Приют ветеранов - Владимир Михайлов

Милов ехал полевыми дорогами, все круче забирая к востоку. До этого они успели уже, держа курс на юго-запад, спуститься к озеру Натрон и, оставляя его справа, пересечь ровную, по линейке проведенную границу с Данзанией. Оттуда, перевалив через невысокий хребет, по едва намеченным колеям отправиться на восток — до Ньякабинди, Буквимбу, чтобы оттуда, не доезжая до Мабуки, выскочить на автобан, по нему устремиться на юг до Нзеги и там свернуть круто вправо, на другое шоссе, что уводило на северо-восток; по нему — таков был план Милова — добраться до Бахарамулы и, обратясь тылом к озеру Виктория, рулить уже прямо к раиндской границе. Сомнительным в этом плане было лишь форсирование реки Катера. Но места там не дикие, и Милов надеялся, что кто-нибудь да перевезет, а нет, то наверняка сыщется брод. Можно, конечно, найти и объездной путь, однако это означало бы лишь дополнительную потерю времени. Милову же казалось, что следовало поскорее разобраться: за чем же они, собственно, пустились в погоню и не относятся ли их предположения к чистейшей фантазии, возникшей из-за перегрева умов под экваториальным солнышком.

На сердитого Докинга Милов поглядывал лишь изредка, каждый раз внутренне усмехаясь: он отлично понимал, какие мысли терзали сейчас честную полицейскую душу. Докинг формально невинность свою соблюл: Милова он на побег не наталкивал, а то, что промешкал на окраине Майруби вроде бы без особых на то причин — ну мало ли что помешало тронуться в путь в намеченный срок: например, не на чем оказалось добраться до аэропорта… Однако Докинг был человеком изначально честным, и раздирало сейчас его, с одной стороны, сознание своей вины. Долг службы диктовал, как только Милов на своем супертанке подъехал к гостиничке, где Докинг вот уже целый час исшагивал комнату по диагонали, стараясь утихомирить свое нетерпение, надо было сразу вызывать полицию и держать Милова под арестом. А с другой стороны, сделай он так, его еще пуще пожирали бы сомнения. Милов владел оперативным материалом, ради которого британский сыщик, собственно, тут и оказался. Его нельзя было изложить на словах — вернее, изложить-то можно, однако толку от этого ни малейшего. Следовало все показать на местности, и не только показать, а в самых хитрых ситуациях провести Докинга по принципу «делай, как я». Все это англичанин понимал, но мириться никак не мог, поэтому и подскакивал сейчас на тугом сиденье, злясь на самого себя.

Так или иначе, дело было сделано, и они приближались, хотя и не молниеносно, к цели; окрестности были чисты, небеса тоже, за все время лишь однажды увидели вертолет — где-то далеко, на горизонте, так что нельзя было рассмотреть, полицейская ли то машина или какая-то другая. Милов, впрочем, сомневался в том, что их ищут сейчас на дорогах: сперва в Майруби должны понять, куда же он, собственно, девался вместе со своим авточудом, потому что они вряд ли смогли так сразу разгадать его финт с армейской колонной. Ну а тут уже совсем другая страна, где до них, собственно, никому нет ни малейшего дела.

— Да, — проговорил наконец Докинг, обращаясь скорее к самому себе. — Боюсь, что тут уже ничего больше нельзя поделать.

— Ну и прекрасно, — откликнулся Милов немедленно. — Будем считать, что с прошлым вы примирились. Теперь, может быть, стоит подумать о будущем?

Докинг вздохнул.

— Оно настолько неясно, что не знаю, что тут думать. Если доедем благополучно, там посмотрим…

— Берфитта мы вряд ли застанем. Но вся прочая команда, я полагаю, никуда не делась. Мы ждем темноты и, когда она наступит, пытаемся осторожно проникнуть в их укрепление.

— Ну и там?

— Ищем.

— Что именно?

