Ярость огня - Розария Мунда
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Грифф! Подержи-ка это, ладно?
Он сунул мне в руки горшок с вайдой, которую, должно быть, одолжил у соседа, потому что наша высохла много лет назад. Я всегда был безнадежен в этом вопросе.
– Дедушка, брось, я сам все сделаю…
– Мне полезно побыть на свежем воздухе.
Дедушка внимательно посмотрел на дверной косяк, словно силой своего взгляда вознамерился исправить неровности.
– У мальчика новые ботинки, – сообщил он мне, аккуратно обводя каждый знак. Кончики большого и указательного пальцев сжимались вместе, а затем разводились в стороны, формируя склоненную голову Нага.
– Да.
– А у твоей сестры есть травы для легких.
– Да, они от Дело. Господина Дело.
– Любезно с его стороны.
Я кивнул.
Дедушка закончил последний знак. Он выпрямился, но вместо того, чтобы направиться обратно в дом, повернулся ко мне. Я так давно не видел у него столь ясного и осмысленного взгляда, что забыл, каково это.
– Когда твой отец вернется, – сказал он, – я хочу, чтобы тебе не было стыдно за свое хозяйство.
Я почувствовал, как холод сковывает меня изнутри.
Отца уже не было много лет, его судно так и не вернулось назад. Я уже и не помнил, когда именно мы с Аггой перестали надеяться на его возвращение, но так и не смог оправиться от потери.
Но всегда непросто говорить об этом с дедушкой, который по-прежнему ждал.
– Дедушка, он не…
Дедушка взмахнул рукой:
– Мы говорим не о Гаресе. Мы говорим о фамилии Гаресон. С тех пор как его не стало, тебе пришлось взвалить на себя больше обязанностей, чем нужно, но это не значит, что ты должен делать для своей семьи то, что… не совсем правильно.
Я вытаращил глаза. К моему удивлению, его голос стал резким от эмоций.
– О чем ты говоришь?
– Я о том, что эти драконорожденные могут просить от тебя того, что ты не хочешь давать.
Медленно, словно холодная вода, просачивающаяся сквозь дыры в моих ботинках, я понял, о чем он говорит.
И хотя я почувствовал, что меня вот-вот вывернет наизнанку прямо перед дедушкой, но меня не покидало ощущение, как нечто важное вырвалось наружу, сбросив с себя оковы.
– Я больше не…
Я услышал, как говорю это, – это единственное слово «больше».
– Господин Дело? – переспросил дедушка.
Я, почувствовав облегчение, качнул головой:
– Он никогда… не просил… ничего от меня.
Я радовался, что на улице темнеет. Радовался, что мы не можем видеть друг друга.
– Хорошо, – отозвался он. Он положил руку мне на плечо, сжал его, а затем отпустил. – Надеюсь, я доживу до того дня, когда Гарес вернется и обнаружит, что у него вырос сын.
На этот раз я решил перетерпеть боль, не став с ним спорить.
Он повернулся и отвел меня в дом.
До конца вечера мы больше не говорили об этом. Но разговор не утихал в моей голове, вращаясь, как головоломка, которую я пытался решить. После того как мы, в конце концов, погасили лампу и в задней комнате стемнело, когда семья заснула вокруг меня, я начал осознавать.
Я встал и направился в Крепость, собираясь на встречу с Антигоной, но решил сделать крюк по дороге в логово Спаркера.
Мне было известно, где находились покои Дело, хотя я не посещал их уже много лет. С тех пор как мы были детьми и нам здорово попало из-за того, что он пригласил меня в гости. Меня избили, его – нет. Больше мы даже не пытались.
В коридоре было довольно темно, а ближайший канделябр мерцал за углом. Я как можно тише постучал, молясь, чтобы он услышал меня. На мгновение, пока я ждал в тишине, безумие происходящего навело меня на мысль, что стоит повернуться и немедленно уйти.
Но потом он открыл дверь.
– Грифф? – Полусонный голос прозвучал растерянно. Его вьющиеся волосы были примяты, а несколько пуговиц на тунике были расстегнуты.
Я переступил через порог, а затем, поскольку Дело в испуге застыл на месте, сам закрыл дверь. Его покои – размером с несколько домов клана Наг, сложенных вместе, – освещались единственной стоящей у кровати свечой, благодаря которой по высокому потолку и на портьерах до пола плясали длинные тени.
– Ты никогда ничего не просил у меня. Ты даешь, но ничего не ждешь взамен.
Осознание этого пришло после разговора с дедушкой. Хотя можно ли назвать это осознанием, когда я просто называл вещи своими именами, когда вдруг стало понятно, насколько все серьезно.
– Что? Нет, конечно, нет…
– Ты не такой, как Джулия.
Впервые в жизни я воспользовался неофициальным обращением на «ты» на драконьем языке. Дело уставился на мое лицо. И его сонливость как рукой сняло.
– Я стараюсь не быть таким.
Когда я закрывал дверь, мы поменялись местами, поэтому теперь он стоял напротив двери, а я – лицом к нему. Мы находились так же близко к друг другу, как и во время праздника, когда я наклонился к нему, а он придвинулся ближе. И его дыхание снова сделалось прерывистым, красноречиво прерывистым, и я воспарил, словно оседлал Спаркера…
– Грифф, я не… никогда не хотел, чтобы это было так.
Его глаза были так близко, так близко от меня, как когда-то глаза Джулии. Только его глаза были невероятно темными, почти черными.
– Все не так, – прошептал я.
Наши едва слышные голоса превратились в шепот, и я скользнул кончиками пальцев по его шее, перебирая локоны на затылке.
– Почему? – спросил он.
– Потому что я хочу этого.
Дело сглотнул, прекрасное, чувственное зрелище, и я прижался своими губами к его.
Когда я уходил, то не сказал ему куда.
Около полуночи мы летели со Спаркером над низинами и болотами северного побережья Каллиполиса, знакомыми мне по картам, которые показывал Нестор, разглагольствуя о Долгожданном Возвращении. Бесплодные Дюны – необитаемый участок земли на полпути между фортом Арон и Бассилеанским мысом. Вздыбленные дюны были покрыты мертвыми морскими водорослями, что напоминали мне сегодня море тьмы, которое озаряло лишь пламя одинокого костра, притулившегося между двумя дюнами в нескольких сотнях ярдов от берега.
Который легко заметить с воздуха, а с земли – почти невозможно.
Антигона.
Ждала со своим драконом и другим наездником, тем самым, который был с ней в прошлый раз.
– Я знал, что ты придешь, – сказал я ей.
В отблесках костра я увидел, как приподнимаются уголки ее губ.
Другой наездник выступил вперед.
– Меня зовут Пауэр, – сообщил он. – Это Итер.
