Приют ветеранов - Владимир Михайлов

— Согласен.

— Хорошо. Как будто мы достигли договоренности. Вы не устали?

— Не без того.

— Я поведу. Попробуйте подремать.

— Вы надеетесь, что я стану отказываться? Не надейтесь. Я немедленно воспользуюсь вашим любезным предложением…

Милов затормозил, чтобы перебраться назад, где можно было прилечь, скорчившись, подобно младенцу в утробе матери.

Приняв меры предосторожности, Берфитт вернулся в Москву кружным путем, примирившись с неизбежной потерей времени: через Мадрид и Варшаву. Эти столицы он выбрал не случайно: ни в Испании, ни в Польше те фонды, что он представлял, своих предприятий пока не имели, да и не собирались заводить в ближайшем будущем. Такое пренебрежение заметными европейскими державами было не случайным, отнюдь; тактика предписывала иметь в своем распоряжении нейтральные территории, где не наслежено, чтобы являться туда без риска оказаться под колпаком. Из Варшавы Берфитт поехал поездом, по опыту зная, что контроль в поездах не столь строг, как в аэропортах. Однако и на этом, последнем участке пути он не утерпел, чтобы не подстраховаться: хотя билет был взят до Москвы, он сошел с поезда в Смоленске, там нанял чартерный самолетик, на нем добрался до маленького — для частных машин — летного поля в городке Раменское и оттуда уже, минуя все возможные посты, на пригородном поезде приехал в Москву. Контрольную — белорусскую — границу он пересек, предъявив паспорт на имя Глена Миллера; Берфитт любил мелкие издевки и искренне полагал, что в азиатской России, а тем более в полудикой Белоруссии имя это никому ничего не скажет. Так или иначе, на обширном вокзале Казанской дороги, где он сошел с электрички, никакого внимания к себе Берфитт не заметил, музыкальный паспорт тут же уничтожил и в отель «Империум» явился под своим настоящим именем.

В номере все было в порядке. Похоже, что во время его отсутствия им здесь никто не интересовался — видимо, Докинг в погоне за ним не прибегал к помощи местных властей, так что никаких претензий к Берфитту, деловому человеку из Лондона, в Москве не возникло. Берфитт с наслаждением принял ванну, заказал завтрак, закусывая, прослушал записи на автоответчике. Пока он порхал в африканских небесах, ему звонили три раза; искали его люди, ему известные, и все по делу. Внимательно выслушав, Берфитт с удовлетворением констатировал, что никуда не опоздал, первая из деловых встреч заключительного цикла была назначена на завтрашнее утро, так что он еще полностью располагал сегодняшним днем. Берфитт предполагал посетить оба интересующих его места: клинику и загородную усадьбу, где предстояло вскоре открытие Приюта Ветеранов. Поэтому, закончив завтракать и окончательно приведя себя в порядок, он вместо того, чтобы как следует отдохнуть после утомительного путешествия (что в его возрасте было бы вполне естественным), вызвал машину и направился прежде всего в клинику.

Там Берфитт с радостью убедился в том, что его предыдущее посещение возымело действие. Прежде всего теперь попасть на территорию госпиталя оказалось куда сложнее, чем прежде, когда сюда мог войти всякий любопытствующий. Была нанята охрана — молодцы в пятнистой униформе, и Берфитту удалось проникнуть в клинику только после того, как охранники переговорили со старшим представителем фирмы, монтировавшей оборудование, и таким путем личность приезжего была удостоверена. Это заставило его сделать приятный вывод: охрану везти с собой нет никакой надобности, на людей, нанятых здесь, вполне можно положиться, надо будет лишь заключить с ними солидный контракт на продолжительное время; платить же им — и это тоже имело значение — придется куда меньше, чем привезенным с Запада. Берфитт привык экономить деньги фирмы — если речь не шла о его собственных интересах.

На территории тоже все шло должным образом. Столы, осветительная арматура, автоклавы, высокочастотные стерилизаторы, рефрижераторы для донорских органов, высокотемпературные агрегаты для уничтожения отходов всякого рода, лабораторное оборудование — все это и еще многое другое, в первый его приезд сложенное кое-как под открытым небом и плохо защищенное от нередких здесь дождей, пыли и возможного (как его сразу предупредили) расхищения, теперь в основном было перенесено под крышу, и то, что сейчас не монтировалось, хранилось под замком. Берфитт поинтересовался, много ли за эти дни похищено; ему ответили, что недосчитываются одной аккумуляторной тележки, каких было привезено с десяток — для быстрого передвижения по длинным коридорам и перевозки больных. Пытались также украсть больничную кровать — современный агрегат, автоматизированный и компьютеризированный; однако попытку эту вовремя пресекли охранники; злоумышленникам, правда, удалось сбежать. Берфитг нахмурился сначала: электрическая каталка стоила недешево; однако он утешил себя мыслью о том, что могло случиться намного хуже: если бы материальные потери оказались более значительными, ему трудно было бы оправдаться перед директорами фонда за свою непредусмотренную африканскую эскападу. В фонде, естественно, ничего не знали — и не должны были знать — о той операции, которую он проводил в своих личных интересах, операции, связанной со второй буквой греческого алфавита.

В сопровождении шеф-монтера Берфитт прошел по готовым палатам, где все блестело чистотой, прилег на одну из не застланных еще кроватей, опробовал автоматику — все действовало прекрасно, нетрудно было представить себе, что находишься не в Москве, а где-нибудь в Европе. Закончив двухчасовой визит, Берфитт довел до сведения монтажников, что очередная сумма денег, как и полагалось по контракту, будет переведена на их счет в Германском банке (московское отделение) не позже завтрашнего дня. После этого заявления проводили его в высшей степени любезно, и он, отказавшись от предложенного обеда, поехал прямо в Липки, предварительно позвонив туда из клиники и убедившись, что и там его будут ждать с большим нетерпением.

В машине Берфитт, удобно расположившись на заднем сиденье, с любопытством разглядывал природу средней полосы России; казалось странным, что она ничем не отличалась от Центральной Европы, и даже дубы и каштаны попадались, ни в чем не уступавшие родным британским. Судя по природе, Россия и в самом деле напоминала дом; ему пришла в голову нелепая на первый взгляд мысль: когда операция «Бета» завершится и он будет наконец располагать немалыми средствами, не купить ли здесь какую-нибудь усадебку для себя: похоже, тут можно недурно отдохнуть — вдали от треволнений, которыми всегда полна Европа. В России и время шло как-то иначе: куда медленнее, плавнее… Кстати, сразу подсказал его практический ум, если приобрести землю где-то неподалеку от Приюта, который уже вот-вот возникнет, то приятное расслабление совместится с приютскими делами, иными словами — продолжать пользоваться доходами и от этого предприятия. Мысль Берфитту понравилась, и он решил, не откладывая в долгий ящик, сегодня же переговорить с представителем губернаторства на эту тему и условиться посмотреть возможные участки и подготовить оформление. Если он подберет что-то, что его устроит, — оформить сейчас, а первый взнос для оплаты отложить… ну, скажем, на две недели, а еще лучше на три. К тому времени (был убежден Берфитт) в его распоряжении окажутся суммы куда больше того, во что могла обойтись усадьба здесь. Он не думал, что при покупке возникнут какие-то трудности: здешние торговцы, финансисты и промышленники — ему успели рассказать — уже обзавелись в этих краях подобными усадьбами, чего в родной Британии мог себе позволить далеко не каждый: земля там все-таки стоила дороже, потому что было ее намного меньше.