— А черт его знает. Если там действительно есть что-то, что заинтересует вас, как-нибудь сумеем разобраться, все-таки мы не сосунки в этих делах. А вот дальше…

— Дальше, — прервал его Докинг, — у нас останется только один выход: обратиться к местным властям и попросить у них помощи, серьезной военной поддержки. И уже с ними…

— Докинг, Докинг, не забудьте, что мы будем находиться в Раинде; там мы вряд ли получим хоть какую-то помощь от властей. Да и найдем ли эту власть: вы лучше меня должны знать, что последняя вспышка взаимного уничтожения племен была там совсем недавно и сейчас они только-только приходят в себя. Поэтому, если вы даже попросите их именем короля Англии, это вряд ли поможет.

— Не сомневаюсь, поскольку они даже не входят в Содружество…

— Да и потом неизвестно еще, что опаснее: прибегать к их помощи или обходиться без нее. Когда люди привыкают быстро нажимать на спуск, лучше всего не вводить их в искушение.

— Пожалуй, да.

— Так что подумайте еще, к кому можно обратиться за помощью, если понадобится?

— Гм… — промычал Докинг. Продолжил он не сразу: — Ну что же, выход есть, в конце концов… Хотя для того чтобы к нему прибегнуть, нужно будет сперва убедиться в том, что овчинка стоит выделки.

— Допустим, убедились. А затем?

— Затем я постараюсь вызвать рейнджеров.

— Ваших?

— Естественно.

— Что ж, это было бы неплохо. Можете гарантировать?

— Сию минуту — нет. Если бы у меня была возможность переговорить кое с кем в Лондоне…

— Раз нужно — найдем.

— А что, у вас в машине есть и аппарат спутниковой связи?

Милов усмехнулся.

— Представьте себе, есть. Беда только в том, что сейчас он не работает: спутник в тени, и воспользоваться им можно будет (он глянул на часы) только к вечеру. Часов через шесть-семь.

— Хотелось бы пораньше. Надеюсь, по дороге… Проводная-то связь тут имеется?

— Попробуем. Но в этих городках вряд ли найдется… Хотя как знать.

— Попытаемся позвонить из первого же городка, что попадется нам на шоссе.

— Согласен.

— Хорошо. Как будто мы достигли договоренности. Вы не устали?

— Не без того.

— Я поведу. Попробуйте подремать.

— Вы надеетесь, что я стану отказываться? Не надейтесь. Я немедленно воспользуюсь вашим любезным предложением…

Милов затормозил, чтобы перебраться назад, где можно было прилечь, скорчившись, подобно младенцу в утробе матери.

Приняв меры предосторожности, Берфитт вернулся в Москву кружным путем, примирившись с неизбежной потерей времени: через Мадрид и Варшаву. Эти столицы он выбрал не случайно: ни в Испании, ни в Польше те фонды, что он представлял, своих предприятий пока не имели, да и не собирались заводить в ближайшем будущем. Такое пренебрежение заметными европейскими державами было не случайным, отнюдь; тактика предписывала иметь в своем распоряжении нейтральные территории, где не наслежено, чтобы являться туда без риска оказаться под колпаком. Из Варшавы Берфитт поехал поездом, по опыту зная, что контроль в поездах не столь строг, как в аэропортах. Однако и на этом, последнем участке пути он не утерпел, чтобы не подстраховаться: хотя билет был взят до Москвы, он сошел с поезда в Смоленске, там нанял чартерный самолетик, на нем добрался до маленького — для частных машин — летного поля в городке Раменское и оттуда уже, минуя все возможные посты, на пригородном поезде приехал в Москву. Контрольную — белорусскую — границу он пересек, предъявив паспорт на имя Глена Миллера; Берфитт любил мелкие издевки и искренне полагал, что в азиатской России, а тем более в полудикой Белоруссии имя это никому ничего не скажет. Так или иначе, на обширном вокзале Казанской дороги, где он сошел с электрички, никакого внимания к себе Берфитт не заметил, музыкальный паспорт тут же уничтожил и в отель «Империум» явился под своим настоящим именем.