Нити Жизни - Эль Море
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я дочитывать не хочу подобную чепуху. Перехожу к следующему.
Ник — Питэр.
Возраст — 29.
Пост: «Моя жизнь отвратительна. Я живу с мамой, работаю программистом, зарабатываю много, но для кого, когда не могу познакомиться с девушкой. В моем возрасте я до сих пор… девственник. Всю мою жизнь контролирует мать, сует свой нос всюду. Послал бы, да нельзя, все-таки моя мать, вот так и существую… хоть в петлю лезь».
Ник — Маргарет.
Возраст — 38.
Пост: «Кажется, я не умею злиться на мужчин. Ни на кого вообще. Ну, что — дура. Но ведь люблю его, от этого и страдаю. Но и теперь, в эту минуту, я прощаю тебе. Прощаю тебе твое безразличие».
Следующий.
«Как хорошо, что тут меня никто не читает. Всем наплевать на твоё мнение и что творится у тебя в голове. А там — убийство, суицид, безумное злодеяние. Плохо. Не хочу выходить из дома, правильно, умирать, так лучше дома».
Следующий.
«Мне никогда не было так больно. Я хотела быть с тобой. Я дарила тебе всё, что могла: писала во имя тебя стихи, картины, музыку. Но своим безразличием ты раздавливаешь меня. Твоя душа не может почувствовать моей вырывающейся наружу любви. Она, как будто слепа».
Следующий. Следующий. Следующий.
И так много раз, пока не надоело. Остановилась. Оценила. Мораль такова — всё банально, предвзято и однообразно замешано на одном тесте. Всё вытекает из одного и вливается в другое. Тянется, как вязкая смола в круговом цикличном движении.
Их мысли не просто узкие, они — ущербны. Я понимаю, что личный бардак чужой головы не постижим. И проще, быть свидетелем со стороны. Но, наверно, ответ в том, что способность придавать много значения тому, что не стоит переживаний, тому, чему не стоит уделять столько дум и времени, придумывать трагедию там, где её нет — наша генетическая составляющая. И нам без этого, ну просто, никак. Всё-таки, каждый имеет право на самообгладывание.
Вдруг, замечаю, в личных сообщениях сверкает новое письмо. Неужели? Указателем тянусь к конверту. Разворачиваю.
«Привет…».
Читаю и не верю глазам. Сообщение подписано: «Чужак».
«Привет».
«Не надеялся».
«На что?»
«На ответ».
«В тот раз… я переборщила».
«А в этот?».
Я ответила смайлом. И написала:
«В такие дни стреляются или напиваются. Я же наступаю другим на горло».
Комментарии не заставили ждать:
«Самокритично».
«Ну, когда-то надо начинать…», — отшутилась я. Какая-то смесь сантиментов и горечи поднялась внутри.
«Ему не понять, — подумала я, — он не я».
«Ты изменилась, что-то… нет, кто-то повлиял?».
В переписку втерлась пауза. Я, молча, смотрела в экран и размышляла об ответе. Затем, пододвинув клавиатуру, застучала:
«Нет, с чего бы?! Проверь свой генератор предположений, у него явный сбой».
«Диагнозы раздавать — это полдела», — опубликовал он.
«И почему мы все не можем быть просто настоящими!?».
Я перевела внимание на свои пальцы, выбивающие быструю беззвучную дробь. «Значит, пытаешься вызвать на откровенность!?» — поймала себя на мысли. Ну что ж, как говорится, получите и распишитесь:
«Ловкач!».
В виде ответа пришел улыбающийся смайлик.
«Скажи откровенно. Тебе больше всех надо?».
«Ну, смотря, что и от кого».
«От меня, например?».
«Даже не знаю…».
«Вот и я».
«А это имеет значение?».
«Прямое».
«И какое?».
«Я предупреждала, что не люблю, когда люди влезают в мою жизнь. И присутствие там посторонних совершенно излишне. Ни к чему хорошему это не приводит, я-то уж, знаю».
«А, что если я — исключение из твоих выдуманных правил».
Я медлю, ощущая некоторую душевную неловкость, но отвечаю:
«Ты не понимаешь».
«А ты попробуй, объясни».
«Почему ты хочешь знать так много?».
«Потому, что чем больше я времени провожу с тобой, тем ближе мне хочется быть».
«Не шути так, я не оценю».
«Я не хотел обидеть тебя».
Я была краткой:
«Мне так не кажется».
Если поразмыслить, это слишком, чтобы быть даже каплей из реальной параллели. Виртуальность тем и хороша, что в ней можно стать кем угодно и насколько угодно. Говорить, что хочешь, не волнуясь за то, во что всё выльется. Ведь кто будет судить то, чего, по сути, и не существует?! Так к чему нам доза разочарований из волшебной вселенной, когда её вполне хватает среди напряженного бытия? Мне лично незачем. Поэтому надежнее воспринимать всё через призму своих сомнений. Обжигалась. Довольно.
Ответа не последовало. Проговаривая вслух, я стала печатать:
«Что притих?».
«Боюсь, нарушу нейтралитет, и ты снова сбежишь».
«Тогда, не говори ерунды».
«Тогда, не воспринимай это так».
«Ультиматум?».
«Выход».
«Послушай, я не знаю, что ты там надумал. Но, не трать время зря. Мне не нужен дешевый флирт».
«Согласен. И мне».
Ну, — решила я, улыбнувшись — это что-то да значит. Что — пока не знаю. Но сдается, что это будет интересно. Я отправила:
«У меня предложение».
«Интригующе…».
«Заключим пакт — никаких личных контактов, всё общение только в сети. Говорим правду и не слова лжи. Готов походить со мной по краю?».
«Тогда у меня вопрос, что будет, соври я?».
Я, не колеблясь, написала правду:
«Я утащу тебя за собой в ад!».
Мы обменялись смайлами.
Я закрыла крышку ноутбука и откинулась на спинку стула. Снова, оставшись одна, в своей ровной безысходности.
В окно щедро лилось ничем не сдерживаемое полуденное солнце.
Я успокоено взглянула вверх.
— И зачем я продолжаю все это мусолить? — тихо сказала, продолжив про себя, — вот закрыть глаза, приказать себе не дышать, остановить сердце. Ну и кто узнает, какими были последние мысли? Никто не узнает. Так, зачем всё это? Не для того ли, что я всё еще надеюсь, что когда-нибудь найдётся кто-то, понимающий всю суть.
Я покинула палату, решив совершить вечерний моцион по больничным владениям.
Сразу наткнулась на бригаду санитаров, тащащих тележку с трупом. И тут же, чисто машинально отшатнулась от них, как от чумы.
