Квинт Лициний 2 - Михаил Королюк

— Досюда все понятно и логично, Григоренко справится. А в чем сложность-то? Есть ведь уже вагон и тележка всяких организаций, контактирующих со Штатами в текущем формате? От "большой" АН СССР и ИМЭМО до Института США и Канады и свежего ВНИИСИ. Да ты сам эти "голубятни" активно пестуешь именно для таких неформальных коммуникаций с Западом. Несколько расширить круг их общения – не велика ли проблема? Где тот корень зла, который не дает тебе покоя?

Андропов аж крякнул:

— Да гранаты у нас другой системы! У них эти тысячи из околополитических кругов имеют пусть небольшой, но вес. А у нас-то все иначе устроено. Мнения какого количества человек у нас реально учитываются при принятии решений по политике разрядки? Кого увидят американцы перед собой, формируя свою позицию в важнейших вопросах? Узкий круг уже знакомых им профессиональных контактеров при Политбюро, оседлавший постоянные связи с заграницей, да сотрудников профильных отделов ЦК.

— А если наш Верховный Совет поставить?

— Так там сугубо представительские вопросы для узкого круга ответственных лиц, — махнул Андропов рукой. — Никакой власти у них нет, хоть мы для тех же американцев, кроме прочего – "Советы". Ты ж сам знаешь, на деле сейчас у нас есть несколько десятков контактеров с Западом, имеющих вес перед Политбюро, не больше. И все! Найти-то людей для общения с американцами мы найдем, отбою не будет… Но, если люди, стоящие с нашей стороны в этих новых каналах, не будут никак влиять на принятие нами решений, то все быстро засохнет.

— Хм… — Иванов ненадолго задумался, — тогда надо обкатать эту технологию на каком-нибудь узком вопросе, где у нас хватит людей с реальным весом для контактов. Ну и, постепенно, расширим их число. Правда, Громыко будет сопротивляться…

— Дорога в тысячу ли начинается с одного шага? — Андропов одобрительно посмотрел на своего конфидента. — Можно и так. Попробую. Если постепенно, да плавно, да представить как операцию Комитета, то, может, Андрей Андреич и проглотит… Какой вопрос для начала посоветуешь? Ты же как "и другие официальные лица" на всех переговорах в Женеве от Комитета работаешь.

Иванов откинулся на спинку кресла, задумавшись.

— Да начни с нейтронной бомбы. Там можно договориться, у них по этому вопросу полного единства нет. Если подкинуть гирек на нужную чашку, то это может склониться в нужную сторону.

— Хорошо, — Андропов застрочил в ежедневнике. — Только эту технологию еще сделать надо. Ну, этим найдется кому заняться. Пусть Служба А в этом направлении двигается.

— Им непросто будет, — ухмыльнулся Иванов, — придется думать иначе, выходить за рамки кампаний дезинформации в западной прессе и нарабатывать более тонкие методы управления общественным мнением у противника.

Андропов захлопнул ежедневник и уверенно сказал:

— Ребята там толковые, с фантазией. Верю – справятся.

Понедельник, 26 декабря 1977

Ленинград, ул. Красноармейская

Тяжело даже предположить, чем руководствовалась классная, распределяя работу, но мне в пару досталась Кузя. Ну, или я в пару к Кузе, тут как посмотреть. Но вот то, что какая-то идея за этим была – я не сомневался. Уж больно внимательно Зиночка посмотрела на нас, отправляя украшать елку в учительской:

— Вы постарайтесь, чтоб был праздник и сказка, — ее глаза плавали за толстенными линзами как рыбки в круглом аквариуме. — И, Андрюша, ты подумай над тем, как Наташу не обижать.

Кузя громко хмыкнула и посмотрела на меня с отчетливым вызовом. Я с недоумением пожал плечами:

— Ее обидишь… Р-р-раз, и сразу по пояс.

— Нет, — классная мягко сжала мое предплечье, — ты не понял. Подумай. Идите.

Хотелось еще раз пожать плечами и выкинуть сказанное из головы, но за этот год в школе я уже понял, что наша Зиночка просто так ничего не делает. Советская школа вообще не столько учит, сколько воспитывает, и классная занималась этим по велению души: с удовольствием и вдумчиво, как гроссмейстер при неторопливом разборе отложенной партии. Не удивлюсь, если у нее дома на нас папочки с личными делами за все годы ведутся, и по вечерам Зиночка ищет для нас выигрышные продолжения.

Поэтому я молча взял из кладовки здоровенный, но удивительно легкий посылочный ящик с елочными игрушками, и, повернувшись к Кузе, подмигнул:

— Не боись, девонька, не забижу.

Та крутанулась и горделиво зашагала вперед, показывая, кто тут главный.

Я и не думал возражать. Шел позади, откровенно любуясь изумительными очертаниями. Словно гитара ожила, честное слово, ожила и грациозно зацокала по школьному коридору.

На лицо наползла пошловатая улыбка, и мне пришлось приложить усилия, чтоб ее стереть. С этой Кузей не знаешь, когда к сердцу прижмет, а когда к черту пошлет. Так я в ней и не разобрался, ни в тот раз, ни сейчас, и она продолжает время от времени меня удивлять.

Сначала, после Яськиного дня рождения, все пошло в полном соответствии с моими ожиданиями, и когда Наташа зажала меня в уголке для разговора, я не удивился. Она быстро разобралась, что на кокетливое похлопывание глазками я не покупаюсь, некоторое время с огорчением вилась вокруг, словно оса у закрытой банки с вареньем, и с недовольным гудением удалилась прочь.

Я пожал плечами – исход оказался ожидаем, и собрался отражать нашествие взбудораженных слухами девочек. Я был готов с легким сердцем отказывать им всем и не видел в том проблемы – но шли дни, никто не подходил, и я впервые покосился на Кузю с чем-то, похожим на уважение. Яся с Томой молчали – это понятно. Ирка достаточно умна, чтобы не ввязываться в это, особенно с учетом нашей с Паштетом дружбы. С Пашкой же и Сёмой я влегкую договорился, и ребята не подвели. Да и не особо интересно им это было. Но Кузя, разочарованная в лучших своих надеждах Кузя… Это было непонятно.

Она ходила на приступ еще несколько раз, не приближаясь, впрочем, к черте, за которой я бы мог начать ее презирать, и у нас установилось шаткое, но уважительное перемирие.

Я с трудом оторвал взгляд от гипнотического покачивания юбки и постарался настроиться на благодушный лад, разглядывая предпраздничную суету в коридорах.

Что-то уже успели сделать снятые с урока сразу после длинной переменки средние классы: с оконных ручек свисали самодельные бумажные фонарики, а к стеклам прилеплены крупные кружевные снежинки, вырезанные из сложенных в несколько раз листов.

Теперь же пришла очередь старших классов развесить на лесках кудри серпантина и самодельные, склеенные из разноцветных бумажных колечек, гирлянды. Шум, смех, кто-то жжет принесенные из дома бенгальские свечи.