человек в вагоне, пятьдесят вагонов в эшелоне, несколько эшелонов в день. И это только на Станцию. А ведь сюда едут далеко не все. Большинство переправляют в промышленную зону «Науком», выстроенную неподалеку, прячут в заводских корпусах и ангарах. Прячут от тех, кто хочет до них добраться.

Это называется исходом.

…База ОКР показалась Чайке чересчур укрепленной, но при этом она была ухоженной, чем выгодно отличалась от остальных строений Кайфограда. Комплекс располагался на окраине города, в самом конце проспекта Российского Величия, контролируя восточный въезд в Кайфоград, и состоял из четырех трехэтажных зданий, обнесенных высоким забором и двумя рядами колючей проволоки. Подъезд к воротам перекрыт бетонными блоками, из амбразур выглядывают пулеметные стволы, сто метров до ближайших построек, ворота из титапласта.

Внутри на удивление чисто: хороший асфальт, без трещин и провалов, двор подметен, машины вымыты. В зданиях тоже чисто — и в коридоре, и в кабинете, куда Чайку привела Фатима. Обстановка деловая: портрет Его Высокопревосходительства господина Президента, письменный стол, кресло, два коммуникатора, один настольный, другой висит на стене, демонстрируя окрестности Кайфограда с высоты птичьего полета. Судя по всему, подключена прямая трансляция со спутника.