Сон в пламени - Джонатан Кэрролл

Я увидел два экземпляра братьев Гримм: одна книжка была для совсем маленьких, а другая без выкрутасов и иллюстраций, напечатанная старым немецким шрифтом. Я выбрал вторую. Вспомнив рассказ Бака о «каноническом» тексте сказок, найденном в Оленбергском монастыре, я глянул на титульный лист.

– Это то, что ты ищешь.

Узнав голос, я обернулся. Он подстриг бороду и облачился в темно-синий двубортный костюм, точно такой же, как был у меня.

– Красивый костюм.

Ему это как будто польстило.

– Я тоже так подумал, когда увидел тебя в твоем. Яблочко от яблони…

– Почему ты теперь нормального роста?

– Перемены. Что-то новое. Новые перспективы. Так тебе нужна эта книга или нет? Я купил ее для тебя, можешь взять. Я уже знаю сюжет. – Он улыбнулся, показав белые ровные зубы.

– И новые зубы?

– Тебе не нравятся? – Он сложил руку в кулак – знакомый жест, и поднес к подбородку. Когда он снова улыбнулся, его зубы представляли собой коричневое кладбище, которое я видел раньше. – Так лучше?

– Зачем ты здесь?

– Ты все еще хочешь поговорить со мной, Вальтер. Мне казалось, я один раз давал тебе уже такую возможность. – Он отдернул обшлаг и посмотрел на золотые часы. – У тебя пять минут.

– Этого мало, слишком быстро. Ты должен дать мне время подумать, о чем спросить.

– Я ни хрена тебе не должен, сынок. Хочешь поговорить со мной? Говори.

– Это ты вызвал у Марис кровотечение? – Да.

– Зачем?

– Чтобы кое о чем тебе напомнить.

– Ты оставишь ее в покое, если я уйду к тебе?

– Я оставлю в покое обоих – и ее, и ребенка. Это мальчик, если интересуешься. И будет больше похож на нее, чем на тебя, – если когда-нибудь вырастет.

– Зачем тебе вредить ей? Какой смысл?

– А зачем ты вредишь мне, мальчик? В этом больше смысла? Я открыл перед тобой все возможности в мире. Но теперь впервые ты в точности знаешь, что происходит, так что это финал… Если останешься и попытаешься быть человеком, я остановлю тебя. Если вернешься ко мне, то оставишь после себя счастливую вдову и ребенка. Твой сын вырастет с чудесными мыслями о своем умершем папочке, а твоя жена больше не выйдет замуж. Она очень любит тебя. На этот раз сделай разумный выбор. Не как та гречанка.

– Это ты сделал Лиллиса таким?

– Да. У тебя полторы минуты.

– А что, если я пойду с тобой?

– Сначала ты здесь умрешь. Мы покинем этот мир и вернемся в тот, которому ты принадлежишь. И тогда мне придется снова показать тебе, как стать самим собой. Тем, кем ты должен быть.

– В одном из снов ты сказал, что наше место в Вене!

– В другой Вене, Вальтер. В городе, который ты забыл. В прошлом ты столько раз был здесь со мной. И в каждой жизни ты чувствовал тягу жить здесь, но так и не понимал почему. Вена – город твоего отца. Последний вопрос.

– А что, если я скажу нет?

– Не скажешь. Ты слишком любишь Марис. Это одна из твоих хороших сторон. Осознав, что выбора нет, ты вернешься домой.

– А что, если не вернусь?

– Марис умрет, а ребенка заберу я. И ты ничего не сможешь с этим поделать. До свидания… Нет, не прикасайся ко мне! Пока ты не знаешь моего имени, твоя магия действует только на них. Иногда. Тогда, в моей комнате, когда я не мог тебя видеть, это была просто шутка. Не считай это знаком. Вот почему я хочу, чтобы ты вернулся домой. Я хочу научить тебя всему, что ты забыл. – Он нежно дотронулся до моего плеча. – И первым уроком будет – выяснить, как зовут твоего папу.

– Сколько у меня времени?

– Месяц.

– И до тех пор ты оставишь нас в покое? В полном покое. Никаких хитростей, слежки…

Он взглянул на меня.

– Что ж, это справедливо. Я оставлю вас в полном покое. Нет, я дам вам время до твоего дня рождения. Это двадцать шесть дней. Я дам вам двадцать шесть дней покоя, чтобы вы попрощались. Это достаточно долгий срок.

Я внес в комнату новый монитор и подключил к компьютеру. Потом перебрал дискеты, снова ища текст-процессор. Я надеялся, что при включении не повторится то, что случилось в прошлый раз.

Названия компьютерных программ звучали как жаргон вахтенных в сериале о звездолете «Энтер-прайз»: «V-Ram», «Copy Star», «Signum».

– Я думаю, нам следует установитьV-Ram щиты, мистер Спок. Мы приближаемся к Сигнуму.

– Это всего лишь копия звезды, сэр. Нет повода для беспокойства.

Среди этих космических слов появилось «Дега».

– Дега? Это еще что за новость? Я вставил диск в компьютер и включил его. Это оказалась одна из художественных программ Марис.

После некоторых манипуляций я умудрился вызвать из машинной памяти чертежи домов и городов.

Как она все-таки талантлива! Талант, юмор и удивительная интерпретация мира. Она не любила показывать незаконченные работы и рассердилась бы, узнав, что я роюсь в ее файлах. Но я тут же простил себя и продолжал смотреть.

Я никогда не спрашивал, не хотела ли она стать архитектором, вместо того чтобы проектировать фантастические города в миниатюре. Когда человека нет поблизости, чтобы ответить, к нему всегда возникают вопросы. Она верила в магию и верила в Бога. Но что она думала о рае и аде? Кого она больше хотела, мальчика или девочку? Чем я действовал ей на нервы, о чем она мне не говорила? Что я должен сделать, чтобы исправиться?

Я увидел эскиз музея клоунов в форме волшебной шляпы, виллу у моря в виде женской руки, тянувшейся к воде.

Под одним из рисунков была цитата из стихотворения Джона Силкина, которое я показал ей:

Страшна любимых смерть

Как предзнаменованье:

И ты умрешь, любовь!

Под другим рисунком, эскизом церкви, было написано: «Противоположностью любви всегда было исчезновение (Патрисия Гиэри)».

И Марис, и я были заядлыми коллекционерами цитат, но что означала эта? Я хотел обернуться и спросить, но Марис не было. Ее не было и больше никогда не будет в моей жизни, если я выполню требование отца.

Как он устроит мою «смерть»? Что будет делать Марис потом? Неужели она действительно, как сказал отец, сохранит мне верность до конца своей жизни? Сначала эта мысль показалась мне утешительной, но потом я понял, как эгоистично желать этого. Неужели он думал, что мне будет спокойнее знать, что та, кого я любил больше всего на свете, проживет остаток жизни «на привязи», полагая, что для нее больше нет других возможностей?

Какое злобное, отвратительное существо мой отец!

Я все смотрел на рисунки, пока не устал.

– Еще один. Но этот «еще один» оказался таким интересным, что я посмотрел еще три.

Четвертый стал бы последним, но на нем был изображен фрукт. Такой фрукт, аромат которого вдохнешь разок – и становится понятно, каким образом апельсин вырывается из мира цвета в мир запахов, когда протыкаешь его кожуру.