Суфии - Идрис Шах
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сохранение и передача древнего знания хорошо вяжутся с образом Гермеса. У него есть и женская ипостась – Сешет, которая считалась покровительницей строящихся храмов и хранительницей книг, содержавших древнюю мудрость. Иногда Гермеса изображают в виде птицы, которая олицетворяет для суфиев устремленного человека и суфийскую истину (симург), а иногда – в виде человека с головой ибиса, которая олицетворяет вдохновенность и достижения ума, локализованного в голове.
Мир был сотворен по слову Тота – один произнесенный им звук создал восемь первоэлементов (половину из них символизировали боги, а другую половину – богини). Восьмикратный характер суфийского учения символизируется октагональной диаграммой, олицетворяющей слово хуу, суфийский звук.
Какие бы другие божества или легенды ни связывались с Гермесом, Меркурием и Тотом, основные элементы посредничества между человеком и божеством, а именно – мудрость, музыка, письмо и медицина – остаются.
В тройственном образе Гермеса (египетском, греческом и римском) подобное приравнивалось к подобному. Этот образ продолжает ассоциироваться с формой мудрости, передававшейся человеку свыше. Все это, несомненно, было гораздо более многосторонним, чем тот алхимический формат, в который позднее заключили Гермеса.
Людей веками сбивало с толку учение, приписываемое Гермесу Трисмегисту и изложенное в Изумрудной Скрижали, которую арабы называли основным тайным принципом Великой Работы. Это было главным руководством алхимиков и может быть сформулировано так:
Истина, уверенность, наивернейшее, лишенное лжи. Что наверху, то и внизу. Что внизу, то и наверху. Необходимо добиться чуда единства. Все было создано созерцанием единства, все исходит из единства, претерпевая адаптацию. Луна и Солнце – его родители. Ветер дал ему рождение, земля вскормила его. Всякое чудо творится им, его могущество беспредельно. Когда бросаешь его на землю, земля отделяется от огня. Неосязаемое отделяется от осязаемого. С помощью мудрости оно медленно поднимается из мира к небесам, затем снова снисходит в мир, соединив в себе могущество высшего и низшего. Так ты прольешь свет на весь мир, и тьма исчезнет. Это сила всех сил, наимогущественнейшая, она превосходит тонкое и пронизывает все твердое. Таковы средства сотворения этого мира. И в будущем много удивительного свершится, это и есть – путь.
Я – Гермес, Триединый Мудрец, названный так, потому, что я соединил в себе три элемента высшей мудрости. Так кончается откровение о работе Солнца.
В предисловии к книге «Восприятия» Джафара Садыка, говорится то же самое: «Человек – это микрокосм, творение – макрокосм, единство. Все порождается Единым. Всего можно достичь, соединившись с силой созерцания. Сначала эту сущность необходимо отделить от тела, затем соединить с ним. Это – Работа. Ты начинаешь с себя и заканчиваешь всем. До человека, за пределы человека, трансформация».
Если мы сумеем установить, что существовало некое традиционное знание, связанное с металлургией, которое было похоже на алхимию, а также, что наряду с этим существовала духовная алхимия, не связанная с химическими опытами, остается еще одна возможность, упущенная из виду комментаторами. Джабир или его последователи (среди них, по крайней мере, некоторые были суфиями) действительно занимались химическими исследованиями. Эти люди сделали открытия, ставшие по общему признанию основой современной химии. Для современного человека это означает, что они пытались получить философский камень, т. е. добиться превращения металлов. Могли бы они годами заниматься экспериментами и терпеливо сносить неудачи, которые являются уделом всех алхимиков, если бы не были убеждены в теоретической возможности успеха? Разве стали бы они заниматься столь серьезными экспериментами в трансмутации ради того только, чтобы надежно замаскировать свои духовные цели в обществе, нетерпимо относившемся к индивидуальной религиозной деятельности?
Два изъяна современного мышления мешают понять некоторые факты, касающиеся этого вопроса. Во-первых, наши современники пытаются судить о людях прошлого по себе. Во-вторых, обычная трудность, с которой сталкиваются поверхностные теоретики, заключается в том, что они никогда не пытались понять суфизм изнутри. Суфийская традиция имеет многовековую историю. Ее можно охарактеризовать как «делание». С точки зрения современных стандартов, суфийское дело может показаться ненаучным, но, тем не менее, оно имеет широкое применение. Скажем, искателю предлагается завершить какую-нибудь работу. Она может иметь отношение к алхимии или быть связанной с усилием добиться успеха в каком-нибудь таком же теоретически невозможном деле. В целях саморазвития искатель должен относиться к порученному заданию с полной верой. В процессе его планирования и исполнения он приобретает определенный духовный опыт. Задания, имеющие отношение к алхимии или другим подобным вещам, могут быть заранее обречены на провал, но они обеспечивают искателя необходимым форматом для совершенствования его постоянства, прилежания и развития ментальных и моральных качеств. В этом смысле номинальная цель выполняемого задания вторична. Но для того, кто его выполняет с постоянством и рвением, возможно даже на протяжении всей жизни, относится к заданию со всей серьезностью, как к делу первостепенной важности, оно становится его якорем и основным ориентиром. Это немного напоминает тот соревновательный дух, свойственный спорту, альпинизму или даже физкультуре, в некоторых сообществах. Гора для альпиниста или развитие мускулатуры для атлета фиксируют их намерения, но отнюдь не покорение горы или развитие мускулов являются в данном случае их целью, не эти объекты подвергаются трансформации в результате вышеназванных усилий. Они всего лишь средства, но не цель. Вся эта концепция может показаться странной, но в ней есть своя логика. Иными словами, усилия изменяют не внешние условия, не формат, созданный для их приложения, а самого человека. Только развитие человека и ничто иное имеет значение в этом контексте.
Как только освоена суфийская концепция сознательной эволюции человечества, все остальное становится на места. Возможно в этом же контексте студенты некоторых учебных заведений изучают латынь с целью развития определенной части ума. Поверхностный наблюдатель мог бы сказать, что изучение латыни – это одно из самых бесполезных занятий, но все зависит от того, что он считает «полезным». Недавно я слышал, как кто-то назвал курильщика «механизмом по переработке табака». Это действительно так, но только с одной стороны, ведь автомобиль тоже можно рассматривать как приспособление для сжигания бензина. Другие функции автомобиля остались неотмеченными в этом определении, хотя в ограниченном контексте оно остается верным.
Существует суфийская аллегория, касающаяся алхимии, которая интересна своей связью с западной мыслью. У одного человека было несколько